Музыкальный приворот. По ту сторону отражения. Книга 2

– Из-за тебя я должен был лишиться свободы, малышка, – сквозь зубы проговорил парень, засовывая руки в карманы. Теперь пришла его очередь изучать крону. – Мне это дико не нравится. Это тупо. И ты мне реально надоела со своими закидонами.
«Главное – не ссорься с ним, хотя я и понимаю, что с такими крокодилами, как он, нелегко. Терпи, дочь. Наследство не за горами», – проплыли большими субтитрами в голове девушки слова Виктора Андреевича, и Журавль тут же решила взять себя в руки.
  
– И?
– Я думаю иногда – зачем ты мне? Я люблю свободу.
– Я тоже.
– Это видно. Чертова эгоистка. Ты ничего не понимаешь. – Келла развернулся спиной, явно желая уйти.
– Эй, прости, – обняла вдруг Келлу в неожиданном порыве Нина, прижимаясь к его спине грудью и мысленно проклиная саму себя: таким добрым и сентиментальным казался ей собственный поступок. Но себя девушка утешала тем, что эти объятия только ради выгоды. И ничего более.
«А ты все-таки сильный», – подумала она мимолетом, кладя голову на широкое плечо парня. Обнимать рыло оказалось не так уж и противно. Даже приятно.
Келла тоже не ждал от коварной блондинки таких действий – он застыл, прикрыв глаза и опустив лицо. Келла чувствовал на своей шее ее горячее дыхание и сам не понимал, что с ним происходит – только хотел убить, а теперь его окутывает несвойственная ему нежность.
Журавль определенно сводила его с ума. Чертова королева. Гордая, неприступная и почти его. «Почти» – скверное слово. Для слабаков. Себя же Келла слабаком не считал.
Он неспешно развернулся, не собираясь Ниночке дать понять, что она с ним делает и какую силу имеет, и, вытащив руки из карманов, взял девушку за подбородок.
– И это что было? – спросил Келла тихо, разглядывая ее голубые глаза. Такие бывают только у демонов – даже для ангелов слишком чисты и невинны.
– Мне нужен ты – прошептала Нина, не отводя взгляда от его лица.
– Я? Ты уверена? – усмехнулся он.
– Да, – потупила девушка взор. – Очень нужен. Не уходи. Пожалуйста.
Келла вдруг широко улыбнулся – ее слова заворожили его, и обнял ее за талию. Нежно и осторожно. А ее руки легли ему на грудь.
Какое-то время Нина и Келла просто смотрели друг на друга, а затем, чувствуя, что оба на пределе, поняли – они просто обязаны поцеловаться. Иначе с ними случится что-то плохое.
Его губы легко скользнули по ее губам – таким же горячим, как у него, словно и их коснулись лучи знойного солнца. Она ответила – неспешно, но чувственно, и Келла крепче прижал Нину к себе.
Сначала они были осторожны, словно изучая друг друга, целуя в пол-силы. Однако, спустя минуту расслабились, и их объятия стали куда горячее, а пульс – выше. Им нравилось это, они оба были в восторге друг от друга, и они оба перестали обращать внимание на окружающих.
Ему нравилось, как она женственна и игрива.
А она еще никогда не целовалась с парнем, у которого в губе была серьга.
– А ты горячая девочка, – прошептал Келла, касаясь губами ее шеи и чувствуя, что поход Нины в его квартиру просто обязан состояться, иначе он точно подохнет. А еще ему нравился тот факт, что к высокой девушке не нужно было наклоняться. Склонять спину он не любил.
– Энергичный мальчик, – слегка укусила его за губу блондинка, прекрасно осознавая, что сводит Келлу с ума. И это ее радовало.
«Тля, хорошая же картинка, – подумалось ехидной Нинке, у которой впервые в жизни от какого-то там поцелуя с каким-то там клиническим идиотом закружилась голова. – Конец мая, кругом молодая листва, деревья зелененькие, птички поют, солнышко светит, а под деревьями я, такая вся из себя, красавица, и с этим придурком целуюсь! Видели бы меня люди. Позор, позор… Вот черт, а тело у него хорошее. Рельефное. Сильный. Люблю сильных парней». – И девушка сильнее сжала ладонь на его широком плече, чтобы он понял – Нину Журавль нужно обнимать еще крепче. Еще.
Он понял.
А люди видели. Кое-кто даже умилялся.
Проходившие мимо них бабушка в пенсне и ее внучка – девочка лет пяти-шести с длинными золотыми кудряшками, синхронно обернулись на целующуюся около огромного дерева пару.
– Ната, ты спрашивала, что такое любовь между тетенькой и дяденькой? – вопрошала ребенка старушка.
– Да, баба Леля, – пропищала ее внучка.
– Вот она, смотри, – на глазах ломала старушка в пенсне стереотипы бабушки, не разрешающей детям смотреть на сцены поцелуев. – Когда ты вырастешь, Наточка, ты тоже будешь такой красивой, как эта девушка, и у тебя будет такой же милый молодой человек. Только мы тебе парня найдем не такого оригинального… Беленького, чтобы у вас деточки были такие же светленькие, как ты.
Идущие следом за ними три девушки-подружки, которым можно было дать лет по четырнадцать-пятнадцать, тут же захихикали.
– Она еще сама лялька, а ей бабка уже жениха ищет! Улет! – воскликнула одна из них.
– Ой, а глядите, как парочка целуется, давайте их сфотаем? – заприметила Нинку и Келлу вторая. – Какие милые! Восторг!
– Тьфу, – третья продемонстрировала откровенное недовольство увиденной картиной, – аж противно! Глэмка и нефор, жесть какая-то, куда мир катится? Они друг другу не подходят.
– Не ворчи! Ты завидуешь просто, – тем временем запечатлела Нинку и ее парня на камеру одна из девушек, а вторая последовала ее примеру. Парочка показалась безумно влюбленной.
«Не завидую, – подумала сердито третья девушка, – просто также хочу, чтобы все романтично было и красиво. А всех нормальных парней расхватали такие вот жабы, как эта блонди. И вообще, я хочу себе Келлу или Рэна из «На краю». Да любого парня из этой группы хочу! Каким-то дурам ведь повезет, будут с ними, а я… никогда с ними не встречусь».
А вслух она лишь брезгливо произнесла, дернув плечом:
– Фу, развели на улице слюни розовые. И синеволосый какой-то страшный.
– Сама ты страшная! – накинулись на нее подруги. – Он милашка!
Девушки, оглядываясь, удалились. Только лишь вечером этого дня, когда они перекинули фотографии с телефонов на компьютер, одна из них с восторгом узнала Келлу и выставила фото в Интернет, начав с неофициального, но жутко популярного сайта, посвященного их любимой группе… Андрей потом долго сердился на барабанщика, и тот в конце концов заявил, что это не он.
Келла и Нинка слышали только слова старушки, и это их обоих необыкновенно смутило, хотя они и не спешили признаваться в подобных чувствах друг другу.
«Что такое с моим гребаным сердцем? Оно что, тает?» – с животным испугом подумала Журавль и первой отпустила Келлу, коснувшись кончиками пальцев серьги в его губе.
Он улыбнулся.
– Классно я целуюсь? – спросил Келла, уже ничуть не злясь. Его огненный характер позволял ему быстро загораться, испытывая самые разнообразные эмоции, но и отходил он тоже быстро.
– Не очень. Твои пирсы мешаются, – надула губки Ниночка, теребя музыканта за край футболки. На самом деле ей нравились его проколотые губы, и против пирсингов на носу и в бровях она ничего не имела против.
– Разве? Мне так не показалось. Я вообще классный, просто ты еще не была со мной в… А, блин, звонят. Подожди. Это важный звонок…
И, прежде чем блондинка начала доказывать обратное, Келла ответил на телефонный звонок. Та тут же прислушалась – она всегда была жутко любопытной.
– Да?
– Это я, – раздался в трубке голос Андрея.
– А я думал, это не ты, – серьезным тоном проговорил барабанщик, одной рукой обнимая Нинку. – Я думал, это пробудились демоны ада.
– Ты где? – бархатным голосом поинтересовался Андрей, привыкший не обращать внимание на идиотские шуточки подопечного.
  
– А что? – насторожился тот мигом. Контроль менеджера его порядком раздражал.
– Значит, не в студии. А Кей где? – задал новый вопрос тот.
– Я ему не пастух. Откуда мне знать, где он шатается. Позвони да узнай.
– Не могу дозвониться. Я хотел поговорить по поводу обложки нового альбома – сейчас как раз к художнику.