Третий Генерал: Том VI (СИ)

Тем не менее Михаила в столовой не было, это факт, а значит мне точно нужна помощь Марии. К счастью, как раз она тут была. Что характерно — я не заметил удивления с её стороны, когда к её столику подошёл не только Боря, но и я.
— О, вижу вы уже подружились, — сказала она.
— Типа того, — не совсем подтверждая её слова сказал я. — Маша, у меня к тебе есть просьба срочного характера. Ты Михаила Лермонтова знаешь?
— Да кто его не знает, — ухмыльнулась девушка. — Глава совета представителей учащихся, помощник ректора и вообще крайне деятельный студент. Вроде бы как большой молодец, своими силами и энтузиазмом выделился среди прочих, но иногда он такая заноза в… Временами он действительно слишком надоедлив. И пускай в целом студенты довольны его работой, однако временами он что-то делает или принимает решения, которые направлены лишь на то, чтобы сделать только его жизнь проще и комфортнее, а не всех учащихся. Так что пускай все ценят его таланты и то, что он для нас всё же делает, однако как к человеку отношение к Михаилу очень плохое. Вон, даже не обедает вместе со всеми, а предпочитает это делать в помещение, которое выделил ему ректорат. Он называет его своим кабинетом.
Хм, я неожиданно сделал вполне правильные выводы сам того не зная. Ну, зная, что Михаил практически является членом Совета Неназванных, меня не удивляет сказанное Марией. Пускай парень весь из себя такой деятельный и серьёзный, молодость даёт о себе знать. Поэтому он и считает себя лучше остальных, а также он в первую очередь заботится о себе родимом.
Ничего, сегодня его ждёт масса неприятных эмоций и Михаил поймёт, что быть членом Совета Неназванных не так уж просто. Если хочешь называться тем, кто якобы управляет миром, то будь добр иметь дело и с неприятными аспектами этого титула. И как хорошо, что Лермонтов сейчас находятся в отдельном помещении, где нам никто не помешает поговорить по душам! Хотя с учётом того, что я задумал, мы не слишком долго будет находится в уединении…
— А не подскажешь, где его «кабинет» находится? — Спросил я у девушки. — У меня к нему серьёзный и неприятный для него разговор, который хотелось бы закончить до начала очередного занятия.
— С удовольствием расскажу, как до него добраться!
Я рад, что мы с Машей поняли друг друга. Благодаря её инструкция мне удалось очень быстро найти «кабинет» Михаила. Рядом с дверью сидело пара студентов, видимо дожидались момента, когда Лермонтов их примет. Ну пускай ждут. Я же, игнорируя их, открываю дверь без всякого стука и захожу внутрь. Слышу недовольные голоса, но закрываю дверь и сразу вешаю барьер на неё дабы нам никто не помешал.
Михаил сидел за столом и обедал. Моё появление застало его врасплох. Лишь спустя небольшую заминку он начал говорить:
— Никита, а что ты…
Я как шёл от двери к его столу, так и шёл. А затем резко запрыгиваю на мебель и бью ногой в лицо Лермонтова. Тот вместе со стулом падает на пол, слышу крик боли, парень зажимает разбитый нос и всё ещё находится в смятении. Мне хватает времени спрыгнуть со стола и наступить ногой на горло Михаила. Тот, наконец-то, начинает что-то предпринимать и первым делом вытягивает правую руку пытаясь атаковать меня магией. Но у него ничего не получается так как я чистой силой давлю на него и подавляю его дар. А заодно хватаю его кисть и резким движением ломаю кости запястья, отчего Лермонтов снова вскрикивает от боли.
— Здравствуй Михаил, — наконец начинаю говорить я. — Для начала позволь сказать, что в моих действиях нет ничего личного. Всё дело в том, что ты работаешь на Совет Неназванных. Начинай меня внимательно слушать, повторять не буду. Вчера вечером на меня было совершено покушение. Ко мне послали легионера по имени Илор, он профессиональный убийца. Как видишь у него ничего не получилось. Более того — я взял его живым в плен, допросил и сейчас он у меня в руках. Просто этот убийца нужен мне живым дабы повторить рассказанное мне в любой момент. Один из членов Совета послал его убить меня, вся нужная информация уже ушла к одному из Неназванных. Однако мне нужно послать Совету личное послание, а ты единственный человек связанный с этой организацией, который находится, скажем так, в шаговой доступности.
  
— Но я… Я и мой род…
— Да-да, вы не имеете к этому покушению никакого отношения, твоя семья вообще в так называемой фракции умеренных, поэтому и говорю — ничего личного. Мне искренне жаль, что ты попал под удар, я прошу у тебя прощения. Тем не менее обстоятельства складываются так, что ты сам по себе можешь стать посланием Совету. И заодно передашь им кое-что на словах. Тот, кто покушался на него, должен понести самое строгое наказание. Если Совет всё спустит на тормозах или решит затягивать с решением, для начала я накажу этого и его близких сам. А уже позже решу выяснить отчего же Совет медлит, когда я успел передать им все доказательства вины этого человека. Неназванным вряд ли это всё понравится. А теперь давай проясним — когда начнут разбираться с тем, что произошло сейчас, ты скажешь, что получил по заслугам и не имеешь ко мне претензий. В том числе за то, что я сделаю прямо сейчас.
— А что ты… Отпусти! Отпусти меня!
Я убрал ногу с горла Михаила, схватил его за грудки и потащил к окну. Открыл его одной рукой, а затем частично вытащил Лермонтова наружу. Тот вскрикнул и сразу побледнел как мел. И снова он пытается задействовать магию против меня, но результат снова нулевой.
— Не беспокойся, ты не пострадаешь, — заверил я его. — Даже не поцарапаешься. Всего третий этаж, плюс я кое-что сделаю для тебя. Зато после испытанных эмоций твои слова, которые ты будешь говорить своему отцу и, возможно, кому-то из Неназванных, будут звучать более искренне и точно найдут отклик в их душах. Ещё раз извиняюсь. Удачи!
И после этого я выбрасываю Михаила из окна. Тот с криком начинает падать, привлекает к себе внимание людей, находящихся снаружи. Но буквально в метре от земли Лермонтов зависает в воздухе, а затем спокойно опускается на траву. Впрочем, я этого уже не вижу, так как с улыбкой выхожу из кабинета. Послание передано, будем ожидать ответной реакции…
* * *
Ректор с открытым недовольством смотрит на меня, но молчит. А я же сижу расслаблено, не высказываю никакого беспокойства. Так продолжается уже минуты две. И наконец-то Живого начинает разговор:
— Зотов, ты всего вторые сутки в Академии, а уже скандал. Я многое слышал про тебя, меня предупреждали на твой счёт, однако у меня было впечатление, что люди, рассказывающие о тебе, немного преувеличивают. Теперь вижу, что они говорили чистую правду. Зачем ты травмировал Лермонтова и выбросил его из окна?
— Господин ректор, так я ведь его и пальцем не тронул, — спокойно отвечаю я. — Вы ведь и сами разговаривали с Михаилом, он сказал, что сам случайно травмировался и выпал из окна. Не будете же выговорить о том, что Миша сам себя оговаривает?
— Прекрати этот балаган! — Ректор стукнул кулаком по столу. — Не знаю почему Лермонтов не говорит правду, но все понимают, что именно произошло. И я желаю получить ответ на свой вопрос!
— Господин ректор, никакого другого ответа вы не получите, — на сей я говорил уже с серьёзным видом. — Да, в том кабинете кое-что произошло. Однако к Академии этого не имеет никакого отношения, могу вас заверить. Всё произошедшее имеет отношение к делу, которое касается более высоких материй, рангов и титулов. Если вы не готовы поверить мне на слово, то уже завтра вы получите письмо от самого императора, который попросит вас забыть про случившееся. А всю Академию сделать вид, что ничего и не происходило. Теперь вопрос в том действительно ли придётся доводить ситуацию до подобного или же мы закроем вопрос здесь и сейчас.
— Запомни хорошо Зотов — я не позволю тебе творить что угодно в моей Академии, — сказал Живого. — И пускай император будет поддерживать тебя, но если нечто подобное случится ещё раз…
— Вы стерпите это, — перебил я его. — Напомню, что вы сами послали ко мне человека, который упрашивал меня учиться именно у вас. Я нужен вам, а вот вы мне не особо. Если вас что-то не устраивает, то прямо сейчас могу написать заявление с просьбой об отчислении по собственному желанию. Я сделал то, что сделал, для этого были очень весомые причины, которые вас никоим образом не касаются. Либо смиритесь, либо мне с вами и вашей Академией не по пути.