Крест и полумесяц (СИ)
—…Ваше превосходительство, я сразу же пришел, — акции Рината в глазах Исаака росли просто с неимоверной быстротой, судя по его новому обращению. — Как я могу отказать в просьбе своему благодетелю. Никак и никогда!
Что на это сказать? Приятно иметь дело с понятливым человеком, помнящим добро. Ринат сел за стол и показал гостю на соседний стул. Им предстояло поговорить.
— Исаак, слушай меня внимательно. Очень внимательно. Ты человек понятливый, с деловой хваткой, поэтому я тебя и выбрал, — еврей, почуяв серьезный разговор, сразу же подобрался, как бойцовый пес перед прыжком. — Как ты знаешь, человек я не простой и вхож к самому, — Ринат выразительно поднял взгляд к потолку, отчего у Исаака тут же вспотела спина. — Скоро здесь закрутятся серьезные дела и мне станет нужен свой человек в этих местах. На границе неспокойно, наши соседи со всех сторон точат зубы. Государь же, не желая ждать незваных гостей, решил загодя подготовится к их встрече.
История про строительство укрепленных селений и крепостей на южной границе была рассказа в очередной раз, вновь вызвав должный эффект. Впечатленный Исаак сидел пришибленный и дышал мелко-мелко. Его воображение рисовала золотые горы, по которым он порхал, как бабочка вместе со своей ненаглядной Ханей.
—…Я знаю, что ваши живут по всей военной кавказской линии. Держитесь вы крепко друз за друга, что моим планам будет лишь на руку, — продолжал Ринат. — Ты должен будет наладить эффективную схему по переправке переселенцев и грузов вдоль военной линии до пункта, который я укажу отдельно. Понимаешь суть задачи? Через тебя будут проходить большое число людей, скота, материалов, которые нужно без сучка и задоринки переправлять дальше… за очень хорошие деньги.
Перед лицом Исаака он выразительно потер указательным и большим пальцами, что сразу же вылечило окаменевшее состояние последнего. Почуяв перспективы, тот оживился. Глаза заблестели. Руки по привычке полезли в кармашек за золотыми часами, трогая которые он быстро приходил в себя. Казалось, золото придавало ему, как легендарным королям древности, силу.
Было ясно, что со всеми потрохами с ним. Что он, дурак, в самом деле отказывать от такого многообещающего проекта? Дураком Исаак никогда не был и явно не собирался им становится. Судя по забегавшим глазам, он уже начал прикидывать, как ему можно будет выполнить поручение. Ведь проводка большого числа людей и грузов вдоль кавказской военной линии была весьма и весьма сложным и опасным делом. Придется ежедневно решать самые разные вопросы: от снабжения продуктами, организации ночлега и до помощи в защите от казаков. Однако с риском возрастала и награда. А Исаак, как достойный сын еврейского народа, умел хорошо взвешивать и то, и другое.
Словом, они ударили по рукам. Теперь одной проблемой у Рината стало меньше. Нужно было приступать к решению следующей — хан Джавад. Этот неугомонный недорезанный оппозиционер и не думал сидеть сложа руки, развив просто удивительно бурную активность. Его эмиссары буквально наводнили Кавказ. Разодетые в дорогие одежды, накинутые поверх начищенных кольчуг и доспехов, они важно ездили по аулам и рассказывали о милостивом и щедром господине — хане Джаваде, который хочет установить на землях горцев старинные обычаи и традиции. Жить по законам предков, призывали эмиссары. За праздничными столами они поднимали кубки за здоровье храбрейшего из храбрейших, хана Джавада. Хвалились богато украшенным оружием перед теми, у кого не было и простенького пистолета или дедовского ружья. Показывали красиво вышитые рубахи и шептали про жадных до удовольствий невольниц, ждущих их дома. У юношей, что еще не был ни в одном набеге, загорались глаза жаждой приключений, наживы и похоти. Разве мужское сердце не забьется сильнее при виде смертоносной красоты булатного клинка, скупых украшений старинного пистолета? Еще как забьется. Так стучать начнет, что может из груди выскочить.
Эти же посланцы хана Джавада распространяли и слухи об имаме Шамиле.Разное говорили, плохое и очень плохое, презрительное и оскорбительное. Как говориться, что-нибудь и прилипнет. Рассказывали о сговоре имама с русскими, о его предательстве своей веры и принятии им православия, о его трусости, о его гибели, в конец концов. В одно люди верили, в другое не верили, в третье плевались. Однако слухи ширились, бежали впереди них к следующему селению, затем к следующему.
Первые результаты «хорошей» работы вездесущего хана Джавада, Ринат почувствовал на своей шкуре уже на второй день пути. Его, имама Шамиля, попытался ограбить какой-то полуголый грязный горец, спустившийся на дорогу прямо со скалы. Чумазый, пропахший дымом костра и жира, он неожиданно спрыгнул перед конем Рината и направил на него здоровенный карамультук. Дуло у древнего ружья было такого калибра, что в него запросто можно было два пальца засунуть. Это же за тридцать миллиметров! У некоторых немецких танков в 1941-ом году калибр орудий равнялся лишь 20 мм., а здесь 30 мм.
— Стой, кяфир! Отдавай все, — на ломанном русском языке прорычал он, потрясая ружьем. — Ружье, саблю, кинжал, пистолет, — перечислял он, жадным взглядом высматривая каждый новый предмет. — Еще есть что? Кошелек давай. Черкеску снимай! Сапоги тоже.
Тут было совсем не до смеха. В ружье горца было, наверное, столько свинцового дроба, что выстрели он, всадника вместе с лошадью просто смело бы с дороги. Ведь некоторое имуществом можно было снять и с бездыханного тела.
С вздохом Ринат снял с плеча ружье и осторожно подал ему. Тут его взгляд остановился на ружье горца, точнее его курковой части. Бог мой! Ружье же фитильное было! А кончик фитиля не тлел, в чем сложно было ошибиться. Характерный запах сгорающего пороха сразу же ощущался. Получается, его пугали. На понт брали, как распоследнего штафирку[1] и олуха!
Протягивая свое ружье прикладом вперед, Ринат вдруг резко дернул его вперед. Сильный удар окованной металлом частью приклада чуть челюсть не свернул незадачливому грабителю. Хорошо, он еще немного придержал ружье. А то бы точно пробил голову.
От удара горец сразу же свалился с ног. Тут же, промычав что-то воинственное,попытался встать. Глаза в кучку. Ноги дрожат. Удалось лишь сесть, а не встать.
— Кто ты такой, мил человек? — Ринат слез с коня и присел рядом с неудавшимся грабителем. — Какого рода? Разве не слышал, что имам Шамиль запретил горцам в набеги на русские земли ходить?
Тот несколько минут шипел что-то невразумительное. Глазами вертел. Пытался до своего ружья дотянуться, да все без толку.
— Нет больше нашего имама. Прибрал его Аллах к себе, — наконец, заговорил горец. — Теперь любой может в набег пойти. А ты сам кто такой?
Ринат ответил не сразу. Не каждый день о своей гибели узнаешь. Прислушался к себе. Может он умер, но еще не знает об этом. После с чувством громко рассмеялся в лицо грабителю.
— Ложь. Посмотри на меня! — он внезапно перешел на чеченский и щедро добавил в свой голос металла. — Говоришь о моей смерти, несчастный? Разуй свои глаза! — во взгляде горца появилось недоумение, тут же сменившееся страхом. — Во имя Аллаха, Милостевого и Милосердного! Хвала Аллаху, Господу Миров, Милостевому и Милосердному… — Ринат начал громко читать открывающую Коран суру «Аль-Фатиха», не растягивая, а четко чеканя каждое слово. — Ты, жалкий червяк, что творишь⁈ Я вам какой наказ оставлял⁈ Людей грабить? Может убивать⁈ Может Господь наш тебе такое повелел⁈
До грабителя начало доходить, на кого он посмел напасть. Он поднял руку на самого имама Шамиля, избранника Аллаха! Он оскорбил его своим неверием!Заскулив, стал отползать назад. Лишь бы только не встречаться со пронизывающим взглядом имама.
Признаться, на Рината что-то сильно накатило. Наверное сказалась безумная обстановка последних дней, когда он носился, как белка в колесе, пытаясь разобраться с десятком проблем одновременно. Его аж трясти начало от возмущения и ярости. Он, понимаешь, пашет, как раб на галерах (привет, ВВП). Жилы рвет, чтобы мир на Кавказ принести, чтобы детей и женщин как скот не продавали, чтобы они резать друг друга перестали.