Крест и полумесяц (СИ)
— Эх, тютя! Карточный долг. Тьфу и растереть! Я вот тут про таких барышень прознал, что просто пальчики оближешь. Красивишные все. Кожа белая, как мел. Сиська во какенные, ладонями не обхватишь. С афедрона аж тебя самого не видно. К таким сходишь разок и света белого больше увидишь. Могу и про адресок сказать. Только мамка у них злючая сильно. Все наперед гроши испрашивает. Как ни приду, говорю ей, дуре. Мол, к тебе справный мужик приходит, а не забулдыга како-то. Отдам я тебе эти гроши, как дело сделаю. Дать адресок-то?
— Не слушай, барин, энтого пенька с ушами! Знаем мы про этих девочек! Коровищи, как есть! Еще и срамные болезни от них подхватить можно. К ним господа-то и не ходят. Им других мадамов подавай… Я вот, барин, про что рассказать хочу. Тут помещик один недавно разорился. Гутарят, скоро землю и скарб весь с молотка пойдут. А там такая кузня и мельница, что нигде такое не встретишь. Дядька мой там ковалем обретается. Руки просто золотые. Что хошь, скует. Надоть пистоль, сделает. Надоть повозку, будет. Все могет…
— А про Анисия Мефодьевича, что писарем в военной конторе служит, слыхивали чего? Раз не слыхивали, тогда помалкивайте. Сказывают, взяли его подбелу рученьки полицейские. При нем нашли и грошей немерено, и бонбы разные. Сицилист, вроде какой-то. Что за зверь энто, антиресно? Может из хлыстов али скопцов? Или еще какой-то безбожник. Счас много таких развелось. В кого пальцем не ткни, тот в православный храм и дорогу забыл. Тьфу, ты, грехи наши великаи! В геене огненной все гореть будет…
С трудом Тимур от извозчиков отвязался. Те еще с полверсты за ним ехали и всякие разные истории рассказывали. Затем долго с ним прощались, про его щедрость говорили. Насилу ушел.
Пара дней таких походов по городу и ему окончательно стало ясно, что написанные им ночью планы не столь уж фантастичны, как казались сразу. Несмотря на кажущуюся монолитность и силу, Российскую империю в этот момент довольно сильно лихорадило. Конечно, император еще блистал среди европейских монархов, еще живы были победу русского оружия над Наполеоном, еще османы не смели высоко поднимать голову и старались гадить лишь исподтишка. Однако запах гнили будущей разрухи, экономических неурядиц и военных катастроф уже просачивался наружу. Сельское хозяйство, игравшее важнейшую роль в экономике страны, пребывало на уровне средневековых времен. Крестьяне нередко пахали на себе, вместо плугов повсеместно использовали сохи с обожженными для большей твердости наконечниками, собранный урожай зерна в лучшем случае превышал сам-3. О техническим совершенных сельскохозяйственных орудиях и машинах никто и слыхивать не слыхивал. На богатых помещиках, что закупали такого рода машины и пытались их внедрять в хозяйство, смотрели на еретиков, отступивших от православной веры. Странные механизмы считали наказанием божьим и всячески пытались их повредить. Из-за отсталой агрокультуры в стране каждый семь — восемь лет случались опустошительные неурожаи, приводившие к голоду в сельскохозяйственных районах. В селах начинали заготавливать лебеду, мужчины уходили на промыслы, а детей отпускали христарадничать, чтобы не помереть с голоду. Все равно за голодные годы погосты у сел и деревень пополнялись десятками новых могли. От голода умирали целые семьи. Случались страшные находки в виде обглоданных человеческих костей. Наводнившие города беглецы из сел шли на заводы и мануфактуры, в подсобники в хозяйства. Побойчее становились бродягами и начинали промышлять воровством и разбоем. Бабы и девки зарабатывали более привычным путем, продавая себя состоятельным господам.
Начавшийся промышленный переворот еще больше ухудшил положение простого люда. Растущие, как грибы после дождя, заводики выжимали из своих работников все соки, после выбрасывая на обочину жизни калек и мертвецов. Бывшим крестьянами приходилось трудится в адских условиях труда семь дней неделю по пятнадцать — семнадцать часов в сутки. С нищенской платы с них брали многочисленные штрафы за все мыслимые и немыслимые нарушения — опоздал, закурил, пререкался с мастером, не так посмотрел на хозяина, и т. д. В хозяйских магазинах с них драли втридорога за мясо с душком и рыбу с плесенью, гнилую ткань, муку с червями. О медицинской помощи на таком производстве можно было, вообще, забыть. Работники, как огня, боялись местных докторов, что все болезни предпочитали лечить громадными дозами касторки и рыбьего жира. Многие неделями ходили с переломами и рваными ранами, боясь даже заикнуться о травме.
Не все хорошо было и в армии. Большинство генералов жили еще понятиями наполеоновских воин — «пуля дура — штык молодец», «наступление лучше оборону», «бабы еще мужиков нарожают», «врага шапками закидаем», и т. д. Потрясая блестящими орденами и тяжелым золотым шитьем своих мундиров, они постоянно вспоминали Бородино, Березину, французский поход. На деле же ситуация была аховая. Катастрофически не хватало казарм для расквартированных войск. Нередко воинские подразделения ютились в грязных халупах и землянках, который зимой мгновенно превращались в стылые норы. От антисанитарии и плохого медицинского обслуживания солдаты мерли, как мухи. Каждый год более семидесяти штата полков и бригад болело и лежало в лежку. Каждый десятый не мог пережить лазарет.
Никудышным было обмундирование, рассчитанное скорее на парады, чем на военные действия. Однобортные мундиры и тонкие панталоны совсем не защищали от ветра и стужи. Кожаные каски рассыхались на солнце и норовили слететь с головы. В войсках при первой же возможности каски заменяли на фуражки или папахи, как на Кавказе.
Большинство солдат было вооружено ружьями с кремневыми замками, бившими на 200 — 300 шагов. Штуцеров насчитывались единицы и их роль в военных действиях была ничтожной. Учебных стрельб практически не велось. По военным регламентам на каждого солдата отпускалось лишь шесть патрон в год, что делало учебы, в принципе, бессмысленной. В полках же повсеместно с радостью отчитывались об экономии пороха. Мол, что толку тратить драгоценные патроны на бессмысленную стрельбу нижними чинами. Войны же никакой нет. А если наступит война и придет враг на русскую землю, вот тогда мы всем покажем.
В военном искусстве господствовало «линейное учение», принесшее российской армии неисчислимые беды и многие десятки тысяч убитых. Царило повальное увлечение стройным движением войск на поле боя. От солдат требовалось наступление на врага строгими ровными линиями, с шагов в ногу, с картинной походкой. О россыпном строю, вообще, требовалось забыть, как страшный сон. Строго каралось любое отступление от такого линейного шаблона, который совершенно игнорировал гибкое перестроение войск и массированный огонь противника. Насаждалась мирно-парадная тактика наступления с красивой нарядной формой, показной шагистикой и строгими рядами подразделений.
Раздумывая над всем этим, Тимур видел, что у него есть довольно неплохие шансы на осуществление своих задумок. Сейчас у него был довольно большой запас средств, когда экспроприированных у работорговца хана Джавада и его приспешников; укрепленное самой природой место размером с целое государство; многочисленные залежи природных ископаемых; верящий в него народ. Под боком находился просто неисчерпаемый ресурс для вербовки разных мастеров и закупки целых заводов. Плати деньги и готовься принимать караваны переселенцев и подводы с агрегатами и механизмами. Можно было практически задарма выкупать опытных ремесленников у помещиков, опутанных долгами; подбирать имущество, инструменты и материалы на закладных аукционах. В остальном же годами имитировать вялотекущую войну на южных границах Российской империи. А под эту самую войну просить у бритов и османов все, что душа пожелает. Открываются просто великолепные перспективы. Желая утопить своего исконного врага, и первый лорд адмиралтейства в Великобритании, и Великий диван в Османской империи смогут дать такое, о чем в другое время даже мечтать нельзя. Хочешь пушки — получи, надо ружья — бери, нужда в специалистах — привезем, оголодал — накормим. Ты, «глюпый горец», только с русскими сражайся и не давай им спокойно жить (заодно и себе). Словом у него были просто великолепные стартовые возможности.