Капитан (СИ)

Убедившись, что опасность миновала, капитан еще некоторое время постоял на мостике, полюбовался на красоты Желтого моря и приказал снизить ход до шестнадцати узлов, перейдя в более экономный режим.
На этом все разнообразие закончилось. Ночь прошла спокойно, Колчак отстоял свою вахту и завалился спать.
До Шанхая крейсер дошел за тридцать часов. Море было ласковым, а температура поднялась до двенадцати градусов выше нуля. В бинокли было видно великое множество внушительных пароходов, грузовозов и барж, буквально заполонивших гавань. Устье реки Янцзы казалось внушительными воротами, открывающим дорогу вглубь континента. Тут и там скользили джонки и легкие рыбацкие лодки. В самом порту стояла японская канонерка, но в нейтральных водах опасаться ей было нечего.
Колчак не отказался бы пройти по древним улочкам китайского города, за копейки сшить приличный костюм и прикупить какую-нибудь безделушку для мёрзнувшей в Иркутске Софьи, но сейчас было не до этого. Как и планировалось, «Наследник» показал себя, подымил трубами, да и пошел дальше, строго на зюйд*.
Дождавшись очередной ночи, крейсер круто изменил курс, взяв направление ровно на восток. Пользуясь темнотой, он всю ночь шел в хорошем темпе. Утро 13 апреля выдалось чудесным — спокойным, теплым, ласковым. Поднимающее солнце било прямо в глаза, в крейсер продолжал резать мелкую волну.
Вытянувшийся длинной цепочкой архипелаг Рюкю принадлежал Японии и насчитывал около ста островов. Не все они были обитаемы, но на некоторых люди проживали. Редкие рыбаки имели возможность увидеть чужой крейсер. Дым из труб, который могли заметить за несколько миль, выдавал любой военный корабль. С этим ничего нельзя было проделать, но курс проложили между покрытых лесом Тосимой и Ямами, в проливе, шириной восемьдесят две мили. К тому же телеграф на острова еще не провели, так что быстрого разоблачения «Наследнику» не грозило. Наблюдатели на мачтах видели вдали несколько рыбацкий джонок, но ни пароходов, ни тем более военных судов на глаза им не попалось.
— Будем надеяться, что даже если нас и опознают, то Того узнает об этом не быстро, — резюмировал Храбров. Большего сделать они ничего не могли, а топить нищих рыбаков не имело смысла.
После архипелага начался переход в пятьсот восемьдесят миль к острову Хатидзё, во время которого из-за мелких неполадок по ходовой части пришлось потратить сутки на ремонт. Крейсер огибал Японию с юга, причем далеко от берега и шёл по пустынным водам, в которые редко кто забредал. Они пересекли основные торговые маршруты, а тех, кто двигался в Японию из Австралии или Новой Зеландии замечали издалека и уходили в сторону. Безусловно, их видели, но поди опознай непонятно кому принадлежащий крейсер с расстояния в восемьдесят кабельтовых.
Обогнув Хатидзё с юга, «Наследник» снова изменил курс и теперь пошел на норд. Начался самый важный момент всей операции. Японцы имели военные корабли на своем восточном побережье, но их было мало и особой опасности они не представляли.
На параллели Токио, находясь в двух сотнях миль от берега, крейсер наконец-то начал досматривать попадающиеся навстречу суда, идущие из США. Первый опыт оказался неудачным — они остановили сухогруз «Вирджиния». Досмотровая партия обнаружила на нем лишь пшеницу да рожь. Перепугавшийся капитан клятвенно заверял, что торговые дела нанявшей его фирмы никакого отношения к войне не имеют, и ничего запрещенного на борту нет. Возможно, он говорил правду, но мог и лгать. В любом случае, его пришлось отпустить. Еще один транспортник вез кожу и лен, тоже вполне себе мирные грузы. Пришлось отпустить и этих.
Удача улыбнулась им в третий раз, когда на горизонте появился небольшой транспортный пароход, и вновь под вымпелом США. Увидев русский Андреевский флаг, незнакомец попытался увеличить ход и оторваться.
Офицеры находились на ходовом мостике и обменивались мнениями, наблюдая, как гражданское судно, несмотря на тщетные попытки затеряться в океане, становится все ближе и ближе.
 
— Похоже, им есть что скрывать, раз они бегут, — Харитонов довольно потер руки.
— Обидно только, если мы вновь ничего толкового не обнаружим, лишь уголь пожжем, — поморщился Бахирев.
— Один выстрел по левому борту парохода, на дистанции два кабельтова, — приказал Храбров. Крейсер к тому времени настолько приблизился к беглецу, что офицеры смогли прочитать название на корме — «Трики», что значило хитрый.
Рявкнула 76-мм пушка, недалеко от американца поднялся белоснежный столб воды, но транспортник с первого раза не понял.
— Повторить, по возможности поближе, — приказал капитан. — Хитрец думает, что он самый умный? Что ж, приятно будет его разочаровать
Второй раз комендоры едва не перестарались. Новый выстрел практически зацепил корму парохода и окатил нескольких человек на юте брызгами. Наконец-то американцы сообразили, что дело приобретает опасный оборот, застопорили машину и легли в дрейф. Свыше двух десятков человек высыпали на палубу, часть из их подняла руки, кто-то испуганно кричал, но бинокль позволял видеть и злые, недовольные лица.
Во главе досмотровой команды из дюжины вооруженных матросов отправили Колчака.
— Переройте там все вверх дном, Александр Васильевич, но выясните, по какой причине американец убегал от нас, — напутствовал его Храбров.
На воде уже покачивался четырнадцати весельный катер, который быстро доставил их к «Трики»'. Придерживая кортик, Колчак первым поднялся на борт. За ним последовали вооруженные винтовками матросы. На палубе досмотровую группу встречал капитан, пузатый, краснолицый и наглый, с сигарой во рту. Говорил он на английском.
— Я капитан Джон Смит, сэр, мой «Трики» везет груз бразильского кофе и галет, вот документы. На каких основаниях вы меня остановили?
— Я лейтенант Колчак, представляющий русский крейсер «Наследник». У нас есть основания полагать, что вы перевозите военную контрабанду. Почему вы бежали от нас?
— Я испугался, сэр, испугался как ребенок, думал вы собрались нас топить без суда и следствия, — американец врал с такой наглой уверенностью, будто верил, что ему ничего не грозит. Он вынул сигару изо рта и выдохнул клуб дыма. — Мы с моей крошкой десять последних лет возим грузы к этим узкоглазым макакам. Как люди они полная дрянь, но зато платят хорошо, и я не жалуюсь. Я честный гражданин США, моя страна с вами не воюет! — добавил он с немалой гордостью.
— Документы у вас в порядке, — констатировал Колчак, внимательно просмотрев бумаги. — Но все же я вынужден досмотреть ваши трюмы. Приготовьтесь к осмотру! — он повысил голос. Матросы перехватили оружие, показывая, что ничем хорошим сопротивление для задержанных не закончится.
Вот тут американец впервые побледнел, его глазки задергались, он занервничал.
— Сэр, это против всяких правил! Чтобы честного капитана обыскивали, словно поганого жулика… У меня нет слов, я буду жаловаться!
— Сколько угодно, но не вздумайте мне мешать. Матросы, оружие к бою! — он вновь повысил голос.
— Есть! — откликнулись подчиненные, сразу же переводя винтовки в боевое положение. На американца и его экипаж уставились дюжина винтовок. Что они могли сделать? Сопротивление вооруженной досмотровой команде под прицелом пушек крейсера выглядело паршивой затеей, все это понимали.
— Черт с вами, смотрите, — выругался американец и растоптал окурок каблуком. Военного моряка, каким являлся Колчак, покоробило от подобного неуважения к собственному кораблю.
В трюме было темно и душно. Оказавшись внутри, Колчак поначалу увидел лишь ящики, маркированные бразильским кофе. У него даже на миг закралось сомнение, что они вновь впустую теряют время. Но он махнул рукой, матросы принялись вскрывать ящики и у Колчака невольно перехватило дыхание. Лейтенант с первого раза узнал их содержимое — находящиеся в смазке и обернутые промасленной бумагой, в ящиках лежали пулеметы Гочкисса образца 1900 года. Отдельно находились станки на ножках и деревянные коробки с комплектующими.