Капитан (СИ)

Сделать японские наблюдатели ничего не могли. Их донесения в любом случае не успели бы дойти до японских хозяев, но командование подстраховалось дополнительно, закрыв телеграф до полудня.
За «Цесаревичем» ушел «Ретвизан», следом «Пересвет» с флагом Ухтомского, «Петропавловск», «Победа» и «Севастополь».
— Евгений Петрович, держитесь в кильватере «Севастополя» на дистанции два кабельтова, — приказал стоявший на мостике «Наследника» Молас. Адмирал снял фуражку и троекратно широко перекрестился. — С Богом!
Храбров находился рядом. Хорошо, что Молас не лез с мелкими ненужными приказами, осуществляя общее руководство. За ними из бухты потянулись «Баян», «Аскольд», «Варяг» и «Диана», а после канонерские лодки «Кореец», «Отважный», заменивший артиллерию «Гремящий» и сумевший добраться из Шанхая «Манчжур». Эскадренные миноносцы делились на два отряда. В их задачу входила охрана флота и атака случайных японцев. Первый отряд Матусевича уже вышел из гавани, а второй был замыкающим. Слабые устаревшие «Забияка», «Джигит» и «Разбойник», а также тихоходные канонерки «Гиляк» и «Бобр» остались для патрулирования и охраны берега. Не смогла выйти и «Паллада», которую все же подняли с мели и отбуксировали в глубину Западного бассейна. Но особенно сильно чувствовалось отсутствие «Полтавы», лишний броненосец мог помочь склонить победу в нужную сторону.
Стоявший на внешнем рейде «Новик» пропустил эскадру, а затем догнал ее и занял заранее обговоренное место.
Оглядывая набирающие ход вымпелы эскадры, Храбров поневоле задумался. Странно получалось, в прошлой истории затонул «Петропавловск» и погиб Макаров, а в нынешней все повторилось, только теперь сильно пострадала «Полтава» и утонул великий князь Кирилл. Что это? Историческая инертность? Или своеобразная компенсация, размен, так сказать, примерно одинаковых фигур? Если первое, то ничего страшного, инертность они преодолеют и выиграв войну, окончательно ее изменят. А если второе, то все становится куда серьезнее и даже опаснее. Что если Мироздание захочет компенсировать победу России тем или иным путем? Какую цену оно возьмет за новую историю? Кто погибнет, а кто останется в живых? И почему не произошло никаких дополнительных жертв после победы у Чемульпо? А они должны были появиться, если следовать данной теории.
Храбров не считал себя циничным человеком и чужим смертям никогда не радовался, но размен живого Макарова на мертвого князя Кирилла, человека пустого, тщеславного и не особо полезного для страны, целиком одобрял. То же касалось и броненосцев, тем более, «Полтаву» спасли, через несколько месяцев она обязательно встанет в строй. Это было хорошо, но то, что судьба брала соответствующую плату за подобные рокировки, в его глазах сомнению не подлежало. Похоже, изменения имели свою цену, и ее приходилось платить.
Берега Квантуна медленно исчезали за спиной. Поднимающееся солнце разогнало облака. Волнение уменьшилось до трех баллов, горизонт прояснился. Эскадра шла ходом в двенадцать узлов. Адмирал поднял приказ «Иметь пятнадцать узлов», но сразу же стало ясно, что «Севастополь» и часть канонерок стали отставать. Последовало распоряжение вернуться к двенадцати узлам.
— Скорость у нас небольшая, японцы получат преимущество, — заметил Молас, оглядывая горизонт в бинокль.
— Ничего не поделаешь. Эссен не виноват, «Севастополь» достался ему в плачевном состоянии, а он и в лучшие годы больше пятнадцати узлов не выдавал, — ответил Храбров.
— Можете не защищать своего друга, — Молас обернулся. — К нему у меня претензий нет, он прекрасный капитан.
Эскадра отошла от Артура на сорок миль, прежде чем сигнальщики на фок-марсах заметили многочисленные дымы на горизонте. Это могли быть только японцы.
— Четыре румба вправо, — подняли общий приказ на «Цесаревиче». Эскадра послушно выполнила маневр. «Петропавловск» вывалился из строя, но сумел вновь занять свое место. «Наследник» едва не налетел на корму замедлившегося «Севастополя», а сзади их чуть не ударил «Баян».
— Всех на берег спишу, крабы криворукие! — ругался Храбров, возвращая крейсер в кильватерный строй. Мало того, что они едва не опозорились на виду всей эскадры, так ведь и примета в случае невольного столкновения могла бы быть скверной — а моряки народ до крайности суеверный.
 
Броненосцы шли впереди, составляя ударный кулак Тихоокеанской эскадры. Крейсера во главе с «Наследником» двигались сразу за ними. Левее, отдельной колонной тянулись канонерки и миноносцы. Макаров решительно повел эскадру на встречу с неприятелем.
Храбров посмотрел на часы. Стрелки показывали двенадцать двадцать. Бинокль позволял видеть, как из далекого марева проступают вражеские суда. Они приближались тяжело, зловеще и неуклонно. Через некоторое время силуэты начали обрастать деталями, позволяя их идентифицировать. Во главе вражеской кильватерной колонный шла «Микаса» с флагом адмирала Того, позади держались «Асаха», «Фудзи», «Сикисима» и «Хацусе». «Ясима» отсутствовала, значит, ее не успели восстановить после боя у Порт-Артура. У японцев насчитывалось пять броненосцев, по данному показателю они уступали русским, но зато значительно превосходили в крейсерах. Храбров не мог физически видеть весь вражеский флот, но данные разведки говорили, что неприятель сможет выставить не менее тринадцати крейсеров. Низкие силуэты миноносцев едва виднелись среди волн, но их свора внушала уважение, они и по этому показателю превосходили Тихоокеанскую эскадру.
— Шестьдесят девять кабельтовых! — доложили с дальномера. Открывать огонь с такой дистанции не было никакого резона.
— Кажется, Того ведет эскадру на пересечку под углом девяносто градусов, — заметил Молас.
— Он хочет выйти к голове нашей колонны, прямо на «Цесаревича», чтобы раздавить ее к чертям, — взволнованно прошептал Харитонов. — Что же адмирал?
Но Макаров и сам видел опасность. Последовал общий приказ взять на пять румбов влево.
Первый выстрел, пока еще пристрелочный, сделали японцы. Малый калибр «Микасы» рявкнул и в двух кабельтовых от «Цесаревича» поднялся небольшой фонтанчик воды.
Дальномеры показывали до головного судна неприятеля пятьдесят восемь кабельтовых. Макаров не стал ждать и после десятка выстрелов, когда обе стороны нащупали дистанцию, приказал открыть огонь главным калибром. Броненосцы принялись обстреливать «Микасу», а крейсера сосредоточились на броненосном крейсере «Якумо», на котором держал флаг адмирал Деву.
Первые выстрелы с обоих сторон если что и поражали, то лишь безбрежную гладь Желтого моря. Через некоторое время пошли попадания. Шальной снаряд ударил в борт «Наследника» и заставил крейсер вздрогнуть, словно боксера, пропустившего случайный и не слишком опасный удар.
— Думаю, нам стоит перейти в боевую рубку, — невозмутимо предложил Храбров.
— Нет, я останусь здесь, — Молас говорил, не отрываясь от бинокля и не поворачивая головы. — Впрочем, вы вольны поступать как вам угодно. Будем общаться через вестовых.
Храбров едва не выругался от злости. В современном российском флоте у адмиралов и капитанов существовала какая-то прямо-таки идиотская привычка торчать во время сражения в ходовой рубке, бравируя своей смелостью и презрением к смерти. Данное место находилось выше и давало лучший обзор, но на этом все преимущества и заканчивались. И здесь дело было не в трусости, а в банальной логике: адмиралы и капитаны должны беречь себя, ради того долга, что возложен на их плечи. Они здесь не сами по себе, а возглавляют чертовски дорогие новейшие корабли и ответственны за тысячи жизней простых людей. Нельзя рисковать впустую, подобное просто преступно!
— И все же я настоятельно советую вам перебраться вниз, Михаил Павлович, — повторил Храбров, делая незаметный жест.
— Верно, незачем рисковать понапрасну, — поддержал его Харитонов, к которому присоединился Януковский и Долгобородов. Все вместе им удалось поколебать Моласа.
— Ну, хорошо, господа, Бог с вами, — наконец согласился адмирал и все вместе они спустились в боевую рубку. Вид отсюда был куда хуже, но зато моряки вздохнули спокойнее.