После развода: в постели с врагом (СИ)

Я молчу, крепко сцепив губы и совершенно не знаю что ответить. Давид в соседней комнате и если он сейчас выйдет к нам, то что подумает. Хорошо, что он ничего не слышал или может быть уснул.
- Ответишь мне?
- Нет, - когда кровь перестает идти я почти могу соображать. - Нет, я… прости, что навела беспорядок на кухне снова. Хотела приготовить вкусный ужин, но что-то разболелась голова.
  
Я выбираюсь из крепких объятий. Снимаю свой телефон с зарядки, и, под тяжелым взглядом Горина, выбегаю на улицу. Еще не стемнело, но уже не так светло как днем. Пасмурно, сыро и промозгло, а я забыла в доме куртку. Голова еще немного кружится, слабость пробирает от макушки до пят, которые моментально замерзли в легких домашних тапочках, надетых на босые ноги.
Но все это становится неважным, когда я нажимаю кнопку вызова того, кто должен ответить.
Гудок, второй, третий.
- Слушаю.
- Максим Александрович? - спрашиваю, хотя голос узнаю сразу. 
Я часто меняла телефоны и сим-карты, но несколько номеров хранила в памяти и навсегда запомнила.
- Лиля? 
- Простите. Простите, что беспокою вас, но я видела новости про Любу.
Он молчит некоторое время, обдумывая мои слова или то, что должен ответить сам.
- Любу убили около месяца назад, - наконец произносит Максим, - почему ты позвонила только сейчас?
- Потому что не знала. Вы не переживаете?
- А должен?
- Это мог быть… - я запинаюсь не зная стоит ли произносить имя мужа, поэтому выбираю нечто нейтральное. - Он.
- Я так не думаю. 
- Но на Любе было колье, Максим. То самое, бриллиантовое! Он подарил ей его в тот вечер, когда я фактически решилась на развод. Это не может быть просто совпадением! Неужели он на свободе? 
- Это невозможно.
Тон Титова звучал безапелляционно и я очень хотела ему верить. Очень хотела бы, но не могла. 
- Проверьте.
- Лиля…
- Проверьте! У вас же есть возможность. Пожалуйста! Если он на свободе я должна знать об этом. Он придет за мной и Давидом, а потом убьет. Неужели вы не понимаете, Максим!
От одной мысли о том, что наши с сыном скитания и мучения были напрасны хотелось выть. Титов мог мне помочь, я не могла поверить, что тот человек, который был готов ради незнакомой женщины и ребенка вступить в схватку с Исмаиловым, сейчас откажется от одного или двух звонков.
- Лиля, успокойся, - устало произнес Максим, - я понимаю, чего ты боишься, но я постоянно проверяю, что и как происходит с Исмаиловым. И я клянусь, последний месяц он провел в карцере без возможности контактировать с кем-либо. Лиля? Лиля, ты слышишь меня?
- Но Люба…
- Совпадение. Вероятно, она перешла дорогу не тому человеку. Помимо Тиграна найдется не один десяток людей, готовых придушить ее голыми руками. Очень жаль, что она скончалась, да еще так трагично, но, твой муж не имеет к этому никакого отношения.
Я несколько благословенных минут я почувствовала, что все может быть не так уж и плохо, пока не развернулась на сто восемьдесят градусов, чтобы вернуться в дом и не столкнулась со злым и заинтересованным взглядом Горина.
*** Всем привет! Спасибо за поддержку! Спасибо, что остались с нами! Дальше обязательно будет еще интереснее!
  
Глава 18
 
- Кто звонил? 
Он кивнул в зажатый в руке телефон. Вопрос, звучавший вполне безобидно, вызвал очередной приступ паники. Что сказать? И зачем говорить. 
Потому что спросили…
А зачем спросили? Не слишком ли все это подозрительно? Господи, я просто схожу с ума, от липкого, давящего на голову, страха.
- Из банка, - стараюсь улыбнуться, но получается криво, - предлагали оформить кредит.
- Не соглашайся. Навесят проценты, ты и пикнуть не успеешь. Тебе нужны деньги? Планируешь что-то покупать?
Качаю головой:
- Нет. Да мне и незачем, через год все равно поедем дальше.
- Я помню. Из-за Давида.
- Не совсем из-за него. Скорее для.
Здоровье сына и поиск подходящего климата - вот наша основная легенда. Мы никогда не селились в больших городах с развитой промышленностью, я специально выбирала такие вот забытые Богом места, чтобы всё и все оставались на виду. Под контролем. Когда меня спрашивали, рассказывала про астму сына и что прошлый климат не подошел. Как правило этого хватало чтобы удовлетворить любопытство. У всех. Но не Захара.
- Я давно не видел, чтобы Давид брал с собой спейсер. Наверное, наша природа ему подошла больше всего и вы с сыном сможете тут задержаться.
- Что?
Мысли рассыпались большими неровными бусинами, каждая из которых перетягивала на себя внимание и не давала мне сконцентрироваться. Захар что-то говорил, о чем-то спрашивал, но я не слышала его. Только голос ведущего ютуб программы, который рассказывал о смерти Любы. Так буднично, так сухо, будто озвучивал список покупок в магазин. 
- Говорю, будет здорово, если вы здесь обоснуетесь. Кажется, город вас принял.
- Кажется…
- Лиля, тебе не хорошо?
- Что?
- Говорю, - Захар нахмурился и сделал шаг в мою сторону, - тебе плохо?
- Да, - я инстинктивно отступила назад, - немного закружилась голова. На кухне было душно, вот и… нужно немного подышать, хорошо? Ты предупредишь Давида, что я скоро вернусь, не хочу, чтобы сын волновался.
И не дожидаясь ответа я повернула в сторону. 
Наш дом стоял у самой кромки поселка, который Захар гордо именовал городом. После Москвы я даже Армавир воспринимала как деревню, а сейчас живу в ПГТ с населением в пару тысяч человек. С несколькими магазинами, одной школой, одним домом культуры и нулевой преступностью. И вздрагиваю при каждом шорохе потому что боюсь.
Боже, как же я боюсь!
Я иду прямо к лесу, просто потому что не хочу возвращаться в центр и встречаться с кем-то из знакомых. Не сейчас. 
В лесу холодный влажный воздух, каждый вдох наполняет легкие кислородом, дышу я жадно, часто и уже через несколько минут у меня начинает кружиться голова.
Не то от вкусного как безе воздуха. Не то от стресса.
Ноги утопают в мягком мху, иногда ступни колят еловые иголки. Я надела неподходящую для леса обувь, у Захара вот есть специальные сапоги, но кто знал, что они мне понадобятся. 
Сильнее кутаюсь в свою кофту, она совсем не греет, но мне важно, чтобы кожу прикрывала какая-то ткань, так я чувствую себя немного спокойнее. Как в коконе. Как в броне. 
В отличие от кожи свое воображение спасти не могу. Деревья вырастают передо мной частоколом, их становится больше, стоят они все теснее. За кронами почти не видна неба, а остатки вечернего зарева лишь отбрасывают жуткие тени, которые отбрасывают ветви. Я шла прямо, не смотря по сторонам, стараясь сконцентрироваться на том, что под ногами. Получалось плохо. Стараясь переступить одну корягу, спотыкалась о другу. Пару раз упала, обдирая ладони о мелкие ломкие ветки, валяющиеся на земле.
Казалось, что за мной кто-то гонится, а я пытаюсь от него спрятаться. Так страшно. 
Боже, как же страшно.
Интересно, что видела перед смертью Люба? Вряд ли в парке, где она любила бегать, были такие деревья как здесь. Все что она могла получить: тропинку и пару рядов берез и осин. А еще человека, который встал прямо напротив нее и выстрелил в упор.
Человека, который ее убил. Не моего мужа, нет. Кого-то другого.
Могла ли Люба надеть на пробежку колье? Любовница Тиграна была эксцентричной, но не дурой. Наверное, все-таки нет. Тогда что оно делало у нее на груди. Или… или… 
Я пыталась вспомнить, как именно нашли Любу, и где находилось бриллиантовое украшение, подарок моего мужа. Кажется, ведущий не говорил, что оно было на ней. Может, она взяла колье с собой, чтобы после пробежки заскочить в ломбард и продать его? Господи нет же… В этот бред никто не поверит.
  
За спиной раздался хруст веток. Я остановилась. Огляделась по сторонам, чтобы найти палку, или камень, которым можно защищаться, но ничего подобного поблизости не было.