Дерзкий поцелуй

После того как был улажен небольшой конфуз, возникший из-за выбора того, кому предстояло мыть посуду — Кристиан, развеселившись, предложил тянуть спички и проиграл, — Эви приняла предложение мистера Хантера сыграть с ним в шахматы. Втайне она надеялась, что Мак-Алистер присоединится к ним в библиотеке, но он отказался, сославшись на необходимость присмотреть за лошадьми.
Эви подавила свое разочарование. Предлог, конечно, Мак-Алистер нашел вполне подходящий, сказала она себе, но вряд ли для того, чтобы напоить и накормить дюжину лошадей, требовался целый вечер. Так что никуда Мак-Алистер не денется и вскоре неизбежно присоединится к ним. А пока ей пришлось удовольствоваться компанией мистера Хантера. Как правило, Эви не слишком нравилось общество мужчин, которых она едва знала, особенно столь необыкновенно привлекательных, как мистер Хантер. Хотя она понимала всю абсурдность подобных выводов, тем не менее, глядя на него, Эви постоянно вынуждена была напоминать себе, что физическое совершенство обычно скрывает… душевные недостатки.
Но, к своему удовольствию, девушка сочла мистера Хантера — если забыть о том прискорбном случае, когда он предложил использовать ее в качестве наживки, — человеком, в обществе которого можно чувствовать себя легко и раскованно. Он был поистине очарователен, и, хотя в нем присутствовали развязность и изысканность, которым она не совсем доверяла, все-таки Эви обнаружила, что его дружеское обращение и тонкий юмор обезоружили ее, а заикание почти совершенно исчезло.
К еще большей радости девушки оказалось, что он ничуть не преувеличивал, когда назвал себя хорошим игроком в шахматы. Эви не готова была признать, что он действительно лучший из тех, с кем ей доводилось сражаться за шахматной доской, но она отдавала ему должное — он был достойным противником. О чем, кстати, свидетельствовал и тот факт, что мистер Хантер высоко оценил и ее способности.
Когда ей пришлось в последний раз играть с одним из воздыхателей Кейт, тот предпринял нелепую — и шитую белыми нитками, как говорится, — попытку прервать партию, лишь только стало ясно, что он ее безнадежно проигрывает. Очевидно, в его представлении женщины просто не имели права претендовать на какие-либо высоты в стратегических играх.
Казалось, что мистер Хантер ничуть не возражает против возможности — более чем вероятной, кстати, — собственного поражения.
Он задумчиво нахмурился, когда Эви взяла одного из его слонов.
— В вашей семье любят шахматы?
Девушка смотрела, как он переставил своего второго слона в более безопасное положение.
— Да, мы с Кейт играем примерно на одном уровне.
— Как, кстати, поживает леди Кейт? — поинтересовался он.
Эви изо всех сил постаралась не улыбнуться. Он первым коснулся темы, поговорить на которую ей очень хотелось, и именно с мистером Хантером.
— Когда я в п-последний раз общалась с ней, она чувствовала себя превосходно.
— А ее горничная… Лиззи, так, кажется, ее зовут? — Он подождал ее утвердительного кивка, прежде чем продолжать. — Как получилось, что она осталась в Халдоне, вместо того чтобы уехать вместе со своей хозяйкой?
Эви двинула вперед одну из своих пешек.
— Дело в том, что Лиззи — и моя горничная тоже.
— Это необычно, не так ли?
Гораздо необычнее было то, что мистер Хантер вдруг заинтересовался какой-то горничной, но Эви, по понятным причинам, не стала заострять на этом внимание.
— Вы имеете в виду, для женщин нашего круга и положения?
— Да, пожалуй, именно это я и имею в виду.
— Я тоже так полагаю, — откликнулась девушка. — Одно время леди Терстон п-пыталась убедить нас взять себе в услужение еще одну молодую девушку, но ни одна из нас не согласилась расстаться с Лиззи.
Мистер Хантер двинул вперед своего ферзя.
— Значит, она незаменима и очень хорошо справляется со своими обязанностями.
Эви на мгновение задумалась.
— Я бы так не сказала, — наконец протянула она и улыбнулась, заметив удивленное выражение у него на лице. — Но зато мы искренне любим ее.
 
— А леди Кейт? Она испытывает к ней такие же чувства?
— Несомненно. — Следующую фразу Эви произнесла, тщательно подбирая слова. — Я удивлена тем, что вы не спросили об этом ее саму.
— Пожалуй, я непременно так и сделал бы, если бы она дала себе труд усидеть на месте хотя бы пять минут в моем присутствии, чтобы я успел завязать разговор. — Он рассеянно побарабанил пальцами по столу. — Но всякий раз, когда мы встречаемся, она куда-то ужасно спешит.
Еще бы ей не спешить, мысленно согласилась с ним Эви. Она-то знала, почему Кейт так торопится поскорее улизнуть от него — он приводил ее в изрядное смущение. Причем сама Эви ничуть не сомневалась в том, что мистер Хантер прекрасно осведомлен о том, какое действие оказывает на Кейт, и даже получает от этого определенное удовольствие. Она неоднократно наблюдала за их отношениями, равно как и подмечала в его глазах веселое изумление. И нескрываемое желание тоже.
— Вы влюблены в мою кузину?
Ей не следовало спрашивать об этом, или, по крайней мере, можно было попытаться вложить в свой вопрос больше такта, но слова сорвались с ее губ раньше, чем она успела пожалеть о них.
Мистер Хантер не моргнул и глазом.
— Вы имеете в виду Уита? Это было бы чертовски неприлично.
Эви рассмеялась, испытывая некоторое облегчение от того, что он не стал отчитывать ее за проявленную грубость, и наслаждаясь его чувством юмора.
— Да, пожалуй. Мирабель оторвала бы вам голову.
— Герцогиня слишком добра и слишком уверена в чувствах Уита к ней. Она бы лишь пожалела меня, а я ненавижу, когда меня жалеют. — Он с деланной тоской взглянул на Эви. — Вы обещаете хранить мою страшную тайну?
— Мы, Коулы, никогда не даем обещаний, которых не в силах выполнить. — Эви прикоснулась было к своему слону, но потом передумала и двинула вперед очередную пешку. — Я имела в виду Кейт.
— В самом деле? Никогда бы не подумал.
— Вы собираетесь отвечать на мой вопрос?
Мистер Хантер поднял голову и в упор взглянул на нее.
— Я не влюблен в леди Кейт.
Эви внимательно всматривалась в его лицо, ища в нем признаки смущения, но оно оставалось совершенно непроницаемым.
— А в-вы — хороший лжец, — наконец пробормотала девушка.
— Я воспринимаю ваши слова как оскорбление. Я — не просто хороший, а исключительно хороший лгун. — Он подождал, пока она отсмеется, а потом продолжал: — Но в данный момент я говорю чистую правду. Я не верю в любовь. Во всяком случае, не того сорта, о котором вы говорите.
— А вы когда-нибудь верили в любовь?
— Да, пожалуй, когда был еще мальчишкой. Но в то же время я верил и в то, что, если найду расческу на земле и наклонюсь, чтобы поднять ее, ко мне придут русалки, чтобы заколдовать и похитить меня. — Он улыбнулся при виде озадаченного выражения, которое появилось на ее лице. — Старая ирландская легенда. Фамилия моей бабушки была О’Тенри.
— Вот как? И что же, вы отвергли любовь как таковую, когда поняли, что русалок не существует? Или за вашим нежеланием верить в это чувство скрывается какая-нибудь трагическая история? Неужели кто-то разбил вам сердце?
— Разумеется. Но отнюдь не в романтическом смысле.
Эви уже хотела было отпустить подходящее саркастическое замечание, но потом передумала. В конце концов, разбить ему сердце мог кто угодно — член семьи, например, или друг. Откуда ей знать, вдруг он потерял своего ребенка?
— Мне жаль это слышать, — только и пробормотала она в ответ.
Он улыбнулся и взял ее пешку своей ладьей.
— Сердце — это всего лишь часть тела, и оно заживает так же, как и все остальное.
Но и шрамы на нем остаются так же, как и на всем остальном. Эви вспомнила грустную улыбку Мак-Алистера и едва удержалась, чтобы не провести рукой по страшной метке у себя на щеке.
Мак-Алистер наблюдал за Эви и мистером Хантером из темного коридора. В картине, представшей его взору, не было ничего особенно замечательного — ни во времени, ни в обстановке, ни в поведении персонажей. Не было ровным счетом ничего, что могло бы оправдать появление тугого комка ярости у него в груди.