Крестоносец (СИ)
В какой-то момент я постарался отключить голову, чтобы избавиться от некоей заторможенности и, такое ощущение, словно тут же сработали заложенные в это тело его предыдущим владельцем навыки. Я стал рубиться на автомате, и вскоре с удивлением обнаружил, как моя палка замерла в миллиметрах от шеи Роланда, вытаращившего на меня глаза.
— Дьявол меня возьми, узнаю прежнего Симона! Дружище, ты как, не обрёл память?
— Память не обрёл, а вот кое-какие движения вспомнил. Ладно, пошли к ручью смоем пот да поехали, сам говорил, нам нужно успеть в Клермон сегодня.
Что ж, думал я, когда раздетый по пояс смывал пот у естественного водоёма, если отключать голову и доверяться инстинктам, то, пожалуй, есть шанс не быть зарубленным соперником в первом же поединке. Интересно, насколько ловок Симон де Лонэ в обращении с копьём? По идее, тут вроде как вообще ума особого не надо — держи ровно и целься в противника. Копьё навскидку весило порядка трёх килограммов, в том числе за счёт усиления в передней части полосами железа.
Когда по примеру Роланда приторачивал арбалет слева от седла, подумалось, как из него вообще стрелять? И попросил товарища не спешить с отъездом, показать, как управляться с этой штукой.
Тот был в шоке, почему-то считая, что уж стрелять из арбалета я не мог разучиться. Но показал. Конструкция работала просто: зацепил — потянул — взвел. Взводился арбалет с помощью так называемого «самсонова пояса» — широкой кожаной полосы. Сила натяжения тетивы из толстого, свитого из сыромятных ремешков шнура, на мой взгляд, составляла более 100 кг.
Сделал несколько выстрелов. Если после первого болт улетел куда-то в кусты, то следующие попали точно в ствол выбранной в качестве мишени сосны. Вот только скорострельность этого приспособления оставляла желать лучшего, о чём я и сказал Роланду.
— Согласен, лук стреляет быстрее, но из него не пробить доспех. А он зачастую имеется даже у сарацинов, хоть и не такой надёжный, как у воинов Христовых. Только против них и разрешено использовать арбалеты.
— Это почему?
Оказалось, Второй Латеранский собор в 1139 году от Рождества Христова запретил употребление арбалетов против христиан как смертоносного оружия и разрешил применять их только против неверных. А так как мы собирались воевать именно с неверными, то наши родители вручили нам арбалеты. И вообще арбалеты считались оружием черни или, на крайний случай, оруженосцев, но ввиду отсутствия последних нам приходилось рассчитывать лишь на себя.
Ладно, взбираемся, помолясь, в седло… В общем-то я скорее считал себя атеистом, нежели религиозным человеком. Последний раз в церкви довелось бывать года два назад, по делу о краже иконы XVIII века. Икону мы нашли, вернули в храм, за что настоятель от лица господа Бога благословил весь наш отдел.
Я вставил ногу в стремя, ухватился обеими руками на луку и подтянул себя наверх. Так, я в седле! Самая лёгкая часть дела сделана. Теперь берём поводья в руки, легонько бьём мерина с гордой кличкой Аполлон в бока, и… И едем!
Интересно, через какое время у меня начнёт болеть задница? Я и тогда-то после пяти минут катания слез с коняшки враскоряк, а сейчас предстояло трястись в седле полдня. Правда, когда перед завтраком, умывшись, недалеко от ручья справлял нужду и подтирался лопушком, заметил, что частично ягодицы и внутренняя сторона бёдер у моего нового тела не то что достаточно мозолистые, но кожа достаточно грубая, ещё подумал, с чем это может быть связано? А теперь дошло — Симон активно упражнялся в верховой езде. Будем надеяться, что эти самые «недомозоли» помогут мне избежать болезненных ощущений. Пока, во всяком случае, ничего не болит, тьфу-тьфу.
Между тем мы выехали на дорогу, от которой, оказывается, ночевали всего в паре сотен метров. Кстати, любопытно, какая в это время существует метрическая система для определения длины? Этот вопрос после некоторого раздумья я всё же задал ещё больше охреневшему Роланду (Симон, ты даже этого не помнишь?!!), и получил ответ, что большие расстояния измеряются в льё. Ага, если память не изменяет, длина одного льё или более привычного моему слуху лье составляет 4444,4 метра, или длину дуги 1/25 градуса земного меридиана. Дальше выяснилось, что есть ещё туаз, длина которого около двух метров. А один туаз равен шести пье (один пье — это размер ступни короля), или двум вержам, или полутора онам, то бишь локтям. За эталон принят так называемый парижский туаз, а есть ещё академический и контрольный. М-да, может, ввести в Европе общую систему мер в виде сантиметров, метров, километров? Вот только как создать эталоны? Я ведь даже свой рост не знаю.
То же самое и со временем. Роланд, окончательно смирившись с моей мнимой амнезией, поведал, что в городах и поселениях, где есть церкви, время обычно определяется с помощью колокольного звона. Отзванивались первый, третий, шестой и девятый часы и так далее, вплоть до «завершающего часа» — «kompleta hora». А так время определялось по солнцу, пусть и примерно, но служившее всё же постоянным ориентиром.
Слева и спереди возвышались не столь уж и высокие, но всё же горы. Роланд припустил свою лошадку рысцой, легонько вдарив в бока, я повторил его маневр, и мой Аполлон тоже прибавил ход. Я постарался абстрагироваться от мыслей о том, как комфортнее держаться в седле, и в какой-то момент понял, что на поверхность вылезли навыки верховой езды настоящего обладателя этого тела.
Вскоре нам пришлось миновать довольно-таки широкую реку под названием Сьюль, через которую нас за пару монет переправил старый паромщик, который, как оказалось, помнил нас ещё по прошлогоднему визиту. На том берегу, прежде чем забраться на лошадь, я увидел заросли чемерицы, и сразу же рванул к ним. При помощи меча отсекал стебли и отделял их от корневищ, в которых и содержится наибольшая концентрация алкалоидных веществ. Так-то лучше их собирать ранней весной, а лучше осенью, когда содержание алкалоидов достигает максимума, но на крайний случай и так сойдёт.
— Симон, зачем тебе эти корни? — удивлялся Роланд, наблюдая, как я впихиваю свою добычу в притороченную к седлу дорожную суму.
— Полезные они, — буркнул я, не вдаваясь в подробности.
Роланд перекрестился сложенными вместе большим и указательным пальцами.
— Симон, ты что, хочешь, чтобы тебя обвинили в колдовстве?!
Та-ак, началось… С этим нужно что делать.
— Понимаешь, Роланд, — начал я с задумчивым и, даже, пожалуй, одухотворённым видом. — Я ведь не всё тебе сегодня утром сказал. А был мне этой ночью сон, скорее даже видение, в котором явился мне святой Януарий…
— Святой Януарий?! — воскликнул Роланд, и глаза его, казалось, вот-вот выскочат из орбит. — И что дальше-то, дальше-то что…
Он аж приплясывал на месте от нетерпения, желая услышать продолжение истории. Что ж, вы просите песен? Их есть у меня, хе-хе.
— А дальше он грозно посмотрел мне в глаза и произнёс: «Симон де Лонэ, Господом нашим тебе предначертано стать великим воином, который придёт в Святую землю и обратит врагов в позорное бегство. Будь отважен — и оружие неверных не причинит тебе вреда. А я стану твоим заступником и буду подсказывать тебе решения, которые многим будут казаться необычными». Что-то ещё хотел сказать, а тут ты меня разбудил.
— Ох, что же я наделал…
— Да ладно, может, святой Януарий уже всё и сказал, что хотел сказать, а может, ещё как-нибудь навестит меня во сне. Так что в любом случае имеется у меня теперь там свой заступник.
И я воздел очи горе, а Роланд, сцепив пальцы в замок, с благоговейным видом тоже уставился в небо. Простояв так с полминуты, я решил, что достаточно.
— Вот и тут, только я подумал, как мерзки все эти насекомые в моей голове, как тут же святым Януарием мне было ниспослано откровение, что я должен содрать вот эту траву, сварить её и полученным отваром покрыть голову, чтобы насекомые в волосах упокоились навсегда. После останется лишь вычесать их мелким гребнем. Кстати, у тебя нет гребня? Жаль, надо будет в городе купить.