Сэр (лп)

Я так спешу убраться от него подальше, что забываю, что во внутреннем дворике находится куча людей, в том числе насекомое Нина. Голоса затихают, когда я подхожу ближе. И резко останавливаюсь, осознавая свою ошибку. Некоторое время смотрю на них, а затем сокрушенно вздыхаю. Поворот назад выглядел бы странно, а о возвращении к Эйдану не может идти и речи. Типа «эй, сэр, я вернулась после моего драматичного ухода»… ага, ни за что!
  
Я продолжаю идти, высоко подняв голову.
Нина смотрит на меня, ее губы кривятся в усмешке, когда она оглядывает меня, задерживая взгляд на моих шортах.
— Это новая ассистентка, о которой я вам только что рассказывала, — объявляет она, подавляя смешок. Интересно, что сучка сказала обо мне, но, с другой стороны, все выглядят удивленными, так что ничего хорошего в ее словах точно не было.
— Что, черт возьми, с тобой случилось? — спрашивает она.
— Пошла искупаться, — спокойно отвечаю я.
— В своей детсадовской одежде?
— Да, — категорично отвечаю я, удивляя ее. — Я пошла искупаться в своей детсадовской одежде.
Я лишила насекомое дара речи.
Быстро осматриваюсь, вглядываясь в лица. Здесь есть несколько женщин, и, как и у Нины, у них такой вид, будто им в задницы воткнули острые предметы. Мужчины же совсем другое дело. Их это забавляет, но в то же время они с вожделением смотрят на мои мокрые ноги, словно очарованы ими. Да, все в порядке, можете пялиться. Мне нужна смелость среди этих пластиковых богинь.
— У них такое забавное чувство стиля, не так ли? — Нина продолжает бубнить, хихикая. — В наши дни в комиссионных магазинах нет вкуса.
У них. Имея в виду мой «класс» людей. Горячий гнев разливается по моему позвоночнику, заставляя напрячься. О, боже, я бы прикончила эту суку за две секунды, если бы могла. Вместо этого так сильно прикусываю изнутри губу, что она начинает кровоточить.
— Извините, — вежливо говорю, протискиваясь сквозь толпу. Я уже устала быть вежливой. Большую часть моей жизни я провела так, что мной помыкали, и боюсь, что мой запал иссяк, особенно в присутствии этой самовлюбленной сучки.
Нина встает перед дверью, блокируя меня. В пальцах у нее все еще горит сигарета, а рука поднята к голове, словно она позирует. Клубы дыма поднимаются вверх и окутывают ее. Не буду врать, она выглядит очень привлекательно. Я вижу ее привлекательность. Нина тоже знает, что чертовски привлекательна, потому что она такая чертовски самодовольная. Я все еще хочу вцепиться ей в горло и оттаскать за волосы, и у меня никогда не возникало таких жестоких мыслей по отношению к кому-либо… за исключением, может быть, моего обидчика из четвертого класса — Саманты — потому что у нее был Тамагочи, за которого я бы с радостью побила ребенка с коробкой карандашей. Мне нужно избавиться от этой сучки, потому что она — яд, и такими темпами она погубит Эйдана, а может быть и меня.
Она пристально смотрит на меня, на этот раз прилагая больше усилий, чтобы оглядеть меня.
— Из какого трейлерного парка ты выползла?
Девочки фыркают и смеются. Вот так мы, женщины, объединяемся, несмотря на наши различия. Нет, меня сейчас разорвут на части, не так ли?
— Он, наверное, называется Медоу-Спрингс, — говорит женщина, хихикая. — Разве они не все так называются?
Нина кисло улыбается.
— Может, нам стоит отвезти тебя в одни из них. Разве ты не почувствуешь, что тебе там самое месте, среди таких, как ты?
Успокойся, Айви. Ты же не хочешь, чтобы тебя обвинили в нападении. Подожди чего-нибудь более пикантного.
Мой разум прав. Мне следует помолчать, дать им насладиться моментом. Мне здесь не место. Я знаю это. Чувствую обиду и злость. На самом деле, я так зла, что не могу сдержать слов, которые рвутся у меня с языка.
Я улыбаюсь в ответ, приподнимая брови.
— Если это означает быть подальше от вас, ледяных сучек, я с радостью отправлюсь автостопом в задницу Сатаны. — Посмотрев на нее более суровым взглядом, я добавляю: — А теперь двигайся.
Лицо Нины внезапно вытягивается, и она выглядит уязвленной. Выглядывая из-за моего плеча, она выглядит расстроенной.
— Эйдан! Твоя новая ассистентка издевается над нами!
Я оглядываюсь через плечо, сердце подпрыгивает. Эйдан направляется к нам, не сводя с меня глаз.
Нина спешит к нему с драматичным видом, все еще держа в руке свою драгоценную сигарету, как реквизит, который она использует, чтобы выглядеть более соблазнительно.
— Ты меня слышал? — спрашивает она взволнованно. — Она назвала меня сучкой, Эйдан! Скажи мне, что ты не потерпишь, чтобы такие люди работали под нашей крышей.
Нашей крышей?
Не может быть, чтобы эта сучка на самом деле жила здесь. Я не хочу знать, что это значит. Поэтому отворачиваюсь, тяжело дыша. Это невозможно.
— Эй, мужик, — говорит один из парней. — На самом деле все было не так, Эйдан…
— Заткнись, — резко обрывает его Эйдан.
Мужчина замолкает.
— Эйдан, — кричит Нина. — Это неправильно! — Затем она поворачивается к своему сучьему племени. — После этого он не позволит ей остаться. Разе не так, детка?
Он не отвечает ей. В его присутствии атмосфера меняется, будто все тепло уходит из того, к чему он приближается. Я слышу его движение позади себя. Затем он оказывается передо мной и открывает дверь. И смотрит на меня сверху вниз с тем же раздраженным/холодным/тебе-здесь-не-место выражением лица.
— Входи, — приказывает он.
Я иду, и он следует за мной. Эйдан закрывает дверь, как раз в тот момент, когда раздаются вопли Нины. О, мой гребаный бог, ты должно быть шутишь надо мной. Я поворачиваюсь, чтобы посмотреть на него, но он уже проходит мимо меня. Просто подходит к двери моей комнаты и открывает ее.
— Внутрь, — требует он.
Я захожу, чувствуя себя ничтожеством. Уверена, что он собирается меня уволить. Я даже толком не работала здесь, не провела под его крышей больше десяти часов, и меня собираются отправить домой.
Я киваю сама себе, думая о Нине. Сучка хороша. Она сразу же увидела во мне угрозу и решила выплюнуть меня отсюда, как волк выплевывает кость. Туше.
Я прохожу мимо него и вхожу внутрь. И с трудом сдерживаюсь, потому что на двери уже появилась свежая паутина, и я прошла сквозь нее. Это Филот тоже пытается меня выгнать?
Что ж, до сих пор я была сыта по горло злобными сучками и восьминогими насекомыми, заставляющими меня чувствовать себя ненужной.
Я поворачиваюсь лицом к Эйдану.
— Прежде чем ты произнесешь хоть слово, она сказала мне, что мое место в трейлерном парке. И это нормально, не пойми меня неправильно. В детстве я жила в таком, и это было хорошо, мистер Уэст, даже весело, но она говорила об этом снисходительно…
— Помолчи, — парирует он, обрывая меня и захлопывая за собой дверь.
Моя темница маленькая, но с ним она кажется еще меньше. Я внезапно ощущаю себя хозяйкой. Это мое личное пространство, моя средневековая камера.
— Я бы предпочла поговорить снаружи, — с тревогой говорю ему я. — Не у меня дома.
Он поднимает брови.
— У тебя дома?
— Эта комната — мой дом, пока я не уеду…
— Ты уедешь в течение часа.
Меня охватывает паника.
— Это несправедливое увольнение, — возражаю я. — Я подписала контракт…
— Я не присутствовал при заключении…
— И все же это контракт!
Контракта нет.
Ему необязательно это знать.
Выпрямляюсь, потому что он прищуривается. Я должна быть сильной.
— И знаете, что, мистер Уэст? Это даже не рабочее время, так за что, черт возьми, вы меня увольняете?
— Тебе здесь не место, — повторяет он, повышая голос. — Я не хочу, чтобы ты была здесь.
  
— Ты это уже говорил. Это то, что ты сказал Эстелле, чтобы заставить ее уйти…
— Я ничего подобного не говорил.
— Тогда почему ты говоришь это мне?
Его лицо мрачнеет, и кажется, что он вот-вот взорвется.
— Потому что рядом с тобой я чувствую, что трещу по швам, и не понимаю этого.