Чернильные стрелы (СИ)

Однако когда внутри сторон царил мир, старосты вновь становились злейшими врагами, готовыми выдирать друг другу волосы в зале Совета, а иногда даже на улицах. Страсти владетелей Лейно передавались и горожанам, поэтому никого не удивляло, что плотник с дреммской стороны мог увечить тихого писаря только за то, что тот живет в Книппи и посмел заявить, мол, в Дреммо вечно воняет рыбой. Вполне достаточный повод.
Древней традицией были и стражи, выставлявшие ночами посты по границам сторон и концов. Когда-то они охраняли от соседей посевы, стада и просто покой своих сел, а сейчас больше препятствовали излишне горячим патриотам своих кварталов пойти доказывать превосходство своей стороны над другой. А то и своего конца над близлежащим.
– Востри, селедка ты тухлая! Принимай пост!
Толстый десятник городской стражи надрывался так, что цветом сравнялся с закатным небом. Вот беда: досталось патрулировать границу с дреммской стороной. Учитывая, что недавно между одним дреммом и каким-то бездельником из гельских стряслась драка, закончившаяся смертью последнего, ожидать следовало чего угодно. Поэтому уже вторую ночь выходил полный десяток, а не пара стражников, как обычно.
– Я у стены уже встал! Сам тут разгребайся!
Это была, конечно, наглость. К городской стене у границы стороны Дреммо и стороны Гель вплотную подходили дома, оставляя для прохода лишь узкую щель. Как-то так получилось, хотя уже два века как каждый комендант Лейно по этому поводу плевался и топал ногами. Зато удержать излишне ретивых мстителей там было проще простого: толпу не собрать, а случись что, можно и пики выставить. А вот здесь, на улице Всадников, которая в Дреммо, естественно, меняла название и становилась Тополиной, впору было бы строить баррикаду. И хотя вряд ли сегодняшней ночью ожидался погром, но работы все равно будет не в пример больше.
– Ты там вчера стоял! Сегодня наша очередь!
И это была правда. У Тихой щели сегодня должен был дежурить гельский десяток, а дремы перекрывать широкую улицу. Но десятник Востри, седеющий, но все еще подтянутый ветеран, сдаваться отказывался.
– Ну я уже там встал! Что ж мне теперь – сгонять своих что ли?! Я первый пришел!
В этой перепалке никто не обратил внимание на двух мужчин, прошедших мимо. Они с интересом прислушивались к сваре, но шаг не замедлили и скоро скрылись за поворотом, который делала здесь улица Всадников. Один шел налегке, второй тащил сверток, из которого торчали новые, еще блестящие грабли и лопата.
– Успеем? – спросил Тойло.
– Уже успели. Это Северный конец, мы зашли в него с самого края. Тут до стены двести гло всего. Сейчас пройдем еще немного и свернем на тихие улочки. Подберемся слева.
– Да, точно, там проход узкий такой был через дом.
– Именно.
– Тут жили, Ростримо?
– Да, только с другой стороны конца. Туда мы точно соваться не будем.
Компаньоны вышли на нужное место как раз ко времени, когда солнце начало исчезать за горизонтом. Конечно, увидеть это можно было бы только со стены или с самых высоких крыш Лейно, но небо едва уловимо изменило свой цвет. Люди почти исчезли с улиц, а на Тойло напал его обычный мандраж. Все же потряхивало, несмотря на долгие годы в наемниках, и перед каждым боем, и тем более перед вот такими делами.
Вышибать дверь не пришлось, тем более что делать это Вагнер запретил строго-настрого. Он аккуратно потянул на себя дверь, но та не подалась. Тогда соглядатай выудил из кармана ключ и медленно, на толщину ногтя с каждым ударом сердца стал поворачивать его в скважине.
– Замок не меняли, – прошептал он едва слышно. – Готовы?
Тойло кивнул и поправил котарди. Распаковывать доспех он не стал: от болта все равно не спасет в сутолоке, а движения скует. И совсем не хотелось объяснять стражникам, что на улицах города делает человек с мордой опытного витаньери, напяливший на себя кожаную кирасу со стальными пластинами на груди. Вообще Шаэлью уже и не помнил, когда в последний раз приходилось надевать ее. Тем более что его куртка из плотной ткани в тесных помещениях, где главное оружие – кинжал – гораздо полезнее для сохранения здоровья.
 
Он распустил узел и, стараясь не звенеть, положил на брусчатку садовый инвентарь, оставив в руке клинок. Когда-то наемник Шаэлью отдавал предпочтение мечам длиной чуть более двух локтей, но на службе у грастери Ройсали перешел на короткий, всего в полтора. Удобнее. В левую руку привычно легла дага. Во всех своих битвах Тойло пользовался щитом, но в чужой дом ночью с ним не полезешь, поэтому пришлось освоить и это оружие, благо Нассо научил обращаться с ней не как с зубочисткой. Ростримо авросту не достал, но то, как быстро он умеет выхватывать ее из рукава, витаньери уже видел.
– Готовы? – Вагнер явно нервничал и сверлил дверь взглядом.
Легкий удар по левому плечу.
Это же знак витаньери.
– Да, – пришлось шепнуть в самое ухо.
– Идем.
И Ростримо рванул ручку на себя.
Шпион влетел в прихожий зал, набросив на лицо маску полного безразличия вернувшегося в свой дом хозяина. Непонятно, рассчитывал ли он на такой эффект, но человек, сидевший на резном диване справа, прежде всего, удивился и только потом потянулся к среднему арбалету.
Заряжен, не берегут плечи!
Стрелок не успел проронить ни звука, как Ростримо Вагнер вновь изумил Тойло Шаэлью. Авроста единым движением скользнула в ладонь шпиону и вонзилась в горло, снизу вверх, перебив трахею и связки. Одним ударом.
Но восхищаться искусством компаньона было некогда, только помнить его указания.
– После входа будет дверь слева, там обычно сидит один или два охранника. Ваша задача – сделать так, чтобы они умерли и не зашли нам в спины.
Но сперва – дверь.
– Дом необычный. Он снизу доверху «заглушен». Пока не открыта дверь или окно, наружу не донесется ни одного звука. Но если только разобьют стекло или откроют печную задвижку, то все, он сразу станет как любой другой. И соседи очень удивятся тем звукам, которые услышат.
Тойло захлопнул входную дверь и рванул к левой комнатке. Ростримо оказался талантливым рисовальщиком, и выглядела она именно так, как он быстрыми штрихами набросал на листе бумаги. «Это профессиональное», – объяснил шпион. Не поспоришь.
В тесноте между массивным письменным столом и обшарпанной тахтой стоял человек. Он успел повернуться к витаньери и даже ушел от первого удара. Так, шансов не давать.
Противник схватил бронзовый подсвечник и приготовился отбить еще один удар, но Тойло описал острием полукруг и вместо ожидаемого рубящего провел идеальный укол в левую часть груди.
Не пехотинец.
Человек вмиг упал лицом вперед, витаньери пришлось отскочить, и подхватить тело он не успел. Грохот раздался такой, словно уронили шкаф с кастрюлями.
– Три короля, – выругался Шаэлью и, пронзив поверженному на всякий случай шейные позвонки, выскочил в зал.
Оказалось, что шуметь уже было можно. Ростримо как раз, лежа на спине, пытался ногами закрыть дверь в гостиную, если верить нарисованному им плану, а с той стороны кто-то активно стремился выбраться в прихожую. Из противоположной стены торчал болт.
Тойло проскользнул к косяку и махнул Вагнеру, чтобы тот убрался за диван. Шпиона лишний раз уговаривать не пришлось, зато дверь раскрылась с такой силой, что могла бы зашибить насмерть. Вслед за ней в зал вылетел дюжий здоровяк, голый по пояс, не ждавший такой подлости от нападавших: то они держат двери, то вдруг их отпускают! Веру в человечество Тойло восстанавливать не стал и, когда мужик пробегал мимо него, провел ему по животу лезвием. Воздух наполнился запахом крови и потрохов. Зато рядом с головой наемника просвистел еще один болт. Шаэлью присел, прижавшись к стене. В гостиной тихо переговаривались, слышались щелчки механизма арбалета, встающего на взвод.
Болты были разные, значит там засели два стрелка минимум.
Витаньери поймал взглядом глаза Вагнера и показал ему на дверь. Шпион мелко затряс головой – не понял.