Чернильные стрелы (СИ)

* * *
Олег Мурашов, чужак
Я сидел на козлах рядом с Панари и скучал. Разучивать новые слова надоело, тем более что мозг, казалось, сейчас вскипит и полезет сбежавшей кашей из ушей. Блокнот с записями пришлось отложить в сторону, когда ярко вспомнились кадры из популярного в Союзе венгерского мультфильма, кажется, он назывался «Саффи». Сюжет подзабылся, но главный злодей там после ранения заимел клапан для стравливания внутричерепного давления.
Тем более что чем выше поднималось солнце, тем больше меня накрывало черной депрессией. Настроение портилось на глазах, мой благодетель ничего не говорил, только постоянно с беспокойством косился. Чем раздражал безмерно.
Предъявлять претензии Панари было бы несправедливо. Он меня подобрал, обогрел, да и вообще без него мне пришлось бы совсем несладко. В лучшем случае сидел бы сейчас под каким-нибудь кустом, мучаясь голодом и несварением желудка одновременно. Долго бы я на незнакомых ягодах не продержался, гарантировано.
Но сейчас бесило все. И снова вспомнилась Настя.
Она не хотела отпускать меня на этот выезд, словно что-то чувствовала. У супруги вдруг нашлась целая куча дел, которые мы обязательно должны были переделать вместе, и именно в эти выходные. Все это даже закончилось небольшим скандалом, правда, утихнувшим ко времени моего выхода из дома. И сейчас я словно снова видел ее глаза – расстроенные, чуточку обиженные, хотя Настя старательно делала вид, что все в порядке. И мне казалось: чего там – уеду меньше чем на двое суток, будто в первый раз такое. Уж должна была привыкнуть за годы семейной жизни. Хотя сама она к футболу была абсолютно равнодушна.
Представив, что она сейчас думает и чувствует, захотелось выть в полный голос.
– Как мне вернуться домой? – спросил я Панари.
Но тот только развел руками – «не понимаю». И похлопал по плечу.
Что ж, хотя бы сочувствует.
Жизнь же подкидывала сюрпризы один за другим. Вчера я держал в руках самую настоящую газету, теперь валявшуюся за козлами. Самую настоящую печатную газету. И хотя я не вспоминал о массовой прессе до того, пока не увидел номер на столе в гостинице, тут же стало понятно, что стезя и слава Иоганна Каролуса мне не грозит. Да тут даже туалетная бумага уже есть! Что же я тут могу изобрести такого, что местные точно не знают? Двигатель внутреннего сгорания?
Допустим. Его устройство и принцип работы я знаю достаточно хорошо. Но даже если смогу воплотить его в металле, то останется проблема с топливом: где брать нефть, и как перегонять ее в бензин, мне было неизвестно. Паровой двигатель? Хмм, возможно.
Хотя странно: аборигены тыкают друг в друга мечами, а вот телега, на которой мы с Панари сейчас едем, далеко не примитивна. Поворотный передний мост, рессоры, что-то вроде литых покрышек, хотя я так и не разобрался, из чего они сделаны. Конечно, было бы неплохо поставить все это дело на стойки с амортизаторами, но надо ли оно местным? И даже если я смогу собрать что-то вроде макферсона, то будет ли такое предприятие коммерчески успешным? Сильно сомневаюсь. Просто потому, что это не новое изобретение, а развитие уже известной вещи – подвески для транспортного средства. Тем более что в условиях грунтовых дорог и конной тяги балка на поперечных рессорах – это достаточный минимум. И по технологии, и по цене.
Нет, надо думать о чем-то прорывном. Чтобы все сказали «вау!» и «хочу!».
Но ничего такого не придумывалось. Стоило признать, что Олег Мурашов – продукт своей эпохи: офисный планктон и городская плесень, тупой гуманитарий с образованием, оказавшимся ненужным вне привычной ему среды обитания.
Настроения это, естественно, не улучшало.
Конечно, оставался еще вариант с колдовством и прочим шаманизмом. Прямых доказательств того, что это все тут существует, у меня не было, а спросить Панари не получалось – не хватало словарного запаса, особенно абстрактных понятий. Но если волшебники тут и живут, то никаких признаков наличия у меня магических способностей я не ощущал. И не рассчитывал особо, уж к обломам с чувством собственной исключительности за пару дней успел попривыкнуть, поэтому лишней надеждой тешить себя не хотелось. Ну уж нет, будем считать, что я – тварь земная, никаким сверхъестественным даром не облагороженная.
 
Не надо оваций! Графа Монте-Кристо из меня не получилось. Придётся переквалифицироваться в управдомы.
Для этого нужен язык, это сейчас задача и минимум, и максимум.
Я вздохнул и вновь открыл блокнот. Панари тут же повеселел, приготовившись отвечать на вопросы и показывать новые слова. Можно было уже догадаться, что его больше всего интересует не подобранный попутчик, а часы и смартфон. И больше всего ему хочется не владеть ими – я и так всучил их сразу, – а понять устройство. Но тут, даже говори я на его языке с детства, помочь своему спасителю не мог. И если «тиссо» Панари мог бы разобрать хотя бы на шестеренки, то с телефоном все было гораздо сложнее. Объяснить человеку, понятия не имеющему о самой примитивной электронике, как устроен современный коммуникатор, не представлялось возможным. Даже в теории. И раскрути Панари айфон до последнего резистора, ближе к пониманию он не станет.
Впрочем, что говорить об аборигене, правящем лошадью, если и для меня – «яблочного сектанта» – вскрытый смартфон останется набором запчастей. Нет, уровень знаний совершенно другой, ничего полезного из знакомства со мной Панари не вынесет.
Хотя, как знать. Я ведь даже не представляю в полной мере, чем он занимается. По железу в кузове можно предположить, что как-то связан то ли со сбором металлолома, то ли с ремонтом примитивной сельхозтехники. Могу я тут чем-то помочь? Не знаю, надо думать. Я, все же, какой-никакой, но администратор. Большое у него производство? Вряд ли. Это плохо, потому что ценность управленца прямо пропорционально количеству людей, которыми надо руководить.
Но это все потом. Сейчас – язык.
– Панари, клошар гос, – показал я на камень слева от дороги.
– Ти «клошар» – «клошара», – поправил о меня.
Запомним: повелительное наклонение образуется путем добавления суффикса «а». Во всяком случае, со словом «говорить» это так.
– Гос вари ногарто. Сомно ногарто.
Тут все понятно – большой камень. Род мужской, если верить окончанию прилагательного. Среднего же в местном языке то ли не было, то ли Панари не понял моих расспросов о нем. Закрепляя результаты урока я обратил внимание своего спутника на маленький кусок щебня, валяющийся прямо посреди тракта.
– Гос вари нелво ногарто.
Панари счастливо улыбнулся и закивал головой. Этот жест согласия полностью повторял наш, как и отрицательное мотание башкой. В словарик добавилось новое слово. При случае надо будет выпросить еще один блокнот и переписать все с разбивкой по алфавиту, а то в хаотичных записях черт ногу сломит.
Так мы тащились целый день, я то продолжал обучение, то хандрил, вспоминая жену, Романова и свою жизнь в цивилизации вообще. Раз остановились на обед возле быстрого и очень холодного ручья. Панари не стал разводить костра, опять ограничились сухомяткой и чем-то вроде ягодного морса. Может быть, это он и был.
Телефон окончательно разрядился, чем вызвал у возницы настоящую панику. Я всеми силами старался его успокоить, использую зачатки знания языка. Наверное, я стал бы чемпионом по игре в ассоциации, показывая без слов, что такое электричество, блок питания, процесс зарядки и пять вольт напряжения постоянного тока. По-моему, получилось не очень, Панари выглядел потерянным и несчастным.
А я-то думал, что у меня проблемы. Подумаешь – приятеля на глазах убили, жену не увижу, скорее всего, оказался фиг знает где с неясными перспективами. Тут у человека чужой телефон «сел»!
За все это время проехали четыре местных поселения. Первое было большой деревней, больше той, в которой мы ночевали. Устроена она была примерно так же: улицы из фасадов каменных домов и заборов, кое-где сужающихся до того, что телега протискивалась, скребя бортами. Но за каждым забором – свой сад-огород, что любой дачник удавится от зависти. Время было раннее, поэтому об остановке Панари и не думал, тем более что как-то он сумел объяснить, что гостиницы тут нет.