Чернильные стрелы (СИ)

Андрей Березняк  
Механика  
книга первая  
Чернильные стрелы   
Часть первая. Рисунки на облаках. 
  
Глава 1.
 
Олег Мурашов. 
То, что мы попали, мне стало ясно ровно в тот момент, как только глаза вновь обрели способность фокусироваться на отдельных предметах. Рядом тер ошалевшие зенки Коленька, но он явных перемен в окружающей действительности пока не замечал.
А они были. Да еще какие.
Спутать парк возле Лужников с самым настоящим лесом было трудно. Я и не путал.
В голове шумело, в бок давила какая-то коряга. Я попытался сесть и на несколько секунд замер – от резкого движения чуть не вырвало. Во второй раз, медленно и печально, получилось лучше. Теперь я смотрел на этот мир почти в вертикальном положении. Можно и познакомиться.
Ну, здравствуй, мир. Скорее всего, незнакомый.
Миру я был неинтересен. Наверное, это было и к лучшему.
Коленька вроде как приходил в себя, во всяком случае, он встал на четвереньки и мутным взглядом обозревал окрестности. Я же постарался припомнить, что вообще произошло.
Вот мы приезжаем в Москву, «Сапсан», все дела, манерные и на понтах. Чуть нетрезвые. Но шиковать надо умеючи, зная, когда остановиться, поэтому наша скромная компания в пять «щщей» не стала обращаться к услугам привокзальных таксистов, которые давно потеряли чувство меры и совесть. До «Спортивной» поехали на метро. Удивительное дело: все деньги мира в Москве, а подземка грязная. Да и пес с ней.
Что дальше… Вышли, прошли под мостом Третьего Транспортного. До матча времени было еще много, поэтому хотя полиции и было в достатке, но коридоры из ментозавров пока не строили. Оставалось-то: дойти до касс, взять билеты в один из центральных секторов и спокойно смотаться до вечера в центр. Повзрослели, за ворота уже не ходим. И басы в столицу не пробиваем (на «собаках» – электричках – я и в юности не пробовал), на футбол скоростным поездом добираемся. Стареем.
Так… В центр, там найти кабак поприличнее, но без гламура, и зависнуть в нем, умеренно выпивая за красивый футбол.
За победу перед матчем не пьем. Принципиально.
А то квасили как-то с кониками в Питере перед игрой с ними, они на своем обычном пафосе каждый тост поднимали за «нашу победу». Ну и влетели нам 1:6. Потом после матча даже неудобно было, когда ждали их возле стадиона. Ну, вот выйдут коники наши, увидят нас, а что мы им скажем – «извините»? Хотя радостно было, конечно.
Так… Шли к кассам, прошли под ТТК, взяли левее, к кассам. И вот тут оно и бахнуло.
Точно, первая мысль была – теракт. Взорвали что-то бородатенькие опять и, надо ж какая ерунда – вместе с нами. Потом, правда, мелькнуло, что многовато чести пятерым нам на отдельную бомбу. Но хлопок точно был – по ушам дало знатно. Дальнейшие же ощущения описать сложно.
Вот что значит: «меня словно вывернуло наизнанку»? Вас когда-нибудь на самом деле так выворачивало? Так, чтобы потом вернуло в исходное состояние, эпидермисом наружу, и при этом жизнедеятельность организма продолжилась? Нет? Ну, так как тогда можно приводить такие аналогии?
Или «разобрало на атомы и собрало снова».
Про себя могу сказать точно одно: после «взрыва» стало очень-очень хреново. Так, словно трое суток питался одной только водкой сомнительного качества – такой опыт в юности был, поэтому знаю, о чем говорю. И осознание себя на новом месте происходило примерно так же, как после того запоя.
Новое место было лесистым, тихим и безлюдным. Всех людей – только я и Романов. Наших друзей-товарищей не наблюдалось.
 
Коленька тяжело сел и как-то недобро посмотрел на меня.
– Ты чего? – стушевался я.
Коленька какое-то время напряженно молчал, потом сипло выдавил:
– Мурз, это что за хрень?
– Что ты имеешь в виду конкретно?
– Ну… – он нервно взмахнул рукой, – вот это все. Где это мы? Чего это было-то?
– Коль, я не в курсах. Сама в шоке, как говорится. Мы где-то в лесу.
Вот с этим спорить было сложно.
– Оки, принято. Тогда следующий вопрос: каким драным способом мы тут оказались?
– Романов, я тебе что – Гугль? Да без понятия. Последнее что помню – к Луже шли. Потом что-то хлопнуло, и вот мы тут блюем.
– Я не блевал, – уточнил Коленька.
– Без разницы. Я тоже, но очень хотел.
Романов кивнул, соглашаясь: да, мол, и сам был очень не против вернуть завтрак «сапсан-стайл».
– Теперь вот тут. Зуб даю, что мы с тобой, Коленька, попадуны в самый настоящий другой мир.
Этот факт Романов обдумывал довольно долго. Он разглядывал меня, словно видел в первый раз, присматривался к деревьям, которые выглядели вполне обыденно для нас: вот банальные елки, сам Коленька сидел между двумя корявыми корнями сосны – на коре белесые потеки смолы, заканчивающиеся янтарными капельками. Как говорится, ничего не выдавало в Штирлице советского разведчика. Именно это и собирался озвучить мой приятель, но прежде чем он успел издать членораздельный звук, я воздел свой перст к небесам. То есть с по-идиотски торжественным лицом ткнул грязным пальцем в небо.
Там, в тускловатом предзакатном свете отчетливо виднелась Луна.
Хотя нет, Луна – это имя собственное. Здесь же была просто луна, в смысле – естественный спутник планеты. Потому как на то, что каждую ночь привыкли видеть жители Земли, это зеленоватое небесное тело не было похоже даже близко. Огромный, каким не бывает и низкая Луна, что порой висит над горизонтом, диск виднелся сквозь толщу воздуха.
Одного взгляда на эту красоту хватало, чтобы понять – мы явно не на третьей от Солнца планете.
– Приехали, – потрясенно сказал Коленька.
– Попали, – уточнил я.
Романов хмыкнул.
Уже через три часа от его шока не осталось и следа. Коленька был весел, деловит и пытался настроить на тот же лад и меня.
– Мурз, не трухай раньше времени. Нам с тобой такой шанс выпал! Новый мир! И мы как… как… О! Как этот, у Бушкова… Сварог!
Я подкидывал ветки в костер и в первый раз за все время нашего с Романовым знакомства был рад, что он курит. Как только солнце зашло, ощутимо захолодало, поэтому почти полная китайская зажигалка моего спортивного приятеля была очень кстати. Он на самом деле очень следил за своей фигурой и чуть ли не каждый вечер посещал не самый дешевый фитнес-клуб у Тучкова моста, но бросать дымить как паровоз никогда даже не пробовал. И первое, что делал, садясь в машину после тренировки, – закуривал сигарету. Но сейчас, глядя на языки пламени, греясь в их отсветах, можно было только благодарить Николая за эту привычку, потому как добывать огонь трением или силой мысли никто из нас не умел.
– А почему не как Робинзон? – прервал я позитивные рассуждения Коленьки.
Тот сбился с ритма эйфории.
– Какой Робинзон? Причем тут Робинзон?
– Ну как… С чего ты вообще решил, что тут кроме нас есть люди? Что если мы с тобой здесь одни, как Адам и Ева?
Романов поперхнулся сигаретным дымом, я с опозданием осознал произнесенное мной же.
– О, даже хуже, даже Авеля с Каином родить не сможем, чтобы они друг друга на бытовой почве порезали, если ты, конечно, не переодетая дама.
– Мурашов, мы с тобой в бане сто раз вместе были!
– Именно, поэтому если ты и переодетая дама, то уже после операции, что исключает вопрос деторождения.
– Мурз, череп вскрою…
– … и останешься один на белом свете. Ладно, допустим, мы тут не одни. Где гарантии, что остальные тут – люди, а не ящерики какие-нибудь? В братьев Марио я, знаешь ли, в детстве наигрался, на «дэнди». Живьем не тянет их подвиг повторять.  Вот еще вариант: тут живут люди. Вроде как идеально для нас. Ты в курсе их уровня развития? Ладно, если они к звездам летают, тут у нас есть шанс нарваться на вполне цивилизованный по нашим меркам прием – на опыты нас сдадут, в смысле, изучать будут. Скорее всего, даже не больно. А если тут махровый феодализм и религиозное мракобесие? Сожгут. А если вообще первобытные люди в шкурах бегают? Сожрут.