О чем расскажет дождь

Из суда она уволилась, потому что ей просто стыдно было возвращаться туда и выслушивать сочувственные речи сотрудников, которые были не в курсе событий ее личной жизни, но знали, что она пролежала почти две недели в больнице с диагнозом «нервное истощение», что делало Алину мишенью для любопытства. Она ушла из суда и решила начать строить свою жизнь с самого начала, при этом без чьей-либо помощи, а только своими силами. Так было сложнее, но в то же время она понимала: чем сложнее, тем лучше для нее.
Чтобы не сидеть дома и зарабатывать хоть какие-то деньги, она устроилась работать в отдел фототоваров — собственно, это была единственная более или менее приличная вакансия, которую она отыскала в газете «Карьера». Восстановилась на четвертом курсе и через год окончила институт. Продолжая работать в отделе фототоваров, попутно подыскивала себе работу по специальности, однако осуществить задуманное оказалось не так-то просто, поскольку юристы без опыта работы не слишком-то были нужны. Но она не отчаивалась, регулярно ходила на собеседования и рассылала резюме, каждый раз выслушивая уже привычное: «Предпочтение отдали другому кандидату. Ничего, вам повезет в следующий раз...»
Алина верила, что в следующий раз ей непременно повезет. Что у нее все получится — заставляла себя верить и верила. У нее появилась цель, появились планы на будущее... Жизнь начинала обретать смысл. И вот вдруг однажды ей приснилось море — и все полетело к чертям, и снова захотелось наглотаться таблеток и — не видеть, не слышать, не думать, не чувствовать. Не жить...
* * *
«Ненавижу. Ненавижу эту стерву. Увидела бы сейчас — глаза бы выцарапала. Если бы он был с ней счастлив — тогда еще полбеды. Только ведь не принесла она ему счастья. Год промучился и сбежал от нее. А вернее, судя по всему, она сама его турнула. Господи, прости меня за такие слова, но разве не заслужила она их? Разве не искалечила целых две жизни — мою и его, разве мало зла она причинила, чтобы заслужить мою ненависть?»
О том, что Максим и Лариса расстались спустя год после их разрыва с Алиной, она узнала все от той же Елены Михайловны, которая продолжала изредка навещать бывшую невестку. Алина восприняла известие внешне спокойно и на тревожный немой вопрос бывшей свекрови ответила однозначное «нет». Нет, конечно, она не будет искать встречи с Максимом, не будет пытаться реанимировать их отношения. Слишком поздно, слишком многое изменилось, да и она сама стала другой. «Объедки с барского стола» были ей ни к чему. Она и не подумала позвонить Максиму, встретиться с ним. И он тоже не позвонил.
Теперь опять как с маленьким ребенком Елена Михайловна была вынуждена возиться с собственным сыном. Результата пришлось ждать долго. По словам свекрови, Максим так и не стал прежним даже спустя год после разрыва с Ларисой.
Через некоторое время Алина подала на развод.
Тогда, увидев Максима после двухлетней разлуки, она была на самом деле поражена. Перед ней стоял совершенно изменившийся, как будто состарившийся человек. Они не сказали друг другу почти ни слова. Брак расторгли без суда, потому что общих детей и взаимных претензий ни у кого не было. Алина стала свободной женщиной...
Она уже не хотела вернуть Максима и понимала, что и он не хочет продолжения отношений. Их любовь, как и их семья, осталась в прошлом. Но чувство безвозвратной потери время от времени все же посещало ее, а собственное бессилие и осознание невозможности что-либо изменить иногда заставляло по ночам плакать.
Но только иногда. В остальное время она была веселой и жизнерадостной, и никто не подозревал о том, что в жизни Алины три года назад случилась драма. Даже Наташа, ставшая со временем не просто коллегой по работе, но и подругой, ни о чем не знала. Алина была уверена в том, что излечилась. И вот теперь вдруг снова — накатило, накрыло с головой, с такой силой, словно все это было вчера, словно и не было прошедших трех лет. «Ненавижу», — все повторяла про себя Алина, проходя по многолюдным в обеденный час улицам и почти не задумываясь о цели своего маршрута. Как когда-то, как в тот день, когда от нее ушел Максим. Ушел к этой стерве ненасытной...
 
Остановившись возле кулинарного киоска, она купила пару пакетиков кофе и два пирожных со сливочным кремом. Около двух часов дня они обычно устраивали небольшой обеденный перерыв, минут на десять удаляясь в подсобку. Если наплыв покупателей был слишком большим, приходилось трапезничать в одиночестве, но такое случалось, как правило, только в выходные дни или после праздников, когда особенно много было заказов на печать.
Прогулка не принесла ощутимого результата — вернувшись в отдел, Алина почувствовала, что головокружение прошло, но на душе от этого легче не стало. Все та же злость, все та же затаившаяся обида и жалость к самой себе — все эти чувства прямо-таки заполонили душу, как будто все то, что случилось с ней, случилось только вчера.
— Ну как, полегчало? — сочувственно поинтересовалась скучающая за прилавком Наташа.
— Полегчало, — соврала Алина. — Я вижу, ты трудишься в поте лица. Не хочешь сделать небольшой перерыв? Я пирожные купила...
— Ой, с кремом, мои любимые... Конечно, хочу!
— Тогда идем.
Наташа задвинула пластиковое окошко и без объявления войны вслед за Алиной прошмыгнула в подсобку. Алина включила электрический чайник, выложила пирожные на тарелку. Наташа уселась на табуретку и попыталась было снова возобновить начатый разговор:
— Послушай, а почему ты никогда об этом не рассказывала?
— Не рассказывала, потому что не хотела. И сейчас не хочу. Вообще не хочу об этом вспоминать, понимаешь... Так что давай не будем.
— Надо же, три года прошло, а ты вспоминать не хочешь. Значит, любишь до сих пор, — задумчиво произнесла Наташа, настойчиво продолжая нежелательную тему.
— Да нет, не в этом дело. К Максиму у меня, правда, никаких чувств не осталось. Только обида легкая. Но вот ей... Ей я почему-то до сих пор простить не могу. Как подумаю, как вспомню о ней... Поверишь или нет — задушила бы своими руками. Ведь она не только мою, она и его жизнь покалечила. Ты даже представить себе не можешь, до какой степени он изменился за эти годы. Постарел...
— Так они расстались, что ли?
— Расстались. Примерно через год после того, как он от меня ушел.
— Да, — задумчиво произнесла Наташа. — Не зря говорят, на чужом несчастье своего счастья не построишь... Не понимаю я, честно говоря, таких женщин, которые мужей у жен уводят. Это ж какой стервой надо быть, до какой степени бесчувственным человеком, чтобы вот так, запросто... И не боятся ведь, что Бог их накажет.
— Не боятся, наверное. Только ведь ее-то как раз Бог и забыл наказать. Это я мучилась и страдала. А она... Живет себе, горя не знает. Замуж вышла.
— Замуж вышла?
— Вышла. Через год после того, как с Максимом они расстались. Мне свекровь рассказывала.
На некоторое время в подсобке воцарилась тишина. Две чашки кофе остывали на столе, пирожные лежали нетронутыми. Алина остановившимся взглядом смотрела прямо перед собой, больше уже не пытаясь бороться с нахлынувшими чувствами.