Atomic Heart. Предыстория «Предприятия 3826»

— У тебя не было допуска, — развёл руками Штокхаузен. — Здесь всё — государственная тайна! Даже в выставочный комплекс ВДНХ, который тебе так не мил, не берут работать абы кого. Все, в том числе и ты, проходили проверку КГБ.
— Да знаю я! — отмахнулся Петров. — Эти чёртовы чекисты следят за каждым моим шагом! Ладно, пусть следят, пока что это не напрягает.
— Это делается для нашего же блага! — укорил его Штокхаузен. — КГБ следит за всеми нами. Ты бы хотел быть похищенным агентами ЦРУ?
— Нет уж, спасибо! — ухмыльнулся Петров. — Мне и здесь хорошо. Тут центр мировой науки и техники. После поездки по предприятию я до сих пор под впечатлением. Невиданный размах! И во всём этом теперь используются мой алгоритм! Который, кстати, не все понимают. Я же не просто так сказал, что утру нос некоторым главным инженерам! Не понимаю, почему алгоритм усовершенствовал я, объясняю всем, как его эффективно использовать, тоже я, а главный инженер — он!
— Успеешь ещё, — поддержал друга Штокхаузен. — Твой взлёт, — он указал на экран, где крутились кадры повтора космического запуска, — как у него, только начинается.
— Хорошо, если ты прав, — вздохнул Петров. — Кстати, а ты знал, что на «Предприятии 3826» два комплекса «Сахалин»? Один здесь, а другой находится на настоящем Сахалине. Там секретный полигон боевых роботов!
— Знал, разумеется. — Штокхаузен скромно улыбнулся. — Здешний объект был создан именно для того, чтобы запутать тех, кому о боевом полигоне знать необязательно.
— И ты мне не сказал? — Петров покачал головой. — Слушай, Михаэль, а ты в войну случайно партизаном не был? Из тебя ничего клещами не вытянешь!
— Партизаном я не был. — Штокхаузен замолчал, многозначительно глядя на Петрова. — Но что такое конспирация и режим секретности, знаю лучше любого партизана.
— Понял, — Виктор кивнул со знанием дела. — Теперь ясно, откуда у тебя эта пунктуальность, скрытность и феноменальная память. Подпольная резидентура в гитлеровском логове, так? Я прав? Можешь не отвечать. Я по взгляду вижу, что прав и что всё это засекречено на полвека вперёд! Кстати, насчёт секретности. Единственное место, где я ещё не был, это АПО. Ты же там бываешь, пусть и не везде. Скажи, как профессор Лебедев смог создать «Радио Будущего»?! Сейчас все без ума от песен, которые оно транслирует! Это точно мелодии из будущего или их пишет группа молодых талантов, а «Радио Будущего» — это их групповой псевдоним, вроде Козьмы Пруткова?
— Я не силён в квантовой некоммутативной математике! — покачал головой Штокхаузен. — Объяснить, как профессор Лебедев создал аппаратуру, рассчитавшую музыкальные радиоволны из будущего, я не смогу. Тем более что это самый секретный отдел во всём АПО.
— Странно, что увеселительные песенки так сильно засекретили, — задумчиво произнёс Петров. — Кому они нужны? Авторские права, что ли, соблюдают? Ну… По идее, все те, кто их напишет лет через сорок, сейчас только рождаются… или даже вообще ещё не родились… Чёрт! — Он с досадой разрубил рукой воздух. — Как? Как?! Не понимаю! Как можно было додуматься создать алгоритмы, рассчитывающие радиоволны из будущего, пусть даже музыкальные?! Какую голову надо иметь?! Почему я так не смог?!
— Поверь, это не стоит твоих нервов! — тихо засмеялся Штокхаузен. — Я доктор медицинских наук, прошёл войну и эпидемию — и тоже не понимаю, как можно было создать полимеры! И уверяю тебя, этого не понимают несколько миллионов таких, как мы с тобой.
— Таких, как мы с тобой, нескольких миллионов быть не может! — уверенно отрезал Петров. — Нас таких только двое! Ну, ладно, есть ещё пара десятков учёных и инженеров, которых мы превзойдём. Если руководство наконец оценит, кто на какой должности находится по праву, а кто зря!
Он окинул взглядом ликующую толпу и хитро прищурился:
— Михаэль, есть предложение! Давай проверим продуктовые автоматы, пока все на эмоциях? Сегодня знаменательный день, туда наверняка завезли что-нибудь особенное. Например, «Баварское»!
Петров кивнул на кадры с изображением Гагарина:
 
— Как видишь, тот, кто приходит первым, получает больше остальных!
— Полностью поддерживаю! — немедленно заявил Штокхаузен.
11 сентября 1951 г. США, Лэнгли, ЦРУ, офис Аллена Даллеса, 7:40 после полудня
Сидящий за своим столом Даллес протянул Гранту пачку распечаток и произнёс:
— Пролистайте, генерал. Это самые свежие данные по состоянию на утро вчерашнего дня. Собрано нашим ведомством по всем стройкам «Энергии для всех».
С минуту Грант листал страницы доклада, скользя глазами по основным цифрам, потом отложил распечатки и нахмурился:
— Неужели ничего нельзя сделать? Наложить эмбарго или что-то вроде того? Наконец, просто запретить ввоз советских роботов на территорию США?
— Советы продавили в ООН признание своих роботов товарами гуманитарного назначения. — Даллес покачал головой. — Теперь эти роботы не подлежат действию экономического эмбарго. Хорошей новостью является то, что теперь их экспорт не может приносить прибыль. Доходы Советов существенно упадут, но это не решает проблему. СССР всё равно останется в хорошем плюсе — ведь сервисное обслуживание по-прежнему осуществляется на возмездной основе. Приходится признать: это был сильный ход с их стороны. Теперь советских роботов импортируют все, даже самые отсталые африканские страны. Потому что это бесплатно.
— Бесплатный сыр только в мышеловке! — Грант хмуро кивнул на отчёт экспертов ЦРУ. — И американские компании очертя голову лезут в эту мышеловку! Все погнались за бесплатными роботами, за две недели их завезли в США в количестве более двух тысяч! И все они принадлежат крупнейшим американским компаниям, которые ведут строительство объектов программы «Энергия для всех». Национальная безопасность США находится под критической угрозой!
— Абсолютно правильно, генерал, — подтвердил Даллес. — Именно поэтому президент хочет получить от нас категоричный результат.
— Сделать это не так-то просто! — Грант недовольно скривился. — Мы следим за этими гражданскими роботами Советов с первого дня. Мы выкрали их не один десяток по всему миру и ещё больше официально приобрели у наших партнёров, закупающих роботов у СССР. Наши эксперты разбирали их по винтику сотни раз. Но не нашли ничего, что можно отнести в разряд оружия или приспособлений двойного назначения, если не считать того, что роботы железные и могут отдавить ногу.
— Понимаю, — Даллес вновь кивнул. — Мы привлекали к исследованию этой проблемы лучших учёных США, но тоже не добились никаких внятных результатов. Гражданские роботы Советов безопасны. Они выполнены из неизвестного нам сплава, точнее, сплав так или иначе нашим специалистам понятен, но способ его получения остаётся загадкой. Таких сплавов у СССР целое семейство, и это позволяет Советам получать роботов с характеристиками, нам недоступными.
Замдиректора ЦРУ невесело покачал головой.
— Второй загадкой являются их полимеры, без которых робот бесполезен. Заменить эти полимеры на имеющиеся в нашем распоряжении соответствующие технические жидкости невозможно. Наши вещества уступают полимерам по характеристикам на порядок. Для успешного функционирования такого робота их требуется в десять раз больше, что делает машину громоздкой, дорогостоящей и всё равно не столь эффективной. То есть, по сути, бесполезной. Выгодной и разумной альтернативы советским роботам нет. И это вдвойне плохо, потому что никакой видимой угрозы они не несут.
— Я не верю Советам, сэр! — убеждённо заявил Грант. — Даже если их роботы будут не просто бесплатны, но станут ещё и деньги раздавать, я всё равно им не поверю. Я чувствую во всём этом угрозу. Скрытую, непонятную, но тем не менее очень опасную. Тут что-то не так.
— Я разделяю эти ваши подозрения целиком и полностью, генерал! — веско заявил Даллес. — К сожалению, у нас нет никаких доказательств этого, кроме собственных инстинктов. Наши учёные пришли к однозначному выводу, что советские роботы безопасны. Даже если в их программное обеспечение был вложен некий секретный код, который в нужное время заставит роботов взбунтоваться, то это легко решается нашими программистами. Они просто удаляют советское ПО и ставят вместо него американское. И роботы продолжают работать, причём ненамного хуже. Именно это является основным аргументом лоббистов, представляющих в Конгрессе интересы большого бизнеса. Частный бизнес начал массово импортировать гражданских роботов из СССР, и помешать этому мы не в силах. Но мы должны найти способ!