Atomic Heart. Предыстория «Предприятия 3826»
Сказать прямо — описанные перспективы более сродни фантастике, нежели объективной реальности. Но Академия наук настаивает, что описанная технология не есть чистой воды популизм и её вполне возможно создать, если организовать серьёзную государственную программу с мощным финансированием. И вот тут начинается самое интересное: приблизительная смета, составленная Сеченовым, обходится ни много ни мало в два ВВП СССР. Да они там все что, белены объелись?! Вы в своём уме, товарищи учёные?! Никакие перспективы не стоят таких расходов в текущих условиях, когда мир находится на пороге тотальной войны!
Справедливости ради стоило признать, что в Академии наук это понимали, однако завернуть столь перспективный проект своей волей не решились. Именно поэтому данный доклад и лёг на стол Молотову, таким способом научные функционеры снимали с себя ответственность. Осознав это, Молотов перечитал докладную записку дважды, но принять решение так и не смог. С одной стороны, деньги требовались немыслимые. С другой — в случае успеха водородные ячейки обещали быть крайне недорогими в изготовлении, при этом планировалось множество параллельных научных открытий. Например, роботы, которые заменят собой рабочих, или самолёты, летающие в десять раз быстрее звука. И всё это при условии, что более ни у кого в мире ничего подобного не просто нет, но и появится ещё очень и очень не скоро.
Порядка получаса Молотов взвешивал за и против, после чего снял трубку телефона правительственной связи и запросил аудиенцию у Сталина. К его удивлению, Сталин оказался свободен и велел ему явиться немедленно. В кабинет вождя Молотов входил уже через две минуты.
— У меня есть для вас пятнадцать минут, товарищ Молотов, — неторопливо заявил Сталин и принялся раскуривать свою неизменную трубку. — Вам повезло: наша беседа с товарищем Берией закончилась быстрее ожидаемого. С чем пришли?
— Иосиф Виссарионович, я обязан ознакомить вас с очень неоднозначным проектом нашей советской науки. — Молотов поспешил разложить перед вождём страницы доклада. — Его прислали через Академию наук, это разработка целой когорты талантливых учёных!
Молотов принялся излагать суть проекта, сразу подчеркнув его колоссальную дороговизну вкупе с невероятными перспективами. Скорее всего, Сталин не станет тратить время на чтение всего документа целиком. Имеющихся в его распоряжении пятнадцати минут на это не хватит, и потому вождь будет принимать решение, основываясь на оценке, прозвучавшей из уст Молотова. Он не ошибся. Несколько минут Сталин молча слушал, время от времени пуская табачный дым, после чего произнёс всё так же неторопливо:
— Вы сказали, товарищ Молотов, что авторами этого изобретения является когорта талантливых советских учёных. Я услышал в их числе фамилии Вавилов и Королёв. Уж не тот ли это Королёв, на аресте которого настаивает НКВД? И не тот ли Вавилов, который в заграничных интервью заявляет, что служит родине, а не советскому правительству? Который постоянно ходатайствует об освобождении более сорока арестованных врагов народа, скрывавшихся ранее под личиной советских научных кадров? Есть мнение, что Вавилова пора отправить под следствие и выяснить, насколько тесными были его связи с упомянутыми врагами народа. Этого добиваются его более сознательные коллеги по научной деятельности, активные члены коммунистической партии. И в этот момент Вавилов и Королёв предлагают Советскому Союзу потратить два ВВП на проект, сулящий грандиозные перспективы, но не дающий гарантий?
— Проект возглавляет профессор Сеченов, товарищ Сталин! — уточнил Молотов. — В его поддержку высказались многие выдающиеся учёные. Уже сам факт того, что все они объединились в работе над этими самыми полимерами, является крайне необычным и нестандартным. Я не смог принять решение самостоятельно. Ошибка в этом вопросе может стоить слишком дорого.
— Сеченов… — Сталин задумался и принялся просматривать листы докладной записки, вчитываясь то в один, то в другой их фрагмент.
Сеченов являлся одним из врачей, отвечавших за здоровье товарища Сталина. Его работой вождь был доволен, в особенности в последнее время, когда здоровье Сталина после некоторого ухудшения серьёзно улучшилось. Не приходилось сомневаться, что именно это обстоятельство послужило самым главным из всех прочих причин для Академии наук поддержать данный проект.
— Источник топлива размером с буханку хлеба — это здорово. — Сталин наконец вышел из раздумий. — Облегчающие нелёгкие трудовые будни рабочего класса железные роботы, которые функционируют от такой топливной ячейки, несомненно, очень нужная и полезная вещь. Как и освоение других планет Солнечной системы. Но всё хорошо в своё время. Партия считает, что сейчас этот проект является неоправданно затратным. Советская наука сможет вернуться к нему позже, когда обстановка в мире будет не столь напряжённой. В настоящее время СССР не может себе позволить рисковать настолько крупными средствами. Партия приняла решение пока отказать.
Сталин взял перьевую ручку, обмакнул её в чернила и собственноручно наложил на первый лист докладной записки резолюцию: «Слишком дорого! Не сейчас».
— Вы можете идти, товарищ Молотов. — Вождь протянул ему пачку листов от Академии наук. — Ваше время истекло, меня ждёт беседа с товарищем Кагановичем.
— Что делать с Вавиловым и Королёвым, товарищ Сталин? — уточнил Молотов.
— Пусть ими, — Сталин неторопливо вытряхнул трубку в урну возле стола, — займётся НКВД. Советское правосудие — самое гуманное правосудие в мире, оно беспристрастно, партия доверяет ему. Советский суд никогда не осудит невиновных.
— Я вас понял, товарищ Сталин! — Молотов забрал бумаги и торопливо покинул кабинет вождя.
***
Стоящий на письменном столе телефонный аппарат разразился звонком вызова, и сидящий за столом учёный в белом медицинском халате отложил перо. Он аккуратно отодвинул исписанный химическими формулами лист с ещё не просохшими чернильными строками и снял с трезвонящего на весь кабинет телефона трубку.
— Сеченов у аппарата!
— Дима! — В трубке глухо зазвучал голос Захарова. — У нас стряслась беда!
— Здравствуй, Харитон, — вздохнул учёный. — Ты уже в курсе? Наш проект признали слишком затратным и положили под сукно. Я видел резолюцию на нашей докладной записке, это почерк Сталина…
— Всё гораздо хуже, Дима! — перебил его Захаров. — Вавилова и Королёва арестовали! Их обвиняют в пособничестве врагам народа и в антисоветской деятельности!
— Как?! — ужаснулся учёный. — Когда?!
— Сегодня под утро, — мрачно объяснил Захаров. — Никто не знает, куда их увезли. Как бы после этого не пришли за тобой. Ты же возглавляешь наш проект.
— Надеюсь, до этого не дойдёт, — Сеченов скривился. — Товарищу Сталину понравились результаты предложенного мною лечения. На следующем же медицинском осмотре я буду ходатайствовать перед ним об освобождении наших друзей!
— Дожить бы ещё до этого медосмотра! — зло отрезал Захаров. — Пожалуй, не стоит дальше говорить на эту тему по телефону. Я выезжаю на вокзал, через три часа поезд. Завтра к полудню буду в Москве, сразу поеду в институт. Везу любопытные данные по результатам экспериментов и интересные гипотезы от наших коллег.
— Счастливого пути, Харитон, ждём тебя! — Сеченов повесил трубку и задумался.
Арест Вавилова и Королёва явился для него неожиданностью. Он надеялся на то, что у высшего политического руководства СССР хватит разума оценить всю глубину и масштаб перспектив, открывающихся благодаря полимерам и водородной ячейке, хотя на мгновенное согласие на столь колоссальные траты Сеченов не рассчитывал. Но вот аресты… Максимум, чего он ожидал, — это отказ от проекта, как оно в итоге и произошло. Кто же знал, что гнусные наветы подлецов-карьеристов перевесят весь сонм заслуг выдающихся учёных… А ведь Харитон предупреждал, что такое возможно. И оказался прав. Оставлять такое ни в коем случае нельзя, при первой же возможности Сеченов попытается убедить Сталина освободить Вавилова и Королёва или хотя бы добиться для них смягчения условий содержания. Пусть переведут под домашний арест, так они смогут продолжать научную работу.