Золото Советского Союза: назад в 1975. Книга 2 (СИ)

— Шведов, тебя товарищи из органов ждут, паршивец эдакий. Ты чего натворил?
— А вы почему тут сидите, Наталья Игнатьевна? Это же палево.
— Что? — не поняла она.
— Сейчас вам товарищи из органов объяснят. Тут вахтёр сидеть должен. Идите позовите, кто у вас сегодня дежурит.
Странно, где все хвалёные товарищи из органов? Мне казалось, ими тут должна кишеть вся общага. Я уже подходил к своей комнате, как из двери напротив высунулся парень и предупредил:
— Сиди внутри, никуда не высовывайся, как появится курьер, тебя позовут.
Я кивнул: понял, — и вошёл к себе.
Внутри ожидал сюрприз — двое парней, переглянувшихся при виде меня.
— Здрасьте, — неприязненно поздоровался я. Могли бы хоть в комнате никого не оставлять. Без того нервы на пределе.
— Здрасьте, — кивнули они в ответ, искоса рассматривая меня. — А ты тоже… откуда следует?
— В смысле? Я Шведов. Вы меня пасёте тут.
— Так ты не из милиции?
— Я нет. А вы?
— Мы тут живём.
— Здрасьте. Это я тут живу.
— Погоди-ка. Ты наш новый жилец? А мы археологи. Приехали с раскопок, а тут творится непонятно что? Из-за тебя, что ли?
— Ясно. Вы два Славика? А я Саня.
— Будем знакомы. Так ты нас просветишь, что происходит?
— Нет, пацаны, не могу. Я кучу бумажек о неразглашении подписал.
— Ну хоть намекни.
— Намекаю: меньше знаешь, крепче спишь. Тут серьёзные товарищи на этажах дежурят. Ловят Мальчишей-Плохишей. Лучше скажите мне, пожрать чего есть? Мотался весь день, хоть бы накормил кто. Вам-то можно из комнаты выходить? А то мне запретили.
— Тушёнка пойдёт? У нас тушёнки вагон остался, видеть её не можем уже.
— О, давай, годится. А хлеб на окне должен быть.
— И что, даже греть не будешь?
— Да пофиг. Главное что-нибудь в желудок уронить. Горячее, холодное, это такие мелочи.
Я уже доедал тушёнку, когда в дверь ворвался тот самый парень из комнаты напротив:
— Шведов Александр, спускайся вниз, ждут тебя.
Я сунул ложку в банку, а хлеб за щёку — по пути дожую, и пошёл на вахту. Там меня и впрямь ждали. Пятеро в штатском и без погон, которые сгрудились у стола вахтёрши.
— Товарищи, — прыгала вокруг комендант. — Возможно, вам будет удобнее в актовом зале?
— Гражданочка, не мешайте, — вежливо оттёрли её. — Шведова позвали?
— Здесь я, — подал я голос.
— А, пришёл. Боцман назначил время и место. Садись, слушай вводную. Завтра в восемь ноль-ноль как штык должен быть здесь. Пройдёшь инструктаж, после чего выдвинешься на станцию Иркутск-Сортировочный. Твоя задача войти в контакт с Боцманом…
— А Зина?
— Зина? А, заложница. Боцман обещает отпустить её, как только ты явишься. А он, по слухам, своё слово держит. Так вот, тебе необходимо отделить его от остальной банды. Пообещай сообщить ему нечто очень секретное, что его подельникам слышать не положено. Как только вы останетесь одни, избегай окон и дверей. При первых признаках беспорядка или вдруг стрельбы, падай на пол, закрыв голову руками.
— А Боцман?
— А это уж не твоя забота.
— Да, но он-то наверняка будет вооружён.
— Он никогда не носит при себе оружия. На этом пока всё. Можешь возвращаться к себе, ложиться спать.
— А если никто меня и слушать не будет. Отоварят по голове, как в прошлый раз, и все дела.
— Тогда это тем более не твоя забота. Без сопливых справимся.
  
Глава 21
 
Народу на станции оказалось прилично. С одной стороны хорошо — есть где замаскироваться доблестным стражам правопорядка. С другой стороны, по этой же самой причине плохо — если начнётся пальба, вокруг куча народу. О чём вообще думал Боцман, назначая рандеву в таком людном месте, непонятно. И это нервировало.
Утром меня ещё раз инструктировали. Как сказал майор, который лично меня отправлял, на свежую голову лучше усвоится. Ну да, как же, на свежую голову. Они реально думали, что я лёг спать и спокойно продрых до утра? Да ни в одном глазу. Дом советов в голове обеспечил мне весёлую ночку. Я передумал все мысли, до каких только смог дотянуться. И что это вполне может быть моя последняя ночь, и что обязательно всё пойдёт не так, как планируют эти умники, и как жаль, что ни с кем даже не могу проститься. Лёха так и не вернулся, его оставили на квартире, там он и ночевал.
 
Майор оглядел меня внимательным взглядом и сказал, что я ему не нравлюсь. Я хотел ответить, что взаимно, но было как-то пофиг. Чувствовать себя винтиком в системе, от которого не ждут инициативы, а напротив, ждут исключительно выполнения назначенной роли, было стрёмно.
— Трусите, Александр? Правильно, надо трусить. На опасное дело идёте. От вас зависят судьбы ваша и многих других людей. Поймите, вы очень ценны как для нас, так и для Боцмана. Но это не убережёт от шальной пули, если у кого-то не выдержат нервы. Поэтому ваша задача — выжить любой ценой. Помните, что вас ведут каждую минуту, каждый метр. Весь район оцеплен, никуда они от нас не денутся. Главное, не дёргайтесь. Понимаете? Спокойно, неторопливо. Если бы нам знать, где они держат девушку, мы бы без вас провели операцию. Всю ночь окрестности шерстили, никаких следов. Возьмите барбариски, Саша.
— Что это? Зачем?
— Вас наверняка обыщут и любой подозрительный предмет или оружие сразу изымут. А то и похуже — поймут, что вы привели милицию. А так — съели конфетку, фантик бросили. Ничего подозрительного, а для нас след. Ниточка. Это на всякий случай.
— Понял.
— И ещё. В помещении не маячьте напротив окон и дверей.
— Уже говорили.
— Ничего, повторюсь. Ну, готовы?
Я пожал плечами.
— Какой-то вы вялый. Перенервничали? Всё будет хорошо. Мы вас вытащим.
— Да-да, помню. Я ценный кадр.
— Сейчас не время для разногласий. Но вы напрасно так негативно воспринимаете нашу структуру. Мы охраняем мирных граждан от мрази, подобной Боцману.
И вот я стоял на перроне, ожидая сам не зная чего. Противное ощущение, когда уже всё равно что будет, лишь бы неопределённость настоящего закончилась. Вокруг суетился народ с двух пригородных электричек. Те, кто приехали, торопились проскочить в город до прихода грузового поезда, который извивистой лентой уже показался вдали. Навстречу этой толпе стремилась другая — тех, кому надо на электричку.
Кого-то увидеть среди этой толчеи было невозможно. Я забеспокоился, что так и не пересекусь с людьми Боцмана, и те зачтут мне неявку. Так и хотелось попрыгать и поорать:
— Эй, где вы тут, вот он я.
Товарняк уже приблизился, извиваясь бесконечной лентой, и люди забегали быстрее. Грузовой басовито сигналил, но особо торопливые ещё норовили проскочить перед ним.
И тут меня пихнули в бок, упершись чем-то твёрдым и хватая под локоть. Голос над самым ухом гаркнул: «Вперёд, и не дёргайся».
Меня повлекли вперёд, так что ничего не оставалось делать, как быстрее перебирать ногами. Я же не самоубийца — сопротивляться на путях. Мы проскочили практически перед самым носом у поезда. Ревущая махина, всё ещё сигналя, мчалась, поднимая локальный вихрь. Я оглянулся. В мелькающих просветах по ту сторону застыли двое мужиков. Это мой караул? Поздравляю, ребята, упустили вы добычу. Чего-то такого я и ожидал.
Грохот перебивал все звуки, так что мой провожатый махнул головой. Мы двинулись вперёд — на следующую платформу и дальше вдоль пригородного поезда, следующего на восток. Твёрдое, тычущее меня в рёбра, никуда не исчезло. Наоборот, прижалось плотнее, напирая, заставляя шевелиться быстрее. Мы прошли три вагона, а на четвёртом мне скомандовали:
— Поднимайся в электричку!
Приказ был подкреплён тычком в бок, поэтому я его понял. Грохот товарного всё ещё заглушал звуки, поэтому мне достались обрывки слов.
Я оглянулся и проорал:
— А где Зина?!
Провожатый лишь подпихнул меня в спину. Я торопливо вынул из кармана карамельку, содрал прилипший фантик, смял его одним движением, чтобы не выглядело подозрительным, и совершенно по-свински бросил под ноги. Едва мы поднялись в тамбур, мужской плохо разборчивый из-за шума голос объявил: