(не) Верь мне (СИ)

— Слушай, неужели ты не можешь допустить даже мысли о том, что этот ублюдок жив? — обиделась Ника.
Последовал короткий ответ:
— Не-а.
— Что, даже ради меня?
Кирран поджал губу, закатил глаза и сделал выражение лица максимально приближенное к статусу лучшего друга.
— Хорошо, — сдался он. — Я могу допустить мысль о том, что Грегори Фрост жив. Что заклинание трех маджикайев не убило его, а он просто в этот момент удачно отфорезировал в какое-то иное место.
— Что сделал?
— Переместился. Да. Такое возможно, — кивнул Кирран и сделал еще один глоток холодного пива. — Но я не назвал бы это чушью, если бы в этой троице не было твоего отца – Рик’Арда Масса. Он редко кого в живых оставляет. Ты же слышала про его фирменный стиль “психоделического уничтожения”.
— Слышала…
— А еще твой дядюшка-морриган. Единственное что он умеет – убивать. Поэтому если Фрост и выжил, то выглядел бы так же неадекватно, как сейчас ты.
Ника угрожающе потрясла бутылкой пива.
— Если не прекратишь считать меня чокнутой, я огрею тебя этой бутылкой. Может, это как раз тот самый редкий случай и ему удалось спастись.
Кирран снова засмеялся.
— Но ты смотрела из головы тролля. Вполне могло произойти искажение, и ты признала его в ком-то другом.
— Киррр-ррран…
— Хорошо, ладно. Ладно. Допустим, тот кого ты видела действительно был Фрост. И он создал портал. Ты рассказала об этом отцу. Порталы в наше время дело страшное, ведь так?
— Так.
— Большие головы созвали совет, шумели, искали виноватого. — Кирран хлопнул по столу. Хвост за его спиной сделал возмущенный круг. — Но почему тогда твой красноглазый папочка, не выдвинул идею о живом Фросте. Ведь как мы знаем Фрост чуть ли не единственный, кто эти порталы умел создавать. Все бы теперь шумели по иному поводу. Зачем ему приплетать какого-то тролля? Которого там вообще не было. Ну сказал бы, что днк этого тролля осталось от твоей личины…
Ника сжала зубы, отвернулась и произнесла:
— Я не знаю. Он мне не поверил.
Кирран заботливо прикоснулся к плечу девушки.
— Ник, может, стоит записаться на прием к Лонгкарду? На фоне этого вдруг снова кошмары начнутся? Я беспокоюсь за тебя. Позвони Лионкуру.
Девушка вяло согласилась:
— Позвоню, — подумала и добавила: — как-нибудь потом.
— Вот ты, поперечная!
Ника брезгливым движением скинула руку друга со своего плеча и встала из-за стола.
Небольшая кухонька, в которой ребята проводили вечера за малополезными беседами, являлась унылым приютом для “осиротевших” друзей. Когда здесь появлялся Репентино, становилось немного веселее: они играли в глупые игры на желания, а напиваясь, раскрывали друг другу придуманные секреты. По-настоящему счастливых лиц эта кухня еще не знала.
— Короче, пойду я… приму душ, — буркнула Ника.
Кирран закинул руки за голову и расплылся в довольной улыбке.
— Я уже побоялся, что сегодня ты этого не сделаешь. Воняет от тебя, подруга, как от заправского тролля.
Ника отмахнулась и устало поплелась в комнату. Уже за порогом кухни она остановилась и, развернувшись вполоборота, обратилась к Киррану:
— Знаешь, что меня больше всего беспокоит?
— И что? — дернув бровями, спросил юноша.
— Что я подставила его.
Кирран заинтересованно вытянулся.
— Это ты сейчас про кого?
— Про заправского тролля, — ответила Ника.
— Да, это скверно, — отставив бутылку в сторону, сказал Кирран.
— Его будут судить за преступление, которого он не совершал.
— Его будут судить за то, что он всего лишь уродливая тварь. А ты великородный маджикай! Кто-то должен понести публичное наказание. Твои жизнь и честь ценятся намного выше. Скорее всего его отправят в заповедник. Не бери в голову.
— Постараюсь, — кивнула девушка. — Всего лишь уродливая тварь?
— Ну, не самая уродливая, конечно, — усмехнулся Кирран, глотнул пива и предложил:
— Как насчет Дина?
— Хуже Репентино, только когда вы в паре. Ладно, я ушла.
Беспокойные струи упали на измученную спину, свергая с пьедестала разума упреки за проступки хозяйки. Ника повернула вентиль горячей воды, настолько, насколько могла стерпеть ее кожа. Девушка подставила лицо горячим каплям и задержала дыхание. Сегодняшний день прошел бурно, оставив после себя шлейф дурных воспоминаний.
 
Грегори Фрост склонился над безжизненным телом Люмены Верис. Нежно, словно любовницу он взял женщину за руку.
Ника хотела закричать, попыталась произнести, но не смогла даже открыть рта. Ее жизнь устремлялась вверх за черными клубами дыма. Воспеваемый в старых песнях аромат смерти на деле оказался вонью своего поджаренного тела. Ника чувствовала, как горела ее одежда, как лопалась нежная юная кожа.
Фрост дернул за серебряный перстень на указательном пальце Люмены. Кольцо издало похожий на писк гекконов чудной скрип и осталось на месте. Мужчина попытался снова, с силой сворачивая перстень вместе с пальцем. Хрустнула фаланга, но кольцо даже не сдвинулось.
— Ну, конечно, оно под заклятьем, — поднимая с полу осколок витража, прошептал Фрост.
Ника собрала последние силы и оставшейся волей выбила стеклянный обломок из рук маджикайя прежде, чем тот попытался отрезать мертвой женщине палец.
— Живая? — удивился Грегори Фрост.
Мужчина поднялся, медленно подошел к девушке, но в тот момент она уже ничего не чувствовала…
В запотевшем зеркале появился размытый силуэт обнаженной девушки. Ника не любила смотреть на свое тело. Ее раздражали многочисленные рубцы, изуродованная ожогами кожа, но больше всего она ненавидела грубый шрам почти от самого горла до пупка разлучающий грудную клетку на две, будто чужие половины. Девушка провела ладонью по холодному зеркалу, освободив отражение лица от сырой пелены. В жаркой душевой донорское сердце забилось громче, стремительно набирая обороты. Ника умыла лицо прохладной водой и вышла из ванной.
Комната девушки выглядела убого: давно облупившееся окно и танцующие под шумным ветром блеклые шторы; пожелтевшие стены и старый дощатый пол; железная кровать с панцирной сеткой, одинокая тумба и покосившийся шкаф. Все это незаслуженный фон для повседневного существования одной из представителей великородных маджикайев.
До разрушения храма Рубикунда Ника имела некоторые привилегии и небольшое состояние, но после Мерзкого Дня многое изменилось. Со всех почивших основателей и хранителей ведовского храма сняли титулы и упразднили основные преимущества, наследники были лишены собственности, а реликвии семей отданы на хранение членам Международной Лиги Сверхъестественного. Ника не считала, что мир маджикайев изменился в худшую сторону, он просто стал другим — чужим для нее. Девушка никогда не задумывалась, что смена власти может провести столь выразительную границу между прошлым и настоящим. А новое поколение маджикайев, словно лишенное корней соцветие, начнет вянуть так и не успев распуститься.
Мобильник, оставленный на прикроватной тумбочке, завибрировал, медленно передвигаясь к краю. Ника завернулась в полотенце, присела на кровать и взяла телефон. На дисплее мигал знакомый номер. Некоторое время девушка не решалась снять трубку в надежде, что абонент проявит нетерпение и сбросит звонок. Но вызов длился неприлично долго, чтобы иметь смелость его проигнорировать. Ника сняла трубку и виновато спросила:
— Да, Лонгкард?
Послышался лиричный баритон.
— Здравствуй, Ника.
— Привет.
— Ты меня игнорируешь?
— Ну, почему? Я была в душе и просто не слышала звонка. К тому же мобильник стоит на вибро…
— Я не об этом, — перебил девушку приветливый голос. — Я не видел тебя три месяца и двадцать два дня.
Ника смущенно пожала плечами и опрокинулась на подушку.
— А часы ты не считаешь?
Лонгкард усмехнулся:
— Так в чем дело?
— Дело в том, — кокетливо заговорила Ника, — что у меня все хорошо. А обязательные свидания в клинике мне никогда не нравились.