Самый богатый человек из всех, кто когда-либо жил

Лояльность короне и перспектива прибылей побудили Антона предпринять путешествие. Переговоры шли тяжело, а Мориц тем временем приближался к Инсбруку. Император вместе с двором бежал в Филлах, городок на итальянской границе, и там к нему присоединился Антон. От Филлаха было подать рукой до мануфактуры Фуггерау, но Антон так и не побывал на собственной плавильне, поскольку Карл уже обсуждал с Морицем условия капитуляции.
То, что случилось далее, является ключевым моментом этой истории. Наемники ожидали решения Антона. Если тот раскроет свой кошелек и заплатит им, у Карла хватит сил победить Морица, прогнать вражеское войско обратно в Саксонию и сохранить хотя бы часть Германии для католицизма. Если Антон откажется, протестанты завладеют всей Германией. Антон, которому перевалило за шестьдесят и который устал от бизнеса, встал перед выбором столь же важным, как тот, что выпал его дяде Якобу накануне императорских выборов 1519 года. Подобно Якобу, Антон остался верен Габсбургам и предоставил Карлу кредит в размере 400000 флоринов. Наемники Карла вынудили Морица отступить в свои владения. Северная Германия в итоге сделалась протестантской, а Южная осталась католической, это разделение актуально по сей день.
Антону удалось продать некоторые активы. Вырученные средства он раздал родственникам; на 1553 год он распределил между ними 2000000 флоринов. Сумма сопоставима с капиталом фирмы на момент смерти Якоба и составляла 40 процентов капитала на пике ее развития под руководством Антона, семь лет назад. Якоб Фуггер никогда не задумывался о ликвидации, частичной или полной. Он дорожил бизнесом. Но это было правильное решение для Антона, ибо таким образом он защищал семейное состояние от возможного банкротства Габсбургов. Антон не отказывался от плана полной ликвидации, но, когда в 1550-х годах в Европе начался экономический бум, он не удержался и вновь приступил к кредитованию. Объем южноамериканского золота, поступавшего в Европу, достигал 330 тонн ежегодно в 1540-х годах и утроился за последующее десятилетие. Убежденный в том, что поставки не иссякнут и бум продолжится, Антон, наряду с прочими финансистами, щедро одалживал и занимал, чтобы выдать как можно больше кредитов. Беда пришла в 1554 году, когда Испания задержала выплаты по процентам. Антону требовались деньги, чтобы погасить кредит. В панике он приказал своему агенту в Антверпене, Маттеусу Эртелю, соглашаться на любую процентную ставку, чтобы собрать средства и избежать дефолта, ибо «мой кредит под угрозой». Репутация Фуггеров была крепка, но один пропущенный платеж мог ее разрушить. Антон это знал: «Я размышляю о превратностях судьбы не меньше, чем о самих деньгах».
Несмотря на «предупредительный выстрел», Антон сохранял энтузиазм, ведь золото из Нового Света продолжало оседать на территории Европы. Он позволил Эртелю одалживать средства от своего имени, и, когда сын Карла Филипп сменил отца на испанском троне, Эртель ссудил тому 1,5 миллиона флоринов на условиях быстрого погашения. Американское золото стоимостью 800000 флоринов было уже на пути в Антверпен, для частичного возмещения долга, но внезапно Филипп приказал конвою развернуться. Деньги понадобились на войну с Францией. Король извинился перед Антоном, но заявил, что не мог поступить иначе. Разгневанный Антон уволил Эртеля: «Дьявол благодарит вас за ваше посредничество». Но винить, по сути, следовало только себя и свою жадность. Снова замаячил призрак дефолта. «Кредиторов много, – писал Антон. – Дрожь пробирает, когда думаешь о них». Он оплачивал свои счета, залезая все глубже в долги. Его самый большой страх сбылся в 1557 году, когда Испания отказалась от всех кредитных обязательств. Это событие привело к банкротству сразу нескольких аугсбургских финансистов. По всем признакам Антон должен был оказаться в их числе, однако его уберегли масштабы деятельности фирмы. Филипп счел, что Антон, возможно, еще ему потребуется, и потому отозвал свои претензии. Другие банкиры по постановлению суда спешно распродавали имущество, дабы собрать деньги и утихомирить кредиторов. Антон же продолжал заниматься делами как ни в чем не бывало.
 
На пороге семидесятилетия Антон все чаще болел, и был нужен человек, способный руководить фирмой вместо него. Старший племянник, Ганс Якоб, отказался. Другой племянник, Георг, поведал Антону, что «не справится с работой и предпочитает жить в мире». Не видя иного выхода, Антон убедил Ганса Якоба изменить решение, против воли; племянник согласился управлять бизнесом, «пока все не уладится и покуда торговля не подошла к концу». Антон умер в 1560 году; когда личные долги Ганса Якоба обернулись банкротством три года спустя, старший сын Антона, тридцатичетырехлетний Маркус, взял управление на себя.
Баланс этого года составлял 663229 флоринов. Это по-прежнему значительная сумма, пусть и всего восьмая часть капитала фирмы на пике развития. Генуэзцы и торговцы с антверпенской биржи уже лишили Фуггеров статуса ведущих финансистов Европы. Семья, казалось, неумолимо клонилась к забвению. Но тут произошло нечто странное. Маркус Фуггер, знаток древних языков и автор книги о коневодстве, обнаружил дар к бизнесу, восхитивший бы самого Якоба. Он ликвидировал пассивы, заключил выгодные сделки по испанским месторождениям ртути и стал активно внедрять на рудниках новые методы производства. Его усилия, в сочетании с инфляцией, возвратили капитал фирмы к прежнему уровню. Большую часть дохода Маркус раздавал членам семьи.
Когда он скончался в 1595 году, Фуггеров насчитывалось несколько десятков. Денег, которыми их обеспечили Антон и Маркус, вполне хватало, чтобы не только у их детей, но и у детей их детей никогда не возникало необходимости трудиться. Да, некоторые Фуггеры все же работали и использовали эти деньги, чтобы создавать собственные успешные бизнесы. Другие вели тихую жизнь сельских помещиков и проживали в тех имениях, которые Якоб Фуггер получил от императора Максимилиана. В 1620 году Фуггеры начали упоминать свои дворянские титулы, каковыми их наделил Карл. Якоб и Антон никогда не ссылались на эти титулы, опасаясь упреков настоящих дворян. Новое поколение Фуггеров, уже ставшее «старыми деньгами» [78], это ничуть не волновало. Испанское отделение фирмы Фуггеров, остатки предприятия, созданного Якобом, обанкротилось в 1637 году, но этого никто не заметил. Графы и графини Фуггер располагали средствами. Они продолжали жить дальше. Фирма «Якоб Фуггер и племянники» не умерла, но скромно растворилась в пучине лет.
  
Эпилог
 
Триста бомбардировщиков «B-17» вылетели из Англии в направлении Аугсбурга 24 февраля 1944 года. Их целью являлся завод Мессершмитта возле города. Они встретили незначительное сопротивление и обрушили 4300 бомб на крупнейший авиационный завод Европы. Вдвое больше бомбардировщиков вернулось к городу ночью. На сей раз целью служили гражданские объекты. Эта миссия выполнялась в рамках плана, реализованного спустя год при бомбардировках Дрездена: бомбить города, пока Германия не станет молить о пощаде. Гитлер питал слабость к Аугсбургу. Он мечтал возродить былую славу города, развить его промышленность и создать образцовый «город немецких предпринимателей». Дворцу Фуггеров предстояло сделаться музеем торговли.
Если Гитлер и питал такие надежды до английского рейда, ему пришлось от них отказаться. Бомбардировщики сровняли город с землей. Они уничтожили башню Перлах и превратили в пыль городскую ратушу. Дворец Фуггеров, служивший складом, загорелся. Часовня Святой Анны уцелела, однако пожары сильно повредили усыпальницу и работы Дюрера. Фуггерай пострадал еще сильнее. Население укрылось в бомбоубежищах, но одни горожане поспешили выйти – и погибли от взрывов; другие «просто» лишились крова.
Участь Фуггерай постигла и город в целом. Всего 730 горожан погибли под бомбами, но, как и в Фуггерай, остальные лишились крова. Пожары, вызванные фосфорными бомбами, горели ночь напролет. Когда пламя наконец угасло, Аугсбург лежал в руинах. Уроженец Аугсбурга Бертольт Брехт передал ощущения горожан – двери были закрыты, а крыши распахнуты.