Чувства и искупление (СИ)

— У вас усталый вид, — тихо сказала Рея, сменяя тему разговора и вырывая Ротманта из лап прошлого.
— Вас это не должно касаться, — Роланд нахмурился, переключаясь с трагических воспоминаний на девушку.
— Я хочу помочь вам, мастер, — выдохнула девушка, натягивая рукава свитера обратно, чтобы спрятать раны. — Занять себя хоть чем-то, потому что находиться наедине со своими мыслями стало просто невыносимо.
О, он прекрасно знал это состояние, потому что оно давно сроднилось с ним, стало частью его сущности, усиливало ненависть к себе и злобу к окружающему миру. Вечные страдания прерывались лишь сном, неимоверно коротким по сравнению с целой жизнью отвращения к собственной душе. Одиночество и тоска уже не приносили облегчения и покоя, превращая привычный образ жизни в тяжелую ношу, которая тянула ко дну и лишала Роланда надежды на возможное счастье. Шанс разделить бремя с человеком, которого коснулась похожая учесть, противоречила убеждениям Ротманта, но так соблазнительно манила, что он не смог устоять.
— Если вы так жаждете помочь, я с удовольствием найду вам применение, — преподаватель недобро улыбнулся, в уме уже прокручивая варианты, как нагрузить девчонку разного рода поручениями и извлечь максимум выгоды. Уайт неплохо разбиралась в артефакторике, что Ротмант с трудом, но признавал, и отличалась усидчивостью, чем преподаватель и решил воспользоваться. — Будете проверять работы первых курсов. Ваших скромных знаний должно хватить, чтобы справиться с этой простой задачей.
Реакция девчонки оказалась предсказуемой: она удивленно встрепенулась, не ожидая, что преподаватель артефакторики может доверить ей что-то большее, чем оттирание старых испачканных стен. Рея почувствовала едва заметный проблеск гордости, но не предполагала, что мужчиной руководил банальный эгоизм и желание облегчить свою боль за счет страданий студентки. Ротмант поступал низко и подло по отношению к ней, и сам это понимал, но хотел лишь одного — видеть, что кто-то находится в еще более бедственном положении, чем он сам. Роланд собственными руками сжег мосты, совершив несколько лет назад ошибку и выбрав темный путь, и уничтожил все самое дорогое и близкое сердцу, оставляя вместо него пепелище, и теперь в наказание ему уготовано вечное недремлющее чувство вины.
— Спасибо, сир, — пролепетала Рея, неуклюже поднимаясь с кресла. — Доброй ночи.
Ротмант кивнул, не обременяя себя пустым ответом, и проводил встревоженную девчонку взглядом. Мужчина интуитивно знал, чем все закончится, и ему следовало отказаться от проведения дальнейших опытов, но он дал обещание, и ответственность — это единственное положительное качество, которое в нем осталось. Пути назад больше не было.
***
Пробуждение ото сна возвращало боль и страдания. Рея на автомате одевалась и шла на занятия, после которых из последних сил приползала к Ротманту, чтобы помочь с проверкой домашних заданий первокурсников. В тишине их встреч она находила покой, так странно проявлявшийся рядом с преподавателем, который наводил ужас на учеников. В ней оставалось все меньше и меньше сил, чтобы бороться, но Рея отчаянно цеплялась за надежду, которую олицетворял артефактор. Иронично, ведь для всех остальных он по-прежнему являлся бывшим последователем темной магии и убийцей.
На очередную встречу после уроков она рисковала опоздать. В лазарете с разрешения школьной медсестры леди Маргарет Корс она взяла привычный набор мазей и предпринимала скудные попытки обработать кровавые подтеки. Полосы открытых ран, похожих на глубокие царапины, уже покрывали плечи и шею и едва заживали от отвара, который дал Роланд. С каждым новым днем их становилось больше, а любое прикосновение к ним приносило муки. Как никогда Рея нуждалась в семье, но написанное от безысходности письмо отцу осталось без ответа. Глубоко в душе она понимала, что жизнь дочери более не волнует Ричарда Уайта, но воспоминания о счастливом детстве еще ярко стояли перед глазами и создавали иллюзию возможного воссоединения семьи.
 
Постучавшись к Ротманту и не дождавшись ответа, Рея собиралась уйти, решив, что преподавателя нет на месте, но из кабинета она четко расслышала его низкий голос:
— В мастерской.
Рея пошла на звук, который эхом прокатился по стенам. Вниз из комнаты вели ступеньки в незнакомое помещение, находившееся чуть ниже уровня третьего этажа, и девушка поежилась от холода и сырости, однако увлеченного работой Роланда мало волновала окружающая обстановка. Здесь среди дерева, металла, огня и амулетов Ротмант чувствовал себя в своей стихии, отточенными движениями орудуя над артефактом и добавляя к нему нужные составляющие. Заняв место позади преподавателя, Рея заметила, что его волосы, обычно свободно падающие на лицо, собраны на затылке в низкий хвост. Такая мелочь заставила ее слегка улыбнуться: похоже, она оказалась единственной из учеников — по крайней мере, из живых — кто видел бывшего командующего гвардией короля за работой.
— Осмотрелись? — не поворачивая головы, съязвил Ротмант, молоточком придавая форму замысловатому кольцу.
— Я никогда не видела, как вы создаете артефакт, — осторожно ответила Рея, не решаясь подойти ближе.
— И, несомненно, эта информация облегчит вам жизнь, — мужчина смерил девушку гневным взглядом, щипцами поднося кольцо к огню и нагревая его.
— Что вы делаете? — поинтересовалась Рея, чтобы сменить тему.
— Работаю над артефактом, который поможет вас вылечить.
— Вы уже поняли, что со мной?
— Мои опасения подтвердились. Это мутация, — неохотно ответил Ротмант, поджав тонкие губы и продолжая выстукивать молоточком по раскаленному металлу.
— Ваш отвар больше не помогает. Раны перешли на плечи и шею, — монотонно проговорила Рея, наблюдая, как на секунду тонкие пальцы преподавателя, с точностью изменявшие форму и состояние украшения, дрогнули.
Их взгляды встретились, и лицо Ротманта, всегда суровое и носившее маску надменности, стало непроницаемым. Он вытер пот со лба, смахивая несколько угольных прядей, падающих на глаза, и одним взмахом пальцев погасил огонь и отложил кольцо в сторону. Пока артефактор тщательно мыл руки, Рея заметила, как его спина словно окаменела, мышцы напряглись канатами, и плавные гибкие движения превратились в нервные и резкие. Он поднялся по лестнице вверх, молча давая понять, чтобы девчонка последовала за ним, и, дождавшись, когда она выйдет, запер дверь мастерской на крепкий замок.
Ротмант хмуро расхаживал по кабинету, вынув из петель первые пуговицы наглухо застегнутой рубашки, идеально сидящей на стройной фигуре мужчины, и думал, что стоит предпринять в первую очередь. Рея, глядя на метания преподавателя, нахмурилась, отчетливо ощущая чувство вины за то, что из-за нее он лишился покоя.
— Ничего страшного ведь еще не случилось, — вставила она, убеждая скорее себя, чем его.
— Оголите верх, — внезапно остановившись, приказал Ротмант.
Рея хотела возразить, но недобрый взгляд преподавателя, сквозивший решительностью и холодом, явно дал ей понять, что лучше не упрямиться и засунуть свою гордость на время куда подальше. Она сняла вязаную жилетку с гербом дома Уайтов — два скрещенных меча на фоне падающей звезды — и дрожащими пальцами расстегнула несколько пуговиц теплого платья, стягивая ворот вниз и поворачиваясь к мужчине спиной. Его взору открылись худые бледные плечи, которые почти полностью покрывали глубокие красные раны. Роланд взял мазь с полки, окуная в баночку несколько пальцев, и осторожно дотронулся до одного из порезов, отчего девчонка вздрогнула. Не встретив сопротивления, он начал грубо втирать мазь в израненную кожу, и Рея негодующе зашипела от боли.
— Вас явно не учили быть нежным, — выхватив из его рук флакон, выпалила она, повернувшись к мужчине лицом и злобно сверкнув глазами.
— Вы должны быть благодарны, что я вообще взялся за вашу проблему, — ядовито процедил Ротмант, безжалостно задев девушку за живое.
— Я не просила вас об этом, — затравленно ответила Рея, укоризненно посмотрев в его потемневшие от гнева глаза.