Смерть и возвращение Юлии Рогаевой

— Список? — Сотрудница министерства явно удивлена. — Гроб летит без всяких сопровождающих, в багажном отделении, а там его встретит наш консул. Точнее — Консульша.
— У нас там консулом женщина? — удивляется Кадровик.
А почему бы нет? Женщина, к тому же отличный, толковый работник, местная уроженка, имеет хорошие связи с местными властями. За последнее время ей уже пришлось не раз встречать такие гробы в тамошнем аэропорту, так что у нее уже есть опыт в такого рода делах.
Минутку, как же это понять? Что, гроб просто вносят в самолет, как любой другой багаж, только без хозяина? А если с ним что-нибудь случится? Какие-нибудь неполадки?
Что еще может случиться с человеком в гробу? Даже если самолет упадет, он всё равно уже мертв.
Это-то ему ясно. Но все-таки как-то странно, что он будет ее единственным сопровождающим.
А он и не будет сопровождающим. Он просто полетит с ней одним самолетом. Даже если он будет настаивать, чтобы его записали сопровождающим, это будет зафиксировано только в бумагах министерства. Для авиалинии он так и останется самым обычным пассажиром.
А как же все документы, связанные с перевозкой? И с ее бумагами, со всем прочим?
Обычно всю документацию передают старшему стюарду или даже пилоту, чтобы они вручили консулу. Но если он просит, они могут дать ему копию. Какой у него адрес? Она сегодня же ему всё перешлет. Пока!
  
Глава шестая
 
Вот тебе раз! Теперь он не просто разочарован — он даже, если честно говорить, немного озадачен. Как же это? Его, в одиночку, присоединят к покойнице, как будто он ее родственник или близкий человек!
Но на выходе из столовой он приободряется. Небо прояснилось, воздух согрелся, дышится хорошо. Он решает для начала заглянуть в банк, посмотреть, что там у него на счету. Затем берет в банкомате внушительную сумму по карточке Старика. Хозяин, кажется, говорил, что специальный посланник не должен стесняться в расходах, не так ли? Вот он и не стесняется. Часть денег он берет в шекелях, остальное — в иностранной валюте. Из банка он направляется было к матери, но по дороге какая-то смутная тревога заставляет его свернуть к своему бывшему дому. Ну, конечно, дом целехонек и стоит себе спокойно на прежнем месте. Ночная атомная бомба не оставила на нем даже царапины.
В полдень он звонит бывшей жене на работу.
— Выслушай, прежде чем бросать трубку, — говорит он холодно. — Я знаю, сегодня не мой день, но получилось так, что завтра с утра я должен вылететь с гробом нашей погибшей работницы к ней на родину, Старик хочет, чтобы я представлял его на ее похоронах и вручил подарок или стипендию ее сыну…
— Короче, — перебивает она.
— Короче, поездка может затянуться дня на три, так что я могу не успеть к своему следующему дню, во вторник. Не согласишься ли ты в порядке исключения поменять мне этот день на сегодняшний?
— Но мы уже назначили с ней кое-что на сегодня, после обеда, — недовольно говорит бывшая жена.
— Тогда выдели мне час, пусть даже полчаса, я посижу с ней и попрощаюсь перед поездкой. Как ты понимаешь, эта моя миссия — не развлечение и не отпуск. Это не такое уж приятное поручение, да и вся история тоже не из приятных. Она наводит, скорее, на грустные мысли. Ведь каждый из нас тоже может в любой момент стать жертвой очередного взрыва…
— Только не я! — поспешно перебивает его жена. — Ты уж как-нибудь один взрывайся, пожалуйста.
— Хорошо, я согласен по отдельности.
В конце концов она уступает его напору и назначает время его свидания с дочерью. Ему разрешается пробыть с ней ровно три четверти часа, не больше. Разумеется, если девочка будет свободна и согласится.
После полудня он поднимается по ступенькам дома, который в недавнем сне так безуспешно пытался взорвать. Дочь не отвечает на звонок. Он открывает дверь оставшимся у него ключом, входит в квартиру и обнаруживает, что она спит, свернувшись калачиком на диване, возле которого валяется ее школьный ранец. Не переоделась после школы и даже свои красные кроссовки не стала снимать, бедняжка. Он смотрит на нее с нежностью и легкой тревогой. Какая она худенькая! Неужели развод родителей так сказался на ней? Чего доброго, еще задержится в развитии, как предупреждала его Начальница канцелярии.
  
Времени у него мало, но он всё же решает не будить дочь. Вместо этого он проходит на кухню, находит там чистую тарелку, вынимает из холодильника приготовленную еду и ставит ее в микроволновку, чтобы подогреть, а сам тем временем становится на стул и принимается искать на узкой антресоли. После освобождения из армии он забросил туда остатки военного обмундирования, среди них должны быть и его старые армейские ботинки.
— Что ты там ищешь, папа?
Ее лицо всё еще заспанно.
— Ботинки покрепче.
— Зачем они тебе?
Он рассказывает ей о своем поручении. В той далекой стране, куда он завтра полетит, всё, наверно, уже покрыто снегом и льдом, представляешь!
— Везет же тебе! Я бы тоже хотела с тобой поехать.
Он спускается, хватает ее в объятья и подбрасывает в воздух. Он бы тоже с радостью взял ее с собой, но это невозможно. Да и мать ни за что ее не отпустит.
Он снова шарит на антресоли, находит в конце концов свои ботинки, придирчиво рассматривает их и приходит к выводу, что они вполне еще пригодны. Пока дочь послушно, но без всякого аппетита ест приготовленный им обед, он драит их до блеска кремом и щетками, между делом расспрашивая девочку, как идут ее занятия. Ему хочется понять, чувствует ли она, что у нее есть пробелы в математике. Нет, она, видно, даже не догадывается об их существовании. Зато сочинение по-английски, которое написала для нее Начальница канцелярии, и задачи по математике, которые решил ее супруг, получили, оказывается, одобрение учителей.
— Ты бы присылал мне их почаще, этих симпатичных старичков, — подмигивает она вдруг с незнакомым ему озорством. — Пусть бы каждый день делали за меня домашние задания. Вот была бы лафа!
— Почему ты называешь их стариками? Они ведь еще бодрые, энергичные, разве нет?
— Да, — соглашается девочка, — энергичные. И веселые. Наверно, потому, что они до сих пор любят друг друга.
— Любят? — Его удивляет ее готовый, точный ответ. — Ты у меня умница, — гладит он кудрявую голову дочери.
Его скупая ласка заставляет ее вздрогнуть и покраснеть. Она прижимается к нему и просит рассказать про ту работницу, из-за которой его посылают в командировку. Он подробно рассказывает ей — в детской, конечно, редакции — об отвратительной, лживой статье, которая должна быть опубликована в завтрашней газете, о сентиментальном увлечении старого Мастера, описывает, как ездил вчера ночью в больницу на Сторожевой горе и бесстрашно вошел в тамошнюю мертвецкую. Ее глаза расширяются от страха. Но у него не было права опознавать эту женщину, повторяет он, и поэтому он отказался посмотреть на ее лицо. А жаль. Все, кто видел ее живой, говорят, что она была красивой.
— Как интересно! — восклицает девочка. А какое поручение ему дали на работе? И какой подарок получит тот мальчик?
Он решит это на месте. Сейчас у него нет ни малейшего представления, какие там цены.
Она опять вздыхает. Как бы она хотела поехать с ним! И не только из-за снега. Ей хотелось бы посмотреть на этого несчастного мальчика. Может, и он такой же красивый, как его мать. Подумать только, он еще совсем недавно был тут, в Иерусалиме…
Он переводит разговор на их собственные дела. Исподволь, с большой осторожностью, дает ей понять, что никогда ее не бросит, даже не подумает бросать, у нее нет никаких причин волноваться по этому поводу, а уж тем более впадать в отчаяние. И вообще всё будет хорошо. Смотри, какое на улице солнце!
Снаружи, несмотря на приближающийся вечер, всё действительно залито ярким солнечным светом и небеса так и сверкают голубизной. Погода под стать их теплой близости. Он видит, что его щедрые ответы на ее простые, идущие от детского сердца вопросы наполняют душу девочки радостью и верой. Поэтому даже появление бывшей жены, вернувшейся раньше назначенного срока, не портит ему настроения. Он молча связывает шнурками свои армейские ботинки, перебрасывает их через плечо и говорит, что уходит. Всё в порядке, его уже нет. Она, правда, укоротила отведенное ему время, но так даже лучше — они с дочерью пообщались теснее.