Московское золото или нежная попа комсомолки. Часть 1 (СИ)
— Тогда давайте я её тогда куплю! — предложил Лёха. — А чтобы тихо было, я матрас принесу из казармы и на пол пристрою. А потом уже, как уважаемые люди, на такой кровати только спать будем.
Мария Петровна задумалась, постукивая пальцами по столу.
— Ну, раз уж так дело стоит, — неуверенно сказала она, — давай так сделаем: покупать не надо, тащи свой матрас из части. Только смотри мне, чтоб всё по-тихому было!
Лёха победно выдохнул. Очередное небольшое препятствие было преодолено, и теперь он мог наслаждаться маленькими радостями жизни в этом новом — старом мире.
Оставалась сущая ерунда -найти девушку.
* * *«Фигня», — подумал Лёха, пристраивая на стену найденный под кроватью отрывной агитационный календарь. Сегодня явно отмечался день победы невыносимой грязи над трактором. Стараниями художника, маленький, но смелый пролетарский трактор, не боясь грязи, уверенно пёр по целине. Видимо, усиливая связь народа с землёй.
«Чего мы только не придумаем, лишь бы дороги не строить», — удивился Лёха, прочитав, что сегодня день автодорожника.
Проявив любопытство он перевернул листочек и глянул в светлое будущее.
На завтра в календаре стоял — День колхозного пчеловода.
«Пчёлы и пролетариат — вместе к новым рекордам!» — озвучил прочитанное Лёха. — Славься, мёд для трудового народа!
24 марта 1936. Медсанчасть, город Севастополь.
Стоявшая на крыльце симпатичная блондинка с обтянутой халатом большой грудью, затягиваясь папиросой, шёпотом рассказывала курящей напротив неё темноволосой подруге:
— Ой, Лена! Только по секрету, что вчера было! Привезли лётчика, его там каким-то бревном на аэродроме пришибло. Молодой и симпатичный, аж сил нет. А наш Пилюлькин свалил в штаб, якобы за лекарствами. Ну, я его осмотрела, сотрясение без сомнения — глазки в кучку, пульс скачет. Вкатила ему в задницу пару кубов снотворного, он в палате и уснул сразу.
А ночью я в шкаф полезла за лекарствами и переодеться, а он тут как тут и вошёл! И ко мне, с торчащим и дымящимся членом из-под халата на перевес!
— И что ты? — аж задохнулась от интриги вторая женщина.
— А что я! Чувствую, трындец котёнку пришёл! Брык на спинку и лапки задрала! Лишь бы не порвал, думаю! Я и «мяу» сказать не успела!
— А он?
— А что он! Трахнул меня так, что чуть диван не развалился, встал, вытер член о занавески и выпил всю воду из графина!
— Ой, Маша, я бы так не смогла. А если бы закричать? — темноволосая в ужасе прикрыла рот руками.
— Лена! Ты что! — как на умалишённую посмотрела блондинка на подругу. — Где я ещё такого мужика найду! Четыре раза успела вчера добежать! Буду на осмотры его раз в месяц вызывать! — мечтательно проворковала блондинка.
Глава 4
Голубое небо и нежная попа комсомолки
«Боец, ешь до дна — защити страну от врага!». С портретов на лётчиков строго смотрели оба вождя, явно следя за тем, чтобы все тщательно пережёвывали пищу.
Официантки сноровисто бегали между столами, разнося тарелки с солянкой, котлеты и стаканы с компотом. Лёха окинул взглядом столовую, пока его внимание не остановилось на симпатичном округлом задике в белом халате, который наклонился к окну раздачи. Владелица зада выпрямилась, развернулась, и Лёха наконец увидел её целиком.
26 марта 1936. поселок Кача, район города Севастополь.
Первое, что привлекло Лёхино внимание, была новенькая красная книжка. Он осторожно взял её в руки, повертел, разглядывая тиснёную звезду на обложке и золотистые буквы, которые с лёгким блеском выводили: «Удостоверение личности командира ВМС РККА».
— Где я, и где морфлот! — взвыл Лёха, когда до него наконец дошло, что он держит в руках.
Ситуация стала ещё более абсурдной. Лёха, который в своей жизни максимум плавал на яхте, теперь оказался, судя по всему, в ВМФ.
— Эдак я ещё и в подводники сыграю! — пробормотал он, совершенно ошарашенный.
Открыв красную книжечку с золотистыми буквами он вгляделся в фотографию. С черно-белой фотокарточки на него смотрел брюнет в черной форме, с прямым носом, еле заметными ямочками на щеках и слегка улыбающимися уголками губ.
Ещё в госпитале Лёха внимательно изучил себя нового в осколке туалетного зеркала и с удивлением обнаружил однозначное сходство с собой в прежней жизни. Конечно, не тем пенсионером, каким был в момент появления в голове голосов «зелёных человечков» и переноса, а со старыми фотографиями времён окончания школы.
Чувак на фотокарточке был явно Лёхе симпатичен, казалось, он сейчас подмигнёт Лёхе.
Он вспомнил, как в прошлой жизни будучи ещё маленьким, рассматривал пожелтевшие фотографии бабушки с дедом. Бабушка сидела на стуле, сложив руки на коленях по стойке «смирно», дед стоял рядом, напряжённо глядя в объектив. Лёха с детской непосредственностью спросил:
— Ба, а чего вы такие напряжённые с дедом? В туалет хотите, да?
Ох, и ржал тогда дед, когда бабушка гонялась за маленьким Лёхой по кухне, пытаясь отлупить его кухонным полотенцем.
* * *Предъявитель сего, Хренов Алексей Максимович, состоит на действительной военной службе в Военно-морских силах РККА, 11-я ОМИАЭ, — было вписано блеклыми синими чернилами, и как раз в нужном месте перо слегка царапнуло бумагу.
«И там я был Хреновым, и тут я Хренов и Алексей, да еще и Максимович! Вот это постарались же 'зелёные человечки!» — усмехнулся Лёха.
Перевернув страницу, Лёха прочитал: «Присвоение военных званий. Лейтенант». Интересно. Военных, а не воинских. Даже в письменном языке чувствуются некоторые отличия с двадцать первым веком.
Вспомнилась картинка: строй, парадная форма, затянутые ремни, начищенные сапоги. Звучит команда: «Равняйсь!» Он тянет подбородок направо, стараясь увидеть грудь третьего человека. «Смирно! Равнение на середину!» Следующий яркий кадр всплывает в памяти: мужик в форме, начальник Качинской авиашколы, точнее 1-й авиационной школы Красной армии, жмёт ему руку. Красный командир!
«Я еще и лётчик!» — Лёха неверующе осмотрелся вокруг.
Откуда-то из глубины сознания всплыло, что Военно-морские силы Чёрного моря ещё не стали гордо называться флотом. Флотскую же авиацию помотало как следует. Сначала она на некоторое время оказалась в подчинении ВВС и буквально недели две назад в штаб полка спустили директиву, что все авиачасти морской авиации выходят из ВВС РККА и передаются в подчинение ВМС. «Дурдом на выезде», — подумал Лёха.
С этого момента флотско-армейский дурдом сменился полностью флотским.
— Цирк уехал, клоуны остались, — мрачно пыхтел Лёха, даже не пытаясь разобраться во всех этих хитросплетениях.
26 марта 1936. поселок Кача, район города Севастополь.
Вспомнилось, как Лёха сидел на табуретке и шил форму. Ему было глубоко наплевать на все без сомнения гениальные идеи Комиссариата обороны и лично товарищей Сталина с товарищем Ворошиловым. Как подсказывала память реципиента, будучи частью ВВС, он ещё как-то разбирался в треугольничках, квадратиках и палочках на петлицах в Красной армии. Хотя все эти воентехники, техники-интенданты, военврачи и младшие политруки вызывали у него тихое ахренивание и бешенство.
Но флот, по глубочайшему Лёхиному убеждению, сумел и тут перещеголять всех. Филейная сторона телеграммы обернулась тем, что, став флотской авиацией, в его отдельно взятом полку начался переход с зелёной формы одежды ВВС Красной армии на чёрную флотскую! Естественно, завезти всю форму сразу на всю воинскую часть заранее никто не удосужился, да скорее всего, никто и не подозревал о готовящихся решениях. В результате вот уже несколько месяцев часть шлялась, одетая как партизаны, кто во что горазд, что вызывало приступы нервного зубного скрипа у командования.
Хитро выделанный заместитель командира по тылу получил выговор от флотского начальства и теперь просто рвал и метал, заламывая руки и крича, что нормы ношения обмундирования ещё не вышли, а это значит, что старое обмундирование надо сдать в идеальном состоянии, чтобы получить новое — чёрное. А тем, кто просрал или даже недостаточно хорошо отгладил старую форму, грозили вычесть её стоимость из денежного довольствия.