Здесь водятся драконы (СИ)
Однако хвостатый талисман китайского моряка характер имел скверный, неуживчивый. Первая же попытка погладить его закончилась тем, что Остелецкого тяпнули за палец — к счастью, клыки у тибетской шмакодявки были размерами под стать ей самой и лишь поцарапали кожу, прорвав тонкую перчатку. С тех пор Сяньг, увидав Остелецкого предупредительно рычал, даже, порой лаял — впрочем, подобного приёма удостаивались и прочие члены команды. К удивлению Вениамина, Сяньг совершенно игнорировал матросов, неважно, русских или китайцев — видимо, полагал их ниже своего достоинства.
— Мистер Симонов, сколько ещё идти до Люйшуня? — спросил Дэн Шичан. На мостике «Ао Гуана» в присутствии китайских офицеров (каковых в команде было трое) было принято изъясняться исключительно по-английски.
— Тридцать семь миль по счислению — отозвался штурманский офицер. — если не снизим обороты — будем через три с половиной аса. Сейчас идём десять с половиной узлов, экономическим…
Пролив Бохай, отделяющий Квантунский полуостров от Шаньдунский полуостров, на западной оконечности которого стоит Люйшунь, имеет около девяноста миль в ширину. Отряд, прикинул Остелецкий, прошёл почти две трети этого расстояния.
— Неизвестное судно на норд-ост-тень-норд! — выкрикнул сигнальный кондуктор. Все бинокли на мостике немедленно повернулись в указанном направлении — примерно тридцать пять градусов по картушке компаса. — Это китаец. — поправился сигнальщик. — Миноноска, бурун высокий. Шустро бегут, вашсокобродь, узлов двенадцать, не меньше!
Остелецкий и сам уже разглядел флаг за кормой чужака -треугольный, жёлтый, с драконом.
— Это одна из наших миноносок, «Цяньи». — определил Дэн Шичан. У второй, «Цянэр», мачта, а у этой, как видите, только кормовой флагшток.
Остелецкий кивнул. Ему было известно, что в составе Бэйянского флота есть две миноноски, построенные в Германии по образцу русских миноносок «Самопал» и «Ракета».
Но что они делают здесь, посреди пролива? У Дэн Жучана хватает посыльных судов, незачем гонять в Вэйхайвэй миноноску с её сомнительной мореходностью…
— Видимо, в Люйшуне что-то случилось. — Дэн Шичан словно угадал его мысли. — Если господин позволит мне высказать своё мнение — надо приказать «Цяньи». остановиться и расспросить, что произошло.
— Согласен. — отозвался Вениамин. — Стоп машины! Сигналец, пиши на флагман: «обнаружен китайский военный корабль. Сбросил ход, собираюсь вступить в переговоры».
* * *
— … таким образом, господа, на данный момент нам известно следующее. В составе эскадры Курбэ, атаковавшей Люйшунь — четыре броненосца и четыре деревянных крейсера колониального типа, с устаревшей артиллерией. Пятый крейсер, «Д’Эстен», как и броненосец, «Викторьез» остались в гавани Сен-Жак, в Кохинхине. На броненосце неисправны машины, что же касается крейсера — на борту его объявлен карантин из-за какой-то тропической болезни. Таким образом, совокупная огневая мощь французов составляет сейчас…
Повалишин говорил по-английски — из уважения к Дэн Шичану. Кроме него, на военном совете, проходившем в кают-компании флагмана, присутствовал командир «Цяньи», которого Остелецкий тоже счёл необходимым взять с собой. Из русских офицеров в кают-компании были Греве, старший офицер «Чжэнъюаня» и флагманский штурман. «Цзинъюань» и «Ло Гуан» стояли в паре кабельтовых от флагмана; китайская миноноска покачивалась у борта торпедного тарана, и лейтенант-минёр торпедного тарана прикидывал, как бы зарядить единственный её аппарат американской самодвижущейся миной.
Из русских офицеров в кают-компании были Греве, старший офицер «Чжэнъюаня» и флагманский штурман.
— … итак, Курбэ решился атаковать Люйшунь с ходу — ворваться на внутренний рейд и в упор, с дистанции пистолетного выстрела, разгромить корабли Бэйянского флота. Однако, дело у французов не заладилось с самого начала — ещё на подходах эскадру обстреляла новая батарея, расположенная примерно здесь…
Он ткнул в карту карандашом. Остелецкий наклонился, чтобы рассмотреть получше. Надписи все были на китайском — несколькими комплектами таких карт штурманский флаг-офицер разжился в Вэйхайвэе. Тут же лежала карта, полученная от китайского командира миноноски — вся в пометках, обозначающих текущее состояние гавани и береговых объектов.
— У китайцев на батарее четыре крупповских береговых орудия. Всего их было шесть, но два не успели установить. — продолжал Повалишин. — Они подпустили французские броненосцы на полторы мили и открыли огонь — и, надо сказать, довольно точно. Идущий головным «Байярд» получил в течение четверти часа восемь четырнадцатипудовых снарядов, загорелся и стал принимать воду в две большие пробоины ниже ватерлинии. Кроме того, один из снарядов, угодивших под корму, видимо, повредил винт или перо руля, так что капитану не оставалось ничего, кроме как выбросить судно на берег. Что он и сделал, прикинувшись к берегу у подножия утёса, на котором и стояла обстрелявшая их батарея…
Повалишин прочертил на карте возле береговой линии ромбик, обозначающий место вынужденной стоянки злосчастного «Байярда».
Тем временим, оставшиеся три броненосца сделали попытку войти на внутренний рейд. Остальные корабли французской эскадры участия в бою не принимали — стояли на внешнем рейде, вяло постреливая по китайской береговой батарее.
На карте появились стрелки, показывающие направление движения броненосцев Курбэ. Кроме того, у входа на внутренний рейд Повалишин сделал несколько мелких отметок, выстроенных в линию
— Как идите, господа, китайцы встретили идущие на прорыв суда огнём «рэнделловских» канонерок. Стреляли они на удивление неплохо — «Триомфан» и «Тюрренн» получили по одному попаданию; на «Тюренне была сбита грот-мачта», «Триомфан получил надводную пробоину в носовой оконечности, по всей видимости, неопасную. Тем нне менее, Курбэ, явно не ожидавший такого сопротивления, скомандовал отступление, и броненосцы отошли на внешний рейд. Китайцам этот бой обошёлся дорого — из семи канонерок две, 'Фэйдин», «Цедин», были потоплены, ещё две получили серьёзные повреждения. Тем не менее, первый наскок французской эскадры был отбит, причём общий счёт был, скорее, в пользу китайцев, поскольку противник лишился одной из сильнейших своих единиц. Кроме «Байярда», пострадала и канонерская лодка «Випер» — в неё угодил шальной снаряд, выпущенный с одного из кораблей, стоящих на внутреннем рейде. На «Випере» начался пожар, и в итоге команде пришлось оставить корабль.
Китайский капитан, которому Дэн Шичан переводил слова Повалишина, что-то вдруг горячо залопотал по-китайски.
— Если вы позволите, господин адмирал, — перевёл Дэн Шичан, — он хочет указать места затопления канонерских лодок, и наших и французской. Говорит — это важно, поскольку может стать препятствием для входящих в гавань судов.
— Что ж, пусть показывает. — согласился Греве и протянул китайцу свой карандаш.
На карте появились ещё две отметки — кружочки с иероглифами внутри.
— … как и было сказано, господа, 'Байярд остался на камнях у подножия утёса, и его пушки не могли обстреливать вход в гавань. Однако эта победа неожиданным образом обернулась против самих китайцев. Орудия броненосца не могли теперь стрелять по целям на внутреннем рейде или по батарее на утёсе — но и сам он оказался для них в мёртвой зоне. Как только французы сообразили что к чему, они высадили на берег десант из двух сотен матросов, вооружённых винтовками, револьверами и абордажными палашами — те вскарабкались по крутой каменистой осыпи и захватили батарею, совершенно лишённую прикрытия с сухого пути. После чего — отсемафорили на эскадру, что путь открыт, а сами принялись разворачивать два из шести орудий для обстрела запертых в гавани кораблей.
Он прочертил ещё две расходящиеся линии, обозначающие сектор обстрела.
— Н-да, не повезло китайцам… — сказал Греве. — Эдак лягушатники и вход в гавань могут обстреливать, и весь западный бассейн. — он показал на карте угрожаемые части гавани. — И что же Курбэ, повторил атаку?