Право первой ночи

Ничего не понимаю!
– Ладно, Тони, хватит смущать мою гостью. Скажи лучше, новости есть?
Слуга вновь удостоил меня недоверчивым взглядом, а потом нехотя сказал:
– Вроде того. Надо поговорить.
– До утра подождет?
– Нет, – покачал головой Тони.
– Что ж, пойдем посмотрим, что тебе удалось найти, – сказал лорд Ферт слуге, а затем обратился уже ко мне: – А ты… Как там тебя?
– Алана.
– Так вот, Алана, ты пока устраивайся где-нибудь тут, – Шейран обвел рукой просторную спальню. – Мне надо кое-что обсудить с помощником… Не волнуйся, тебе не придется меня долго ждать. – Уголок рта Ферта дернулся в улыбке.
Мужчины вышли в смежную комнату и плотно закрыли за собой дверь. Я осталась одна.
Некоторое время как потерянная я наматывала круги по спальне. Терзалась мыслями, что же мне сделать, что предпринять.
Дверь в коридор манила меня. Всего-то и надо отодвинуть засов – путь свободен! Выскользнуть из покоев виконта, переждать ночь в каком-нибудь тихом уголке, а утром вернуться в деревню как ни в чем не бывало. Не думаю, что лорд Ферт будет разыскивать меня по всему замку. А вот пожаловаться… Нет, даже просто упомянуть в разговоре с бароном, что деревенская девка его благосклонностью так и не одарила, может. Вот тогда мне точно не поздоровится!
Да и потом… Я присмотрелась к засову. Он массивный, тяжелый. Без шума не сдвинуть. Я прекрасно помнила, с каким грохотом и лязганьем Тони открывал дверь в коридор. Нет, лучше даже не пытаться.
Придется остаться в гостевой спальне и действовать по плану. Ведь от того, что эту ночь я должна провести в постели виконта, а не барона, ничего не изменилось. Я к лорду Ольгрейду не собиралась покорно ложиться в постель, а к лорду Ферту и подавно.
Устало опустилась в большое мягкое кресло. Меня знобило – сказывалось напряжение безумного дня.
Шейрана и его слуги все не было. Уснули они там, что ли?! Какие такие срочные дела у этой парочки, что не могут подождать до утра?
Забралась в кресло уже с ногами. Свернулась клубочком. Обхватила колени руками. Так стало немного теплее… Глаза закрывались от усталости.
Нет, спать мне никак нельзя!
Хотя Шейран все равно меня разбудит. Так почему бы не вздремнуть чуток? Силы мне еще понадобятся…
Тони открыл окно и выпустил трех черных, как сама ночь, голубей наружу. К лапке каждой птицы был прикреплен крохотный тубус со свитком.
– Сколько нам еще нужно времени? – спросил Шейран.
– Дня два, максимум три. Тогда будем знать точно.
Виконт кивнул: примерно так он и думал.
Ситуация складывалась весьма неприятная. С бухгалтерскими книгами и счетами Ольгрейда все оказалось в порядке, хотя и не мешало бы еще раз перепроверить… Но Шейран Ферт дважды в год в течение трех лет посещал эти края вовсе не для того, чтобы уличить одного из эрлайских баронов в неуплате налогов или поставках в армию некачественных товаров. Нет, разумеется, бумаги Ольгрейда виконт тоже просматривал, вот только по большому счету это был лишь предлог. Гораздо больше Ферта интересовал готовящийся в провинции мятеж.
Эрлия вошла в состав Империи чуть больше ста лет назад. Сам переход был осуществлен фактически мирно и бескровно. Для эрлайцев мало что изменилось. Разве что стал править ими другой человек, и именовался он теперь не королем, а наместником. Налоги остались те же, только львиная доля стала уходить не на содержание пышного эрлайского двора, а в императорскую казну. Как и прежде, лорды должны были поставлять некоторое количество продукции, производимой на их землях, и воинов своему правителю.
Поначалу пару раз вспыхивали бунты, но затем все утихло, и жизнь вошла в привычную колею. Оказалось, что в провинции жить гораздо спокойнее, чем в отдельном королевстве. Шутка ли, но за последнюю сотню лет война ни разу не затронула земли Эрлии.
А потому Ферт действительно не мог понять, что же не сидится спокойно старому дворянству провинции. В обмен на присягу эрлайцам оставили все их земли, замки… Но нет, у этих идиотов взыграла национальная гордость, и они отчего-то ощутили себя бесправными и угнетенными.
 
Шейран знал: у мятежников нет ни единого шанса на успех. Но если мятеж не остановить, с обеих сторон прольется много крови, не говоря о том, во сколько все это обойдется императорской казне. Да и борцы за свободу и независимость в других провинциях могут зашевелиться…
– Что ты думаешь про Ольгрейда? – спросил Шейран у помощника.
– Все указывает на то, что барон в мятеже не участвует. Хотя, возможно, он знает о готовящемся восстании.
Виконт кивнул. Он был согласен с Тони.
– Надеюсь, барон все же ни при чем. Не хотелось бы отправлять старика на плаху… Ладно, ты отдыхай, завтра будет тяжелый день. А я…
– Пойдешь, пообщаешься с рыжей крестьяночкой.
– Вроде того, – пробормотал Ферт, – вроде того…
В спальню виконт вернулся глубоко за полночь, неудивительно, что Алана к тому времени успела заснуть.
Шейран присел на корточки рядом с креслом, в котором свернулась девчонка, и в очередной раз поразился тому, насколько травница маленькая и хрупкая. При этом тщедушной или болезненно худой он бы девушку не назвал, просто у нее было такое телосложение.
Рыжие волосы растрепались, скрыв лицо и плечи жены кузнеца. Ферт осторожно отвел в сторону пряди волос, вгляделся в лицо гостьи.
Спящая девушка выглядела безумно юной. Если бы Шейран не знал, что Алане девятнадцать, то подумал бы, что ей не больше шестнадцати. И Тони прав, девчонка весьма симпатичная, во всяком случае, явно не чета тем девицам, которых барон обычно пытался подсунуть Ферту в постель. В Эрлии весьма странные представления о женской красоте, с коими Шейран никак не мог согласиться. В отличие от местных жителей, он находил высоких полных женщин малопривлекательными.
Несмотря на то что лето подходило к концу, кожа у Аланы была фарфорово-бледная, чистая, без каких-либо изъянов… если, конечно, не брать в расчет мелкие веснушки, россыпь которых украшала ее лицо.
Высокие скулы, узкий подбородок, пухлые губы. Нос тонкий, аристократический, чуть вздернутый. Изящно очерченные брови, густые темные ресницы. Глаза сейчас закрыты, но их Ферт хорошо успел рассмотреть на свадебном пиршестве. Для такого маленького узкого личика глаза, пожалуй, слишком большие – слегка раскосые, невероятно зеленые – кошачьи.
Сомнений нет, в этой девушке действительно текла кровь мернианцев. Осталось выяснить, в какой пропорции.
Шейран весь вечер раздумывал, как бы ему поговорить с девушкой. Но возле невесты все время крутился народ. Если бы к Алане проявил интерес баронский гость, за их разговором следила бы вся деревня.
Из осторожных расспросов Ольгрейда почти ничего об Алане узнать не удалось. Староста, что любопытно, о своей невестке тоже знал крайне мало.
Все сведения сводились к тому, что Алану в лесу нашла знахарка восемь лет назад. Одинокая женщина приютила девочку у себя, занялась ее воспитанием и обучением. Пару лет назад знахарка умерла, с тех пор часть ее обязанностей взвалила на свои хрупкие плечи Алана. Когда девушка не справлялась, вызывали знахарку из соседней деревни.
Спрашивать, обладает ли юная травница какими-то магическими силами, виконт не рискнул. Эрлайцы народ крайне дикий и суеверный. После таких расспросов старик Ольгрейд вполне мог решить, что место девчонки не на брачном ложе, а на костре.
Шейран задумчиво потер подбородок. Все-таки удачно совпало, что барон решил подсунуть ему травницу на эту ночь. Интересно, Ольгрейд почувствовал интерес гостя к рыжей невесте или с самого начала задумал передать виконту право первой ночи? Но какова тогда причина? То, что Алана не похожа на местных женщин и в большей степени удовлетворит «извращенный» вкус столичного гостя? Или барон знал, что рядом с замком живет девушка, поразительно похожая на мернианку, и специально подсунул Ферту сиротку, чтобы отвлечь от расследования?..