Ревизор: возвращение в СССР 22 (СИ)

Ещё в самом начале отпуска Шанцев спросил у брата, что отсюда можно привезти в подарок человеку, которому очень многим обязан? Икру и сушеную рыбу за достойный подарок не считал ни он сам, ни тем более его брат. Этого добра тут было навалом, и загрузить им его по полной программе брат сразу же пообещал.
— Слушай! А давай настойку на женьшене! — подсказал ему Алексей. — Знаешь, какая вещь! Сила!
— И где взять это диво? — спросил его Шанцев, имевший об этом самое отдаленное представление. Только что слово «женьшень» показалось знакомым. Не более того. Но брат же не обманет…
— Сделаем! — пообещал брат.
И когда уже до отъезда оставался один день, и Шанцев начал тревожиться, Алексей притащил, наконец, две литровых бутыли с широким горлом, заткнутых обычными медицинскими резиновыми коричневыми пробками. В которых плавали какие-то толстые корни.
— Смотри в этой какой корень! — с восторгом показывал Алексей Шанцеву. — На человечка как похож! У нас говорят, что такие корни самые целебные. Одна тебе, а вторую подаришь.
— И в чём они плавают, эти корни? — с нескрываемым любопытством разглядывал Шанцев содержимое бутылей.
— Так, в спирте, конечно. В чём же ещё? — ответил ему брат. — Знаешь, как принимать?
— Откуда?
— Слушай внимательно и запоминай, потому что это надо каплями пить, а то передозировка будет.
Брат подробно расписал Шанцеву схему приёма, рассчитанную на двадцать дней.
— Не чаще двух раз в год, — наставлял Алексей.
— И что будет?
— Здоров будешь, инфекции не возьмут! Ну и как тот жеребец будешь в постели!
— Правда, что ли?
— Проверено на себе!
— Ну спасибо, — улыбнулся Шанцев.
* * *
Москва. Возле дома Бортко.
Переговорив с Сатчаном и проводив его до машины, Бортко остался во дворе погулять с Асей. Болонка была ещё совсем молодая и гулять с ней надо было по три-четыре раза в день. Прогуливаясь на автомате с собачкой по двору, Бортко думал, что же теперь делать с Ганиным. Он, в любом случае, собирался его контролировать, но то, что эта наглая крыса так подставится почти сразу, Бортко не ожидал.
На что он рассчитывал? На молодость и неопытность Ивлева? Так, а мы, все остальные, на что? Какое-то бестолковое, совершенно непродуманное поведение… Сгорел сарай, гори и хата. Совсем, что ли, не понял, почему его процент так резко уменьшили? Или пытается компенсировать потери, вот так, в наглую?
Придётся доложить обо всём Захарову, — подумал Бортко. — Скрывать такое уже себе дороже. Тем более, что чем больше они взаимодействовали с Захаровым, тем больше Бортко нравилось с ним сотрудничать. У него был и системный подход ко всему, и человеческое отношение к людям, и вообще, Бортко зауважал его, когда посмотрел на него в деле.
Если раньше Бортко рассчитывал через Ганина получать какую-то информацию о Захарове и его планах, то сейчас между главами двух группировок установились такие отношения, что шпион, в лице Ганина, оказался совершенно бесполезен. Бортко от самого Захарова стал получать информации гораздо больше, чем от Ганина. Тем более в свете такого странного и наглого поведения, естественно, у него возник вопрос, можно ли вообще будет доверять любой информации, полученной от Ганина? Так что, получается, нет больше никакого смысла его покрывать.
Вернувшись домой после прогулки, Бортко позвонил Захарову домой, извинился за то, что приходится беспокоить его в выходной день и попросил о срочной встрече.
* * *
Москва. Квартира Эль Хажжей.
Заметив, что Фирдаус опять достал чемодан, вещи из которого она успела разложить по шкафам, и начал куда-то собираться, Диана с удивлением на лице подошла к мужу.
— Я не поняла, а ты куда опять?
— В Италию.
— Зачем? Ты же только вернулся.
— Дела, дорогая.
— Я с тобой, — безапелляционно заявила Диана. — Хоть Италию посмотрю. А то же не была там ни разу.
— Дорогая, я еду по делам. Мне некогда будет тебя сопровождать, что-то показывать. Тем более, у тебя учёба.
 
— Ты что, там бабу завёл? — с угрозой в голосе проговорила Диана. — Совсем совесть потерял⁈ Мотаешься к ней без конца!
Ещё чуть-чуть и она не сдержалась бы и перешла на крик.
Видя, что жена в ярости, Фирдаус решил рассказать правду.
— Дорогая, успокойся. Нет у меня там никакой бабы. Сядь. Я не беру тебя, потому что там будет опасно. У нас намечается заварушка с местной мафией.
— Почему? — тут же послушалась и села на кровать Диана, взволнованно уставившись на Фирдауса.
— Они требуют слишком большие деньги от нас, а мы не хотим платить.
— И что будет?
— Всё, что полагается в таких случаях, так что тебе не следует там находиться. Это, правда, опасно.
— Ага, хочешь, чтобы я сидела тут и ждала, пока мафия убьёт моего мужа? Чёрта с два! Я еду с тобой!
— Диана!
— Что Диана? Или мы вдвоём едем и рискуем, или ты остаёшься дома! Погибать, так вместе. Я не собираюсь вдовой становиться!
И трогательно, конечно, когда такая сильная любовь, но так ломает все планы… Ходи в этом Больцано и за жену еще бойся, вместо того, чтобы свои дела решать… Какую же мы глупость сделали, — подумал Фирдаус, — когда оформили Диане перед Парижем ливанский паспорт. Так можно было бы на бюрократические препоны сослаться, на долгий процесс оформления виз для советских граждан. А тут и виза не нужна.
* * *
Москва. У дома Захарова.
Как только Бортко пригласил по телефону прогуляться на свежем воздухе, Захаров сразу понял, что что-то случилось и тут же согласился немедленно встретиться.
Они повстречались у неработающего фонтана в скверике рядом с домом Захарова и сели на лавочке с газетой, как два приятеля на воскресной прогулке.
— Плохие новости, Виктор Павлович, — начал Бортко.
— Это я уже и сам понял.
— Ганин Ивлеву деньги вчера предлагал за молчание. Четыре тысячи.
— Та-аак! И за что? — не скрывая своего удивления, спросил Захаров.
— Да странная ситуация… Такое впечатление, что Ганин дальше своего носа, вообще, не видит. Они с Яковлевым, начальником автобазы, проигнорировали все рекомендации, что Ивлев дал по оптимизации их деятельности. Деньги предложили ему за то, чтобы он их прикрыл как-то от нас…
— Однако… Неожиданно! Получается, товарищ не сделал никаких выводов…
— Да в том-то и весь вопрос, что это никак не прикроешь. Если только Ивлеву на себя вину не взять, вроде как, ерунду он придумал, ошибся в чём-то. Но Ивлев тоже не дурак, за четыре тысячи репутацию себе портить, он о будущем думает. Как Сатчан сказал, Ганину с Яковлевым можно было саботировать новшества по-умному, если не хотели что-то менять, делать вид, что внедряют, а толку, мол, никакого. Никто бы им и слова не сказал. Ивлева бы, правда, подставили и он мог бы начать доказывать, что это они неправы. А мог бы и не начать. Мы могли ему поверить, а могли и нет… Но они, похоже, были почему-то уверены, что он деньги возьмет.
— А зачем, вообще, надо было саботировать? — спросил Захаров. — Что у них там за интерес?
— Да воруют они там что-то, зуб даю. Крысятничают…
— Ну да, если на взятку за месяц выделили четыре тысячи… Это что у них там за схема такая, что при такой взятке еще и какая-то выгода для самих есть? Получается, автобаза вовсе не убыточная, а прибыльная, это Ганин просто из нее все соки сосет? Ну что ты будешь делать! — с досадой проговорил Захаров. — Ладно, крыса, но это же тупая крыса. Она нас всех под монастырь рано или поздно подведёт.
— В том-то и дело. И что будем делать?
— В понедельник же собираемся как обычно, вот, давай, Ганина я отправлю куда-нибудь с поручением. Надо будет принимать какое-то решение по нему.
— Хорошо, — кивнул Бортко. — Тут ещё один момент… Новшеством Ивлева Главмосавтотранс заинтересовался, хотят лично с ним познакомиться, проверяющий на автобазу своё начальство притащил, они телефон свой для Ивлева оставили, очень просили позвонить. Пусть звонит?