Маленькая красная кнопка (СИ)
— Глушитель сигнала, — хмыкает Александр, — не дёргайся, я учёл всё. Если будешь хорошей девочкой, сможешь даже вернуться к своему мелкому выродку.
Разозлилась и подалась вперёд, пытаясь дёрнуть его за руку, но он резко сбавил скорость и я проскользнула между передними сиденьями, больно ткнувшись головой о приборную панель. И тут же получила удар в висок такой силы, что почернело в глазах.
— Ну же, очнись… — шепчет мне на ухо подлым ехидным голосом и похлопывает одной рукой по щеке, — я весь извёлся!
Пытаюсь пошевелиться и понимаю, что связана по рукам и ногам. А ещё, что лежу на спине, абсолютно обнажённая и прилипаю голым телом к кожаной обивке сиденья.
Открываю глаза, морщусь от головной боли и чувствую его руки на своих ногах, которые он пристроил на коленях, пересев на заднее сиденье.
— Как тебе связанной? — спрашивает злорадно. — Нравится?
— Когда такая мразь рядом — вообще не принципиально, — отвечаю хриплым голосом и откашливаюсь, кривясь от боли.
— Давай, храбрись… — шепчет, прикрыв глаза и смакуя каждую букву. — Обожаю шлюх с характером. Можешь даже кричать. Нет, не так. Я хочу, чтобы ты кричала. И ты будешь, — улыбается и резко задирает мои ноги, готовя два пальца на второй руке.
— А приборчик больше не фурычит? — уточняю, свесив голову с сиденья, чтобы видеть его лицо. — Мои соболезнования…
Анисимов стискивает зубы и цедит злобно:
— Сейчас узнаешь, тварь…
Начинает расстёгивать брюки, я опускаю ноги и мешаюсь ему в тесном пространстве, он злится и распахивает дверь, совершив главную ошибку.
Ибрагим выныривает из-за машины и приставляет к его голове пистолет, взводя курок.
— Ты такой грубый, — кривится, тыкая дулом ему в голову, — с женщинами надо быть нежнее.
Я сажусь и прикрываю грудь руками, а он с силой бьёт Анисимова по голове до потери сознания. Это карма, урод!
— Больше я так не напорюсь… — ворчит Ибрагим недовольно и заталкивает его в багажник его же машины, только после этого возвращаясь ко мне и развязывая сначала руки, затем ноги. — Я, конечно, хотел вновь увидеть тебя голой, но не так, — говорит чуть слышно и старательно отводит взгляд.
Вылезает из машины, подбирает с земли мои вещи и кладёт их на сиденье, тут же отворачиваясь.
— Как ты тут оказался? — спрашиваю, торопливо одеваясь и сгорая со стыда и неловкости.
— Ты была так занята попыткой бегства, что не заметила, как я проехал мимо. Тоже в такси. Даже не знаю, чему я удивился сильнее… — он хмыкнул и слегка повернул голову: — Как тебе моя матушка?
— Так же стервозна, как и красива. Мы бы поладили.
— Очень грустно это слышать, душа моя… я уже дважды тебя спас, а чёртов Соболев всё равно на коне.
Положил одну руку мне на затылок и притянул к себе, одновременно с этим наклонившись. Поцеловал. Позволила. А что? Он дважды спас меня!
— Достаточно… — пробормотала, когда он начал расходиться.
— Это за первое спасение, — пробормотал, прижимая к себе второй рукой.
— Ибрагим! — рыкнула в полголоса и положила ладони на его грудь, отстраняясь. — Меня только что чуть не изнасиловали!
— Знаешь, я больше не буду тебя спасать, душа моя, — заявил возмущённо. — Это совершенно не окупается!
— У тебя мужик в багажнике, — хмыкаю в ответ, — и, судя по тому, что ты просто не прострелил ему что-то нибудь ещё через стекло, ты явно хочешь что-то с ним обсудить. Так что, пожалуйста. Твоя мама позвонила тебе, едва я позвонила к ней?
— И я помчался на всех парах, — хмыкнул в ответ, — садись, придётся возвращаться на этой машине, своего наложившего в штаны таксиста я уже отпустил.
— Почему ты на такси? Вряд ли только из аэропорта, если вообще улетал… — спросила ненавязчиво, садясь на переднее пассажирское место.
— Тонко, — хмыкнул, заводя мотор. — Улетал, душа моя, но вернулся неожиданно быстро. Просто сидеть в аэропорту довольно быстро наскучило.
— Я должна была что-то понять?
— Только то, что сказал. Меня не выпустили.
— На каком основании?! — воскликнула возмущённо, а он хохотнул:
— На основании здравого смысла. Приземлился, прошёл все контроли, поступил звонок. Либо выхожу и труп, либо разворачиваюсь и лечу восвояси. Ну и я как-то прикинул, что мне комфортнее живым.
— Кто звонил? — спросила, сглотнув.
— Лишняя информация, душа моя, — улыбнулся в ответ. — Ты же сразу к Соболеву побежишь с докладом, он крутой, полезет на рожон, нас всех перестреляют к чертям собачьим. Кому от этого легче будет?
— Да нет больше никого, — отмахнулась, скривившись, — признайся уже.
— Даже если и так, я признаюсь, под впечатлением от твоего обнажённого тела и горячего поцелуя, а ты так же побежишь к Соболеву и по итогу я опять труп. Не круто, душа моя.
— Я ему не скажу, если это правда, — ответила тихо.
— С чего бы? — хмыкнул в ответ.
— С того, что при таком раскладе ты труп…
— Какая забота! — восклицает иронично, а я отворачиваюсь к окну. — Ты же не думаешь, в самом деле, что я такой идиот?
— Я думаю, что ты идиот, каких поискать! — отвечаю нервно. — И ты, и Соболев! Два абсолютных дебила, упивающихся своей значимостью! Спасители хреновы! Один своего ребёнка год не знал, второй матери врёт, как дышит! Самому не тошно? Старательно заваливать её личным, только чтобы она не узнала, чем ты занимаешься!
— Ты же не рассказала?… — бормочет с беспокойством, но тут же начинает орать: — Чёрт, Диана, скажи, что не рассказала!
— Не рассказала, — отвечаю спокойно, а он шумно выдыхает.
— Но теперь ты вполне можешь начать меня шантажировать, — усмехается и качает головой, — какая ты ловкая! Я даже не понял, как попался на крючок.
— Точно идиот, — брякнула удручённо. Ибрагим покосился на меня и нахмурился, замолчав. — Зачем тебе этот Анисимов? Ты же уверен в Али. Мужик просто разозлился на меня, можно понять, я обманула его доверие, унизила и причинила физическую боль.
— Да я уже не знаю сам во что верю, — поморщился, расслабившись на сиденье.
— Представим на минуту, что в припадке откровенности ты признался, что действуешь сам по себе на пару с Али. Сам устроил этот скромный саботаж с контрактом, чтобы запудрить мозги Соболеву и сейчас старательно играешь спектакль. Вполне логично, пока Тимур думает, что есть кто-то ещё, тебе ничего не грозит. А вот что не вписывается — переезд твоей мамы на Родину. Отца твоего она любила и расставаться с ним ей явно было не просто. А теперь представим, что ты сказал, что есть некто, вынудивший тебя выкупить долю Жанны. Тут вообще сплошные странности. Ты прилетаешь в свою страну, где, по идее, должно быть всё схвачено, но не можешь даже выйти на улицу без шанса получить пулю промеж глаз. Там же, но двумя годами ранее, кто-то пытался сорвать сделку. Тут тоже не всё гладко, но при этом Али не при чём, ты тоже, Соболеву вообще не всралось, извини за выражение.
— Уверена? — хмыкнул в ответ. — Я — нет. Они с Артёмом давние друзья, могли всё делать сообща. К тому же, кое-что мне всё-таки удалось выяснить, в Турцию он так и не прилетел. Частный самолёт, на котором он якобы должен был лететь, прибыл без пассажиров. Забавно, не так ли? — я нахмурилась, а он хмыкнул: — Смотри дальше. Мне ставят простое условие — либо делаю, что говорят, либо я труп и о матери позаботиться будет некому. Отец долго плясал под их дудку, нужна была замена, а тут я подрос и возмужал, самое оно. Прилетаю, начинаю выяснять детали, почему эта фирма, почему надо стать партнёром, собираю досье. И тут — вы посмотрите! — господин Соболев-младший. Папаша у него ничем не брезговал, только вот скопытился рановато, а Тимурчик не потянул в одно лицо. Старательно корчит из себя пай-мальчика, всю грязную работу на себя беру я. Очень удобно! Али чует неладное, начинает разбираться, а Купреев сваливает. Якобы в Турцию, а по факту — не ясно, из Москвы все дороги открыты. С тобой тоже очевидно, я всё рассказал, смысла таиться нет, за пацаном надо приглядывать, один раз Али удалось его спрятать, но ширинка одного мудозвона подкачала. К тебе на всякий случай подкатывает, весь такой раскаявшийся, просто чтобы мы на пару не додумались до его маленького, но гениального плана. И вот он трахает баб налево и направо, в том числе ту единственную, которая нужна мне, а я теми же ночами гоняюсь за собственной тенью и встречаю контрабанду на пристани. Ну, как тебе?!