Маленькая красная кнопка (СИ)

— Я же сказал, тебе повезло! В общем, всю эту дорожно-транспортную канитель я заснял… налицо факт самоубийства, причины его мне не ясны, но, в целом, понятны. Дальше за вами я не поехал, остался разбираться, что за тип. Выяснил, в базе и отпечатки и ДНК, но легче от этого не стало, потому что профиль однозначно мой.
— Сёмочка… — проблеяла, а он рыкнул:
— Дай договорить! Регистратор до приезда оперов я снял. Видео сохранил, врать не буду, там и тебя видно и Шахина. И если бы не было тебя… я говорил, что тебе повезло?
— Раз сто, — буркнула недовольно, — но что-то не похоже.
— Ну… — задумался Мазуров вслух, — может, и не повезло. Не суть. Мужик этот — наёмник одного дядечки, чьё имя всуе не произносят нигде, кроме моего рабочего кабинета. Тосковать и плакать по нему никто из наших не станет, но в мою байку о том, что я ехал на дачку к знакомому, не верит даже уборщица. Реально! Я видел, как она ухмылялась, орудуя шваброй, пока я старательно пичкал своей историей начальство. Но это мои проблемы. Поехали дальше. Я, само собой, ситуацией заинтересовался. На счёт фирмы Шахина и Соболева давно разговорчики идут, но доказательств не было, а тут такая ситуация. И я решил последить за турком. Бар он этот уважает, захаживает периодически, дверца та страсть какая интересная, а вот попасть на так-то просто. Я как-то сунулся, мне дали от ворот поворот. Пришлось возвращаться когда сменится охранник и наблюдать. Забавно, но пропускать девушку вперёд — не признак хорошего тона. Я понял, что это что-то вроде пароля. Она со мной — и проходи. Теперь понятно, почему я руки распускал?
— Минус одно прикосновение, — кивнула согласно.
— Минус все, я давно отчаялся, ещё в девятом классе, когда ты отсела к Красикову. Короче, всё исключительно с пользой для дела и вообще я помолвлен.
— Поздравляю, — выдавила из себя улыбку, а он скривился:
— Ага. Не понятно только, на кой мне это хер, но да ладно. В общем, Диана, ситуация — полный отстой. Пока начальство тихонько стоит в стороне и ждёт, как я себя проявлю (и то только из-за бати), а вот что будет завтра… прижмут к стенке и меня и тебя.
— Соболев — жертва обстоятельств, — сказала хмуро. — Шахин, вполне вероятно, тоже.
— Если так — нужно выдать рыбку покрупнее, ты же понимаешь. Иначе заметут тех, кто на виду. Статистику нужно покрывать…
— Я поняла, — ответила глухо, — мне действительно нужно всё обдумать.
— Понимаю. Время не на нашей стороны, сопли жевать долго не получится, так что запиши мой номер, я на связи двадцать четыре на семь.
Он продиктовал, я записала.
— Сём, ты же не обманешь меня, да? — спросила со вздохом, а он потемнел лицом.
— Выметайся и подумай над своим поведением, — заявил обиженно. — Извинения принимаются в любой форме. Смс, звонок, рукописное письмо с размытыми от слёз чернилами, можешь отправить записку с почтовым голубем или нарочного на ретивом коне, мне до лампочки, но срок — до завтра, иначе я выложу это видео с регистратора на ютьюб просто из вредности.
Отстегнулась и перегнулась к нему, поцеловав в щёку.
— Сойдёт?
— Сойдёт, — слабо улыбнулся и кивнул на дверь: — Топай, бугай в машине уже истомился.
Но мне было как-то не до него.
Поднялась на крышу через тот же подъезд из которого вышла, прошла до своего, достала припасённую бутылку вина, отвинтила крышку и скинула туфли. Взобралась на парапет и немного погуляла по нему, сосредоточенно рассматривая пальцы своих ног. Когда бутылка в руке начала раздражать невозможностью сделать даже глоток, отставила её и расставила руки в стороны, прикрыв глаза.
Так хотелось ощутить вновь ту свободу, но давящее чувство внутри не отпускало. Если Тимура посадят…
Чьи-то крепкие руки обхватывают меня за талию и снимают с парапета.
— Прекрати, — едва слышно шепчет на ухо, — я столько не выкурю.
— Я в состоянии сама решить, когда перестать, — отвечаю ворчливо.
— Ди, у меня душа в пятках, и я почти уверен, что поседел! Я просто поменяю замок, если будешь продолжать в том же духе.
 
— Кого ты из себя корчишь? — отвечаю возмущённо и пытаюсь сбросить с себя его руки, но он лишь прижимает к себе ещё крепче. — Вали к своей блондинке, оставь меня в покое!
— Ничего не было, — отвечает спокойно, — она нужна была лишь для того, чтобы пройти. Я объясню…
— Не трудись! — фыркнула пренебрежительно, а он хохотнул:
— Ди, ты пьяная, что ли?
— Иди в жопу, Соболев! — рявкнула, отпихивая его от себя. Терпеть не могу, когда прав кто-то, кто не я!
— Если настаиваешь… — отвечает туманно и убирает волосы с моего плеча, целуя шею.
Замираю.
Сердце останавливает ход, руки опускаются вдоль тела.
— Перестань, — слёзы на глазах как по заказу, — перестань, я не смогу больше противиться, просто не смогу, во мне нет столько сил…
— А это так плохо, да? — отвечает нервно.
— Мы оба отлично знаем, что, если бы я не появилась там, ты бы с ней переспал, — отвечаю с обидой в голосе.
— Херня! — заявляет убеждённо, с чувством. — Мне никто больше не нужен, ясно? Никто!
— Я тебе не верю, Тимур, — говорю тихо горькую правду, а он обнимает меня с такой силой, что перехватывает дыхание и вовсе не от эмоций, от физического давления на грудную клетку.
— Я хотел, — цедит сквозь зубы, — даже представить не можешь, сколько раз я хотел просто зайти в бар, подцепить девицу, притащиться в номер отеля и оттрахать до потери пульса. Но вот незадача, чтоб ей… до потери своего пульса, Диана! Я с ума схожу от ревности! Каждый долбанный раз, когда рядом с тобой другой мужик, я подыхаю! Особенно, если это Ибрагим! Ты была с ним! Ты уже выбирала его вместо меня! Где гарантия, что история не повторится?!
— Дай вдохнуть, — отвечаю из последних сил и вонзаюсь ногтями в его руку, ещё в начале монолога ослабившую хватку. Вот теперь я задыхаюсь от эмоций. — Я не буду обсуждать это сейчас, есть проблемы похуже, — говорю самое разумное, на что была способна.
— Нечего тут обсуждать, — отвечает недовольно, — кто этот пижон?
— Госнаркоконтроль, — отвечаю, внезапно начав давиться смехом.
— Чего? — ахреневает Соболев.
Разворачиваюсь, делая шаг назад, и театрально развожу руки в стороны.
— Ты не ослышался.
— Объясни. Столько херни в голове, лучше объясни…
— А что первое приходит в голову? — хмыкаю, глядя с озорством. Забавно видеть растерянность на его мужественном лице.
— Что ты бухая и плоско шутишь, — кривится в ответ.
— Не хочу тебя огорчать… хотя, погоди, именно это и хочу, — продолжаю говорить с усмешкой, а Тимур молча идёт в сторону лестницы в подъезд.
Молча наблюдаю, как он уходит, теряясь в догадках, но через минуту он возвращается с моим раскладным стулом, подхватывает меня под живот и вместе со мной садится, откинувшись на спинку.
— Это ещё что за пируэт? — спрашиваю ворчливо.
— Это что-то типа «ноги меня не держат, но слинять я тебе не дам, пока не объяснишь».
— Да хрен тебе, — хохотнула в ответ. — Ты расскажешь мне всё, что знаешь. Всё! Моему сыну не нужен папаша-уголовник, в этом нет ничего прикольного, я по себе знаю. Так что, если не хочешь прослыть донором спермы, вещай.
— Ты такая сексуальная, когда командуешь, — хмыкает мне в шею. — Интересно, а что, если продолжить разговор в более горизонтальной плоскости…
— Я прекрасно ощущаю, что тебе сейчас интересно, — прерываю его строго, — я сижу на тебе!
— И ни о чём другом думать я уже не могу, — вздыхает покаянно.
— Госнаркоконтроль! — повторяю визгливо, но его руки уже полезли под подол платья. — Тимур, я не хочу…
— А вдруг меня посадят и у нас не будет даже шанса? — применяет разом все запрещённые приёмы, а я вцепляюсь в его руки.
Даже думать об этом не хочу. Не сейчас, не здесь.
18
— Зараза, — выдыхаю обречённо и пристраиваю щёку на его груди, продолжая сидеть верхом.
— Когда признаешь, что сопротивляться бессмысленно, станет немного легче, — отвечает слишком серьёзно и я чувствую, с какой силой долбит его сердце.