Маленькая красная кнопка (СИ)

— А я о чём?! — поддержал Кирин возмущённо. — Он, считай, полномочия превысил, его самого запирать надо было! Второй раз когда прилетели, я его на выходе видел. Даже не уволили!
— Замяли по-тихой… тут мы сами виноваты, надо было разобраться, заявить…
— Да ну, Дин, кому от этого легче бы стало? — сдулся Денис, поморщившись. — Международный скандал разжигать… а если ещё и СМИ подключатся, вообще жизни не будет. Короче, я забыл уже об этом, как о страшном сне. А этим заняться нечем, вот и начинают старое грязное бельё перетряхивать…
— Может, тебя повысить хотят? — брякнула, похлопав ресницами. — Ну и проверяют на благонадёжность.
— Я об этом не думал… — протянул задумчиво, а в глазах забрезжил свет. — Слушай, а может! На место Пименова так никого и не назначили, отдел, считай, без начальника… так, кофе отменяется, пойду очки зарабатывать!
— Давай, — посмеялась тихо и пошла вслед за ним чуть поодаль.
У двери на секунду замешкалась, собралась с силами и пошла получать нагоняй. На посту охраны восседал неизменный Всеволод Игоревич, слегка поднял бровь, увидев меня в коротеньких джинсовых шортах, но я компенсировала непристойный вид широкой улыбкой и тёплым приветствием.
— Возвращаешься? — спросил с хитрым прищуром, а я пожала плечами:
— Как карта ляжет, Всеволод Игоревич. Может, поганой метлой погонят.
И шанс такой реально был.
На последнем этаже лишь кабинет Тимура, дверь закрыта, но я слышу, как он говорит по телефону. Дожидаюсь, когда закончит орать на собеседника, делаю глубокий вдох и стучу с чувством, что отрываю пластырь от ещё кровоточащей раны.
— Да! — рявкнул Тимур из-за двери, а у меня появилось острое желание сбежать. — Да! — повторил ещё громче. Открываю и делаю шаг.
Тимур пялится во все глаза, а я как будто возвращаюсь в прошлое и говорю привычным поставленным голосом:
— Прошу прощения за беспокойство, Тимур Александрович.
— У меня встреча сейчас по видео, — отвечает медленно и берёт в руки рабочий телефон. С трудом отводит взгляд и набирает короткий внутренний номер, сверяясь с информацией на открытом ноутбуке. Я отступаю назад, а он жестом предлагает пройти. — Нина, не поднимайтесь. Да, отменилась.
— Не нужно было… — мямлю, когда он вешает трубку.
— И не собирался! — ухмыляется в ответ. — Садись, турки на связи.
— Серьёзно? — пытаюсь говорить с укором, но улыбка мешает.
— А то! — раздаётся звонок, он переносит ноутбук за стол переговоров, а я занимаю привычную позицию по левую руку и уже на первой фразе забываю, зачем вообще пришла, погрузившись в работу.
Даже не предполагала, что скучала по ней.
Захлопывает ноутбук с улыбкой от уха до уха, сползает в кресле и закидывает руки за голову.
— Какой же кайф! Никогда не думал, что скажу это вслух, но мать была права. Ты — лучшая!
— А ты — заносчивый засранец и подчинённые тебя ненавидят, — отвечаю едко, пытаясь скрыть неловкость, но изрядно подрумянившиеся щеки скрыть за колкостями не удастся.
— Нет, правда, — говорит уже серьёзно, приняв нормальное положение тела, — я даже ни разу не отвлёкся на твои голые коленки, а теперь старательно пытаюсь о них не думать, потому что подозреваю, что цель твоего визита мне не понравится.
— Как на счёт повысить Кирина? — спрашиваю ненавязчиво, вижу, как его скулы заостряются, вспоминаю мамин совет и делаю круглые глаза, хлопая ресницами.
— Ведьма… — бурчит, корча недовольную мину. — Дин, я что просил? — выгибаю левую бровь дугой и смотрю с недоумением в очах. — Окей… Диана, пожалуйста, не лезь, твою сука мать! О себе не думаешь, подумай о сыне!
— Ого! — я в шоке и даже не думаю это скрывать. Даже рот приоткрыла, глаза шире распахнуть невозможно уже чисто физически.
— Да, я вынужден использовать грязные приёмы, — отвечает невозмутимо.
— Ты удивишься, но именно о нём я и думаю, — говорю с обидой.
«И не только…».
— С какой стати мне повышать Кирина? — сдаётся Соболев с тяжёлым вздохом.
— По морде ему дал охранник аэропорта.
— Значит, это вообще случайность и к делу не имеет отношения. Я на двести процентов уверен, что он чист.
 
— Теперь и я, — хмыкаю в ответ, — и на всякий случай делаю пометку в голове, что стоит верить тебе в подобных вопросах.
— Это должно меня порадовать, но почему-то напрягает, — морщится Тимур.
— Охранник был другой, Тим, — вздыхаю, пристроив локти на столе, а Соболев слабо улыбается и смотрит в сторону, а потом резко ныряет рукой под стол и хватает меня за коленку.
Взвизгиваю от неожиданности, он поджимает губы, чтобы не заржать, и возвращает руку на исходную с видом нашкодившего ребёнка.
— И что это было? — спрашиваю ворчливо, отодвигаясь вместе со стулом подальше.
— Неконтролируемая реакция на твоё ко мне обращение. Ещё я чертовски рад новой информации, но никогда в этом не признаюсь. А знаешь почему? — замолкает и мне приходится спросить, подыграв:
— Почему?
— Прикрой ушки, — закрываю ладонями, а он орёт как невменяемый: — Потому что просил не лезть!
— Полегчало? — спрашиваю без тени иронии, а он кивает:
— Немного.
— Это ещё не всё, — Соболев шумно выдыхает, а я старательно игнорирую его ужимки и продолжаю: — Таня, оказывается, стравила тебе ту же байку, что и мне. Про твою маму.
— Байку? — паясничать ему враз расхотелось, я ухмыльнулась и слегка пожала плечами:
— Думаю, у вас с Ибрагимом одни вкусы на женщин.
Морщится и отводит взгляд.
— Считаешь, мать с самого начала просто хотела продать долю? — съезжает с неприятной темы, что меня вполне устраивает.
— Думаю, да.
— Это больше на неё похоже, чем сказочка про то, что она хотела для меня лучшей жизни, — хмыкает невесело, — только вот почему она не приняла предложение Купреева?
— Артём тоже хотел купить долю? — округляю глаза, а он вновь морщится.
— Всё, достаточно, дальше я сам. За новые вводные спасибо, ты молодец, но, прошу, возвращайся в дом. На маникюр сходи, на массаж, не знаю, чем там ещё женщины занимаются…
— Продолжай… — широко улыбаюсь в ответ, а он роняет голову на грудь. — Тимур, мы просто общаемся, — говорю мягко и вновь пододвигаюсь ближе. — В твоём кабинете, без посторонних, в этом нет никакой опасности. Я выяснила всё просто сидя на лавке в сквере и наслаждаясь хорошей погодой.
— Сам факт того, что ты сюда пришла…
— Найми меня, — сказала, а потом подумала. Глаза Соболева округлились и загорелись, а я промямлила: — Не на полную ставку… хотя нет, не стоит. Ромка, я не потяну.
— Ещё как потянешь! Три часа в день, тебя даже пособия не лишат. Приезжаем вместе, уезжаешь на такси. По три часа в день полноценной продуктивной работы и ты рядом. Принята! Посиди, я звоню в кадры. Придётся уволиться от Купреева… чёрт, Алла в отпуске… а, ладно, другая оформит, не суть.
— Откуда ты знаешь, что Алла в отпуске? — спросила с усмешкой, а его рука, тянущаяся к телефону, повисла в воздухе.
— Так, это не то, что ты подумала, — сказал медленно.
— А что я подумала? — вновь широкая улыбка и шумный выдох Тимура:
— С тобой непросто.
— Два часа работы и час мы общаемся на животрепещущую тему.
— Шантаж? — изумился, скрестив руки на груди и глядя на меня с озорством.
— Переговоры, — пожала плечами, ловя себя на мысли, что наслаждаюсь этим разговором.
— Два часа работы, десять минут разговоров и час пятьдесят — быстрый секс.
— Откуда ещё час? — возмутилась, а Тимур уточнил невинно:
— То есть, против секса ты ничего не имеешь? Четыре часа до лишения пособия по законодательству.
— Уговор был на три часа. Два часа работы и час разговоров.
— Два часа работы, десять минут по делу и пятьдесят — на отвлеченные темы.
— Сорок по делу и двадцать — о сыне и только о нём.
— Двадцать по делу и сорок о сыне. За кофе.
— Без кофе, — поморщилась, вспомнив о своём интересном положении. — И ты делишься сведениями.