Кицунэ
Бедная Оля потом ещё долго передо мной извинялась, разумеется, я всё ей простил и как можно скорее выпроводил за дверь. У неё дома муж и ребёнок, им тоже нужно внимание, а мне и без того есть чем заняться. Я заперся в подсобке, давая возможность выпрыгнуть Мияко-сан.
– Нет, ты слышал?! Эта обнаглевшая нэко пыталась меня забрать!
– Хм, ну, там была такая женщина из…
– Это была нэко, глупый гайдзин!
– Ты всё время называешь меня этими словами, других нет?
– Не заслужил!
– Так и будем ругаться?
– Как я смею ругаться на тебя, мой хозяин и господин?! – неискренне удивилась кицунэ, округлив глаза и всплеснув в ладоши. – Я же твой подарок, ты сам недавно это сказал. Позволишь ли ты своей недостойной слуге приготовить тебе кофе, Альёша-сан?
Наверное, это мой крест. Деваться некуда, бежать невозможно, остаётся мучиться весь остаток жизни с тем, что есть. Мияко была слишком красивой и эмоционально отходчивой, чтобы на неё можно было сердиться всерьёз.
Большая чайная церемония в Канадзаве
– Они никогда и ни за что не оставят её в покое!
– Мы сами виноваты, что позволили этим нэко взять слишком много воли!
– У неё никого нет рядом! Кто заступится за нашу младшую сестру?
– Ха, наверняка этот двухметровый гайдзин! Представляете, он и она…
– Почему нет?
– Отец?!!
Хвала всем святым апостолам и тварям морским, никакой злочинящей, чужеземной силы в ту ночь мы в музее не встретили. Бдительная лисичка сама потребовала обойти со мной дозором оба крыла, все служебные и подсобные помещения, лично обнюхала всё, что ей хоть самую чуточку казалось подозрительным. Образно выражаясь, дом Велимира Хлебникова был чист от нечисти.
– Эти кошки давно воюют с вашими? – спросил я, когда, вернувшись после обхода, мы засели в подсобке с чаем. Мияко-сан задумчиво пожала плечиками, постукивая розовыми ноготками по краю чашки. Её большущие глаза подёрнулись лёгкой дымкой воспоминаний.
– Мы и не воевали никогда. Пусть нэко и кицунэ очень разные, но наши семьи стараются не переступать дороги друг другу. В конце концов, люди чаще всего ополчаются против тех и других. Поверь, когда у человечества будет возможность избавиться от всех демонов разом, то не пощадят никого, ни милых котиков, ни трогательных лисичек. Как-то так…
Разговор завязался не сразу. О нэко она не хотела говорить, а вот о своём народе рассказывала охотно. В частности, мне понравились её истории о прекрасных кицунэ, которые оборачивались девушками и создавали семьи с обычными самураями, чиновниками, студентами и всякими прочими законопослушными гражданами Страны восходящего солнца.
Мудрая лиса помогала своему избраннику стать богатым, защищала его дом от напастей, давала дельные советы по сельскому хозяйству и даже предсказывала будущее. Иногда в этих браках появлялись дети, и японские лисы были им самыми заботливыми мамами, хотя по достижении совершеннолетия могли благословить и уйти в лес, преспокойно оставив собственное дитя.
Получив необходимый опыт сожительства с человеком, они просто переходили на другой уровень развития, уходя в неизвестные миры. Однако есть предания, что таким детям мать могла являться в снах, предупреждая их об опасности. К примеру, о землетрясении, неурожае или грядущей войне, так чтобы сын или дочь кицунэ всей семьёй могли заранее покинуть мятежную провинцию.
Какие-то моменты, по словам самой Мияко-сан, лисы вольно интерпретировали из более древних китайских легенд. Я тоже в детстве читал нечто похожее, но японские рассказы казались чуточку более суровыми или даже кровавыми. Пока моя подруга эмоционально вышивала повествовательное полотно характерными шелковыми узорами, мне взбрело в голову достать блокнот и взяться за фломастеры.
Кицунэ охотно повернулась нужным боком, девчонки всегда любят красоваться, так что три или четыре хорошие зарисовки я успел сделать до того, как глаза начали слипаться. Девушка позволила мне улечься на узком диване, сказав, что сама пока спать не хочет, но разбудит меня за полчаса до прихода уборщиц. Уснул я практически сразу, снов не помню, что-то яркое там было, но, видимо, слишком уж скоротечное, чтоб всерьёз зацепиться в памяти. Единственно, что отметилось, так это постоянное ощущение отдалённого кошачьего воя, хотя на дворе сейчас осень, а не март…
Я вскочил на ноги, потому что звонок на входной двери уже едва не разрывался от бесплодных попыток дозваться ночного сторожа. Бдительная Мияко-сан мирно спала сидя, положив голову на стол и прикрыв спину пышным хвостом. На разрывающийся звонок она не реагировала от слова «абсолютно». Мне пришлось расталкивать её вручную…
– Вставай, несчастная! Там уже сотрудницы пришли!
– Я сплю… оставь меня, глупый…
– Подъём, я тебе говорю!
– …гайдзин. Ещё пять минуточек и я… хр-р…
Прекрасно понимая, что если двери не откроются прямо сейчас, то наши милые тётушки вполне могут впасть в панику, кинувшись названивать по телефону всем начиная с заведующего и заканчивая полицией, я вылил лисе полстакана остывшего чая за шиворот и бросился отпирать. Кицунэ даже не вздрогнула, она спала…
Чисто на автомате я снял сигнализацию, открыл дверь, впустил двух женщин, которые с первого взгляда определили, что я проспал, но обещали не говорить об этом начальству. Уже спасибо, я дорожил этой работой. Мне удалось кое-как отвлечь уборщиц хотя бы на пару минут, но когда они всё-таки вошли в подсобку, то на столе лежал лишь мой блокнот для рисования и японская открытка-аниме. Мияко исчезла.
Я мысленно перекрестился и, собрав все свои вещи, едва ли не бегом покинул музей. Девушка с лисьими ушками так и не появилась. Я добирался домой на маршрутке, деньги ещё были, но экономия – второе имя любого вольного художника. Несмотря на ранний час, у подъезда толпились соседи, всем не терпелось обменяться впечатлениями от вчерашних визитов полиции.
Кстати, полицейская машина до сих пор дежурила на перекрёстке у соседнего дома. Неужели надеялись на что-нибудь столь же зрелищное, как вчера, когда чёрный джип давил колёсами голых мужиков-зомби? Не каждый день в спальных микрорайонах встречаются подобные приключения. Очень надеюсь, что второго раунда не будет, хотя, с другой стороны, что-то говорило мне о наивности моих необоснованных желаний.
– Мияко, вылезай, – попросил я, положив чудесную открытку на диван уже в квартире.
Сладко потягивающаяся и зевающая кицунэ появилась практически в ту же секунду. Уф, а я-то волновался, где она, как она, что с ней. Просто спала себе, свернувшись клубком, как маленький лисёнок, и всё…
Я даже не успел улыбнуться ей, когда раздался телефонный звонок.
– Алексей Лепёхин?
– Да, слушаю.
– Это ваш губернатор Михаил Дедушкин, – значимо раздалось на том конце провода. Не знаю уж, на что они рассчитывали, но художники (за исключением мастеров соцреализма) редко ведутся на высокие должности звонящего.
– Во внимании.
– Итак, вчера у вас была ответственный чин нашего управления культуры. Вы обязаны передать ей требуемую открытку.
– Вы серьёзно?
– Простите, не понял? Я губернатор!
– Вот именно, – начал всерьёз заводиться я, – где мы, а где Япония? Пошли вы в задницу, липовый губернатор, и на хре… пардон!.. какого звёздного пути вы пытаетесь мне ездить по ушам, как магистру Йодо?!
Мой собеседник, если можно так выразиться, мигом слился, повесив трубку.
– Мияко-сан?
Изумлённая кицунэ, хлопая длинными ресницами, подняла на меня абсолютно честные, круглые глаза – один синий, другой зелёный.
– Всё, что тебе угодно, мой хозяин и господин!
– Ответь честно всего на один вопрос: почему за тобой ходят кошки-нэко, словно отряд клонов с лазерными бластерами, если ваш клан с ними не воюет?
– Ох, Альёша-сан, мне кажется, что твой кофе…
– Ответь, пожалуйста.