Королевская кара (СИ)

Джек с удовольствием взирал на их воссоединение. Однако время шло, и промедление могло все разрушить.
- Ну, все, все,- тихо сказал Дарроу. – Чем скорее ты уедешь, тем лучше. Садись в карету. Там все есть. Пища, одежда, деньги. Много золота. Скажи, есть в королевстве хоть кто-то, у кого ты можешь попросить приюта, пока Кловис не подрастет?
- Да, есть, - поспешно закивал Марио. – Друг из академии. Он живет…
  
- Не говори, - прервал Джек. – Мне этого лучше не знать. Конечно, я не предам тебя, но так будет правильно. Садись в карету.
Марио, едва улавливая суть его слов,- счастье чуть не лишало его рассудка,- повиновался, забрался в карету, трепетно прижимая к груди затихшего Кловиса. Внутри было очень уютно и тепло; на переднем месте лежали многочисленные свертки и сундуки, а на заднем – толстые одеяла. Открыв дверцу окошка, Марио выглянул наружу. Джек ласково погладил его по волосам:
- Этот человек – один из моих верных слуг, он не предаст тебя. Я остаюсь здесь. Так будет правильно, хотя, если честно, радости мне это совсем не доставляет. Видишь ли, Марио, если мы отправимся вместе, все подумают, что мы… сам понимаешь. Тогда ни Кристиан, ни родители не будут ни о чем сожалеть. Они покроют нас своими злыми предположениями, и ни ты, ни я уже не сможем отомстить, заставить раскаяться. А так, ты уходишь, как жертва, и, по правде говоря, я уверен, Кристиан придет в ужас, когда узнает. Возможно, вы еще встретитесь, но тогда уже ты будешь лидером, а ему придется молить о прощении, ну, или, во всяком случае, изнывать от злости. Удачи вам. Я всегда буду верить, что еще увижу своего племянника.
Марио на глаза навернулись слезы:
- Я так благодарен. Так благодарен! Я всегда буду говорить Кловису, что его дядя…
- Глупости, - фыркнул Джек. – Я не мог смириться с тем, что вас разлучат. В сущности, мне ничего не стоило это сделать. Гувернер, к счастью, спал очень крепко, а малыш Кловис хорошо относится к своему дяде, а потому не стал кричать.
- Будь счастлив, Джек, - прошептал Марио. – Богатство, слава, здоровье, признание, крепкая семья, прекрасные дети и бесконечное счастье – вот мое тебе пожелание.
- Это слишком, - усмехнулся тот. – Ну все, медлить нельзя! До рассвета ты должен выехать из Гратии. Все! Счастливо, Марио! Удачи, Кловис!
Марио приподнял сына и, когда Джек напоследок поцеловал его в щечку, малыш печально захныкал.
- Удачи, - повторил Дарроу и, велев слуге трогать, отошел в сторону.
С тихим ржанием скакуны рванули с места, а Марио еще долго смотрел, повернувшись, в окно, на темную фигуру поистине великого человека. В конце концов, он закрыл окошко и, ласково целуя сына, с наслаждением смотрел, как он засыпает. В тишине, удовлетворении и радости.
Сильно утомившись, он вскоре сам начал погружаться в дремоту; последствия ужасного дня не могли не отразиться на его самочувствии, ведь ему пришлось пережить столько невыносимых кошмаров, но даже во сне, отстранившись от реальности, он крепко обнимал сына, и по его щекам скатывались слезы признательности к Джеку Дарроу, его лучшему другу, спасителю и защитнику, которого он не забудет никогда, даже если им не доведется больше встретиться.
========== Глава 6. Дыхание счастья ==========
Путешествие оказалось вовсе не таким долгим и мучительным, как предполагал Марио. Наверное, потому что на сердце у него было легко, и тревожные мысли впервые за долгое время оставили его в покое. Может статься, поездка шла ему только на пользу; во всяком случае, за четыре дня путешествия он не только не устал, но, кажется, окреп и стал значительно сильнее, нежели до своего отъезда.
Кловис тоже переносил дорогу вполне благоприятно. Он с огромным интересом глядел в окно, перегнувшись через руку Марио, и заливисто смеялся, когда мимо пролетали птицы, или в салон врывались теплые порывы ветра. Слуга Джека оказался тихим немногословным человеком по имени Регис, прекрасно знающим свое дело и не имеющим привычки задавать вопросы. Он очень уважительно относился к Марио и, прежде чем что-то делать, непременно выслушивал его мнение.
В конце концов, он заметил, что юноша все еще не совсем ему доверяет и, добродушно улыбаясь, поведал, что Джек во время своего странствия по свету спас ему жизнь, когда его пытались казнить за преступление, которого он не совершал. Это, несомненно, породило в нем бесконечную благодарность к знатному чужестранцу. С тех пор он, человек самого низкого происхождения, верно и преданно служил Дарроу, с готовностью выполняя все его приказы, которые, впрочем, никогда не отличались обременительностью или коварством.
Услышав этот рассказ, Марио лишь радостно усмехнулся. Он уже не сомневался в том, что Джек, хотя и родился в семье Дарроу, был напрочь лишен всех их пороков, несмотря на то, что старался выглядеть надменным и бесчувственным.
Ранним утром пятого дня они въехали в Тристен, светлое уютное графство, славившееся своими восхитительными пурпурными лесами. Здесь царила вечная осень. Во всякое время года листва сияла на солнце удивительными багряными отсветами; вероятно, поэтому этот уголок королевства называли «маковым полем». Маки здесь и в самом деле росли, и Кловис, глядя в окно, удивленно таращил глазки на бесконечное алое море, распростертое со всех сторон.
Изящные двухэтажные дома из красного кирпича виднелись впереди, на высоких холмах и в живописных устьях равнины. Между ними протекала, извиваясь, тихая речка, напоминающая блестящую синюю змею. А в центре этого сказочного мира высился замок, высокое темно-красное сооружение с тремя стрельчатыми башенками и широко открытыми свинцовыми воротами. Было в этом замке что-то невыразимо уютное, милое и успокаивающее. Представив веселое румяное лицо Льюиса, Марио понял, что этот дом напоминает ему Дамоне, такого же красивого, милого и гостеприимного.
Они въехали во двор и остановились у парадного входа. Крепко сжимая Кловиса, Марио соскочил на землю и пошел к дверям, велев Регису дожидаться его на козлах. Не успел он подняться на крыльцо, как ему навстречу вылетел парнишка лет пятнадцати с ярко-зелеными глазами и кудрявыми золотистыми волосами. Он пронесся мимо в сторону ворот, и через секунду следом рванул юноша поразительного с ним сходства, но только высокого роста и крепкого мускулистого сложения.
Марио догадался, что это братья Льюиса, о которых тот не раз ему рассказывал. Близнецы, омега и альфа. Омегу звали Мануэль, а альфу – Симус.
- Верни мою цепочку, крысеныш! – кричал Симус, вылетая за ворота. – Это подарок Лю на день рожденья!
- Ты выкинул моего котенка из окна, вот и плати! – заорал в ответ Мануэль, ловко делая ноги.
Через минуту их крики затихли в отдалении, и Марио, усмехаясь, вошел в замок. Внутри царила странная умиротворяющая тишина, только наверху, со стороны лестницы, раздавались смутные голоса, заглушаемые прочными стенами. Кловис энергично озирался, во всю тараща глазки; похоже, его очень взволновало происходящее: уже при виде близнецов он заметно оживился, сосредоточенно взирая на орущих мальчишек.
Слуги куда-то подевались, и Марио, по-видимому, ничего не оставалось, кроме как терпеливо дожидаться внизу, у подножья лестницы. Впрочем, не прошло и пяти минут, как голоса наверху затихли, и на лестницу вышел Льюис Дамоне. Он ничуть не изменился со времени их расставания. Может, только лицо стало немного серьезнее, и в движениях появилась величественная грация и упругость, чего раньше Марио не замечал.
Парень шел, опустив голову, и хмуро ворчал тихим голосом:
  
- Могу поспорить, Симус снова надерет Мануэлю одно место, и тот, рыдая, явится просить возмездия. Ох, и что им мирно-то не живется? Еще папа с этим праздником! Знает ведь, что я ненавижу пышные пиры, и все равно хочет отмечать мое двадцатилетие всем графством! Что может быть мучительнее?..
Тут он замолк, ошарашенно глядя на Марио, выросшего словно из-под земли. Секунду Льюис потрясенно молчал, а затем с криком радости бросился к старому другу и стиснул его вместе с Кловисом в теплых объятиях.