Звездная пыль (СИ)

— Но она совсем рядом с театром, — пожаловалась я. — Не приходится садиться за руль и полчаса искать парковку.
— Да, Павленюк, это лучший из твоих аргументов в пользу сохранения отношений с мужиком, который ни во что тебя не ставит. Вы же друг другу как разношенные калоши, которые напялил и пошел. А знаешь, — она снова схватила «Плейбой» и сунула мне под нос, — такая девчонка ходить в калошах не имеет права. Или в тебе нет сочувствия к менее красивым девчонкам? Посмотри, — Машка проворно перелистала страницы и сунула мне под нос фото, от которого у меня мгновенно вспыхнули щеки. Меня заштукатурили, намазали маслом, отретушировали — иными словами превратили в оживший секс. Оставалось только толкнуть и раздвинуть ноги. Как я на это вообще подписалась? Ненормальная. — Если вот эта женщина себя ни во что не ставит, то что говорить о тех, кому повезло меньше?
Что-то в ее словах было, и, вернувшись в ультрасовременную двухуровневую квартиру Юры, я тоскливо осмотрелась, врубила музыку и в четвертый раз вытащила из шкафа чемодан. Нет, я не собиралась уезжать отсюда раньше, чем он вернется с гастролей, но Маша была права: нужно что-то менять. Разве не поэтому я так и не сдала свою новехонькую квартиру чуть за Садовым? Я знала, что с Юрой у меня нет будущего, что мой статус для него привлекательнее меня самой, что стоит захотеть — я обязательно найду мужчину, который будет относиться ко мне с уважением. Только хотела ли я этого? Хотела ли разбивать сердце порядочному человеку тем, что так и не смогла отрешиться от короткого и болезненного романа с Витом? Я все еще о нем мечтала. Даже слишком.
Со всем этим пора было кончать: Астафьев застрял в своем бесперспективном бездетном браке, Юрка отказывается взрослеть и строить нормальные, честные отношения. И пусть я тоже не была образцом для подражания, я, в отличие от мужчин, чувствовала в себе силы идти дальше. В конце концов, разве не открыты все дороги перед примой балета? Некоторые даже депутатами становятся. Я все смогу.
***
— Павленюк, — позвал меня Адам, стоило приблизиться к раздевалкам. — С завтрашнего дня начинаются смотры премьера. Ты должна присутствовать. Будешь сидеть в зале рядом со мной и оценивать. В конце концов, это и твое будущее тоже. Поняла?
Я поморщилась. Сидеть и пялиться на потуги впечатлить балетмейстера мне совсем не хотелось. Но по враждебности Адама было понятно, что спорить бесполезно. Ситуация с солистом Мариинки накалила отношения до предела, и каждый стоял на своем. Я согласилась, но не забыла напомнить о своем неодобрении:
— Конечно поняла. Мы ищем нового Дэна, который никогда не станет Дэном, потому что Дэну мы платить по совести не станем. Еще бы не поняла.
— Опять лезешь не в свои дела? — зло прищурился балетмейстер.
— С кем танцевать — мое дело. Я никогда не боялась, что Дэн слажает, а теперь мы вынуждены искать кого попало за пару дней и шлифовать номера, хотя ты недвусмысленно дал понять, что у нас достойных солистов нет.
— Вдвойне жаль, ведь найти его придется в любом случае. И в самое ближайшее время, — сладко пропел Адам, испепеляя меня взглядом.
Я хотела было толкнуть дверь и уйти, но он неожиданно помешал мне, дернув ручку к себе. И приблизился вплотную. Я с трудом подавила желание отступить на шаг. При всем том, что меня трогали в танце совершенно разные мужчины, именно прикосновение Адама было особенно неприятным.
— Есть еще что-то, что я должен знать? — почти шепотом спросил балетмейстер у самого моего уха.
Пару секунд я не могла понять, о чем речь. Вроде ничего криминального я не делала… А потом до меня дошло, что именно пытался спросить балетмейстер, и порадовалась, что сдержала свой характер. Столь скользкий момент требовал осторожности.
— Ты о сауне? Я ушла до того, как запахло керосином. — Но раз Адам спрашивал именно у меня, он точно опасался присутствия именно Вита. — Сколько Астафьевы заплатили, чтобы имя нашего спонсора не всплыло в этом скандале?
— Я знаю не больше твоего, — тут же осадил меня Адам. — Но если вдруг из-за секс-скандала мне придется заменить ведущую балерину, я должен быть к этому готов!
 
Я дьявольски разозлилась на него, вырвалась и зашипела:
— Хреново ты меня знаешь, Адам, если думаешь, что я рискну местом примы лишь потому, что коленки вместе не держатся.
В глазах балетмейстера мелькнула досада. Он вообще не любил такие деликатные темы, а тут еще моя не слишком дружелюбная реакция. И тогда я решила сыграть на этой слабости:
— Так мне можно идти на репетицию?
Последовала борьба взглядов, но балетмейстер никогда не был в ней достойным противником: он быстро отвел глаза и кивнул. Напоследок я не без злорадства осмотрела чисто выбритый подбородок Адама. С тех пор, как его козлиная бородка начала седеть, он ее сбрил и стало очевидно, что причиной ношения являлся по-девчачьи округлый подбородок. То, что называется «не волевой».
Балетмейстер отпустил дверь, и я вошла в раздевалку. Пока мы с Адамом привычно мерились причинными местами, почти все танцоры уже приступили к разминке, и в передней части раздевалки осталась одна лишь Маргарита. Новое дарование, чтоб ее. Всего на год младше меня, она в прошлом сезоне неожиданно пошла вверх и возглавила второй состав. При этом метила явно выше и пробивалась наверх, как правило, мощным облизыванием задниц. Надо ли говорить, что мы с ней не ладили.
— Все газеты пестрят голыми балетными задницами, — донеслось откуда-то из задней части раздевалки из-за шкафчиков. — Только одних девчонок оскандалили на всю страну, а нашей звезде заплатили баснословные деньги. И это при том, что все знают, как Павленюк пробилась в примы.
— Думаешь, это она слила информацию газетчикам, чтобы не быть единственной балериной с подмоченной репутацией?
Маргарита, единственная заметившая мой приход, пожала плечами. Мол, я ни при чем. Я пришиваю ленты к новым пуантам и даже не пытаюсь подслушивать. Золушка не виновата в том, что сплетни так и льются в уши!
— И зачем ей это? Про них ни слова в прессе. Знают только наши, но помалкивают, ибо никто не хочет лишиться денег Астафьева. Любому дураку понятно, что сделает стервозная женушка спонсора, если узнает, что ее благоверный пялит нашу приму.
За этим последовало мерзкое хихиканье. А Маргарита демонстративно закатила глаза и покачала головой, явно удивляясь тупости коллег. Вот уж в чем ее обвинить было нельзя, так это в недостатке осторожности.
Решив, что повеселились — и будет, я сложила руки рупором и крикнула:
— Всем доброе утро.
Смех, вопреки всему, стал громче, раздались друг за другом два хлопка шкафчиков, и наконец топот быстро убегающих девиц.
Я почувствовала себя учительницей, которая застукала школьниц-малолеток за распространением грязных сплетен. Впрочем, их слова наглядно демонстрировали паршивость ситуации. Я, оказывается, не только годами ублажаю спонсора, но еще информирую прессу, чтобы подставить коллег. Завидная репутация.
— Не обращай внимания, — якобы сочувствующе посоветовала мне Маргарита. Жаль, разыграть искренность ей не удалось.
— Так и ты бы не обращала, — фыркнула я и направилась к своему шкафчику.
Переодеваясь, я чувствовала на себе ее оценивающий взгляд и не без любопытства ждала продолжения словесного поединка.
— Наташ, ты не думала, что тебе очень не повезло остаться без последнего друга в труппе, да еще с задницей на развороте «Плейбой» и очередным скандалом с бойфрендом? Может, умеришь пыл в отношении других артистов, найдешь себе компанию?
 
Я лишь вопросительно подняла брови. Мол, себя предлагаешь? Правильно истолковав мое молчание, Марго вздохнула: «Ну, как знаешь». А я действительно знала. Например, то, что балетной дружбы не существует, только терпеливое ожидание ножа в спину. Ну разве что между партнерами. Хотя теперь, когда ведущую партию собирался танцевать один из ребят труппы, отчуждение могло выйти мне боком. Вряд ли будущий премьер будет меня любить. Впрочем, как и я его. Дэн умный и не подлый — это единственное, что примирило нас друг с другом. И наши приятельские отношения — исключительно его заслуга. Я бы первый шаг не сделала никогда.