Пицца-Лицо (ЛП)

  
Арон Борегар
 
Пицца-Лицо
 
Зеркало никогда не было добрым к Арнольду, независимо от того, в какой день он смотрел в него. Какими бы чудодейственными средствами он ни пользовался и сколько бы усилий ни прикладывал к своей внешности, он всегда оставался таким же неинтересным и ничтожным. Придурок, идиот, полный ботаник. Обойти это было просто невозможно, его судьба становилась всё более явной с каждым крестиком, который он ставил на календаре.
В конце концов принять это как факт, когда ему было шестнадцать и за пару недель до выпускного бала, было унизительным чувством. Больше не было смысла лгать самому себе. Пришло время принять это.
Никакое количество бананового геля для волос LA Looks, который он наложил, не изменит его форму головы, напоминающую арахис. А когда он сменил очки со стёклами, как донышки бутылки из-под Coca-Cola, на контактные линзы, его зрачки стали ещё больше.
Новая пара джинсов Wrangler и электрическая рубашка неонового цвета сделают своё дело для большинства его сверстников, которые будут осыпаны комплиментами и вопросами о том, где они купили свои тряпки, но надеть точно такую ​​же одежду на Арнольда и реакции не будет никакой.
Эти усовершенствования гардероба не могли преобразить его тощее тело и сделать то, чего желала бы любая из цыпочек в классе. Но хуже всего и больнее всего то, что сколько бы салфеток от угрей Stridex он не проводил по щекам и лбу, он всё равно оставался Пицца-лицом.
Это прозвище дал ему его главный соперник Итан Тёрнер. Он был типичным придурком-старшеклассником… ну, тем, кто цепляет всех девушек по совершенно глупым причинам. Тот, который помог таким людям, как Арнольд, очень рано усвоить самые важные уроки: ЖИЗНЬ НЕ СПРАВЕДЛИВАЯ и ЖИЗНЬ ОТСТОЙНАЯ.
За исключением горстки своих дружков, Итан считал обязательным раздавить всех в своём радиусе действия. Даже если они уже были естественным образом ущемлены, как Арнольд, он всё равно не проявлял милосердия. Шансы Арнольда на достижение даже самой тривиальной формы счастья или просто на выживание в подростковом возрасте были эквивалентны огню свечи, потухшему до слабейшего мерцания. И Итан Тёрнер был как раз тем парнем, который пытался задушить его пуком.
— Эй, Пицца-лицо! Похоже, у тебя сегодня появился новый сыр! — говорил он, шлёпая Арнольда по затылку и продолжая с неудержимым смехом гиены.
Прыщи были единственной проблемой Арнольда, которую он не мог обойти. Со всеми остальными его недостатками можно было справиться. Они были раздражающими и неудобными, но люди лишь изредка подшучивали над ним из-за них. Ничто так не привлекало внимания к старшеклассникам, как прыщи.
Как у парня, первое, на что люди смотрят каждый день, это лицо. Созвездия массивных белых головок, неустанно прорастающих, и обесцвеченные руины, бегущие под поверхностью, выглядели не очень хорошо. Это никогда не будет считаться приятным видом.
Поэтому он был обречён. Обречён до тех пор, пока он, в конце концов, не созреет во что-то гораздо худшее, или, если Бог даст, он поздно расцветёт. Тем не менее, в ближайшее время не будет девушек, впервые поцеловавших его, если только они не захотят уйти с губами, покрытыми его постоянно сочащимися выделениями.
Он стал почти под контролем этого. Его смущение превратилось в застенчивость, а затем в ненависть к себе, поэтому он убедил маму отвести его к дерматологу. Ему дали какой-то рецептурный крем, который, по сути, просто сделал его лицо более жирным и блестящим. С таким же успехом они могли нарисовать мишень на его голове в этот момент. Вместо того, чтобы вылечить его болезнь, они только привлекли к ней внимание.
Он не ожидал, что это сработает сразу, но даже после первого года использования результатов не было. Его родители также не были богаты — они не могли продолжать пробовать новые экзотические кремы и надеяться заблокировать половое созревание. Как сказал бы его отец:
«Тебе просто нужно быть таким, как я, и научиться рассказывать анекдоты».
 
Арнольд не мог не усмехнуться, когда его старик сказал это, что-то в том, как он улыбался, расправляя оба своих массивных уха, словно крылья летающего существа, делало это одновременно забавным и правдивым. Он был прав, бросив на него быстрый взгляд, Арнольд отметил, что отец был чертовски уродлив. Тем не менее, он был приятной компанией.
Было странно задаваться вопросом, сексуальна ли его мама, но он сделал это всего на секунду, пытаясь предсказать, как потенциально может выглядеть его будущая спутница. Он предположил, что мама была довольно горячей, но лишь на мгновение позволил этой мысли прийти ему в голову. Он намеренно остановил любые дальнейшие мысли по этой теме в качестве меры предосторожности. Он не хотел чувствовать себя каким-то уродом — он и так выглядел таковым. Однако он должен был отдать должное своему отцу, если он смог это сделать, то, возможно, у него была надежда, просто это не будет мгновенным процессом.
Вместо того чтобы зацикливаться на страданиях старшей школы, он решил позвонить Гарри. Гарри был его лучшим другом. Ну, вообще-то, его единственным другом. Но всё было в порядке, Гарри был таким классным, что его хватало одного. Будучи давним одиночкой, Арнольд всегда предпочитал качество количеству. Как всегда, Гарри смог поднять настроение из унитаза и немного оживить его.
Он предложил встретиться внизу на набережной. Пляж был для них тихим и успокаивающим местом, где они могли расслабиться. Запах моря, переплетающийся с тёплым порывом ветра, всегда приносил долгожданное облегчение. И все пляжные чудеса не стоили ни копейки.
Это было похоже на нажатие кнопки паузы на видеомагнитофоне, всё останавливалось, пока они были там. Казалось, единственное, что имело значение в эти моменты, — это разговоры. И «Машина мечты»!
Одно только название звучало загадочно и заманчиво. Больше всего на свете это звучало так, будто неразвитый ум хотел, да и не нуждался, быть в каком-то другом месте. Место, где всё было возможно, где причудливые концепции, недоступные мальчику, могли каким-то образом проявиться в реальности. Название было применимо. Возможно, они не продавали каждую мечту, но у них было несколько.
Место предлагало самый эклектичный ассортимент аркадных автоматов в дополнение к скиболу, аэрохоккею и бесполезным карнавальным играм, которые, как ожидалось, выстроились вдоль берега густонаселённого океана. Однако бóльшая часть этих вещей не имела значения, они шли туда по одной конкретной причине: ЧИЛЛЕР.
Чиллер была аркадной видеоигрой, которая была широко запрещена в Соединённых Штатах. Игра была настолько ужасна, что весь маркетинговый план создателя сместился на страны третьего мира на фоне возмущения и различных призывов к бойкоту. Почему-то «Машине мечты» было наплевать на всё это, что только делало их ещё более крутыми. Они хранили его в углу отдельно, как какой-то тёмный секрет, но это был один скелет в шкафу, который они изо всех сил старались сделать доступным.
Жалобы на тошнотворный шутер в основном касались игрового процесса и общих мотивов игрока. В отличие от большинства варгеймов, с которыми люди сталкивались в конце восьмидесятых, Чиллер показывал, как игрок сжимал громоздкое орудие типа штурмовой винтовки, прикрепленное к центру консоли, и направлял его на невинных людей, привязанных к пыточным устройствам.
Стрельба по напуганным жертвам сбивала с них куски плоти и кромсала их, но по иронии судьбы такой подход был самым утомительным методом их убийства, что и было целью игры. Лучшая стратегия для того, чтобы выгравировать своё имя в списках лидеров, заключалась в том, чтобы искать на экране и находить правильный механизм пыточного устройства, по которому можно стрелять. Если бы вы знали правильное место срабатывания, это привело бы к мгновенному и ужасному убийству.
Лица Арнольда и Гарри были окрашены электронными неоновыми отливками насилия, когда они вместе смеялись. Как и в предыдущих попытках, они добрались до уровня кладбища только тогда, когда кварталы были зачищены. Они вышли, всё ещё довольные тем, что были посвящены в широко недоступный, ужасный игровой процесс, которым они только что наслаждались, но также и немного разочарованные тем, что они снова стали жертвами того, что, по слухам, было последним этапом игры.