S-T-I-K-S: Гильгамеш. Том I (СИ)

Марк посмотрел на Горгона, а тот лишь пожал плечами, говоря, мол «форму дара, я контролирую только через длительность применения, уж простите».
Когда они бросили взоры на тоннель, первое, что зацепило внимание — это дефекты конструкции. Бетонные стены, местами покрытые стальными арматурными каркасами, потрескались и осыпались, являя следы растяжения и сдвига, характерные для воздействия мощнейших ударных волн. В местах, где проводились испытания с мощными взрывами, в структуре бетона просматривались прогары и фрагменты обугленных материалов. На некоторых участках потолок поддерживался вре́менными опорами, а металлические арки, частично разрушенные, искривились, под воздействием взрывного давления и колебаний грунта.
  
Пол был усеян обломками деталей: искажённые куски стальной арматуры, остатки датчиков давления и температурных зондов, обгоревшие фрагменты взрывчатых веществ. Местами оставались следы коррозии, где под воздействием высоких температур металл вступал в реакцию с кислородом, создавая причудливо-узорчатую ржавчину. Обгоревшие участки бетона и стен, проплавленные горючими газами, указывали на сотни и тысячи градусов Цельсия, характерные для высокоэнергетических взрывов.
Некоторые участки, где проводились испытания на детонацию в замкнутом пространстве, демонстрировали признаки структурной нестабильности: микротрещины, смещения в слое армирования и ослабление поддерживающих конструкций. Эти детали — свидетельства мощных взрывных волн и тестирования разрушителей, которые воздействовали на подземную породу в целях получения данных о влиянии подземных ударов на строение и устойчивость подземных сооружений. Кластер представлял собой подземный испытательный полигон.
Шли молча, ступая шаг в шаг. Вряд ли здесь были мины, однако стоило соблюдать осторожность в отношении осколков.
Марк в который раз поймал себя на абсурдности происходящего: где он вообще, чёрт побери, находится и чем он вообще занимается? Дом, работа, отдых на гражданке, походы в кино с приятелями, редкие, но такие приятные поездки на теплоходе по родной стране по Каме, Волге и Енисею... Сейчас вся прежняя жизнь кажется ему сном по сравнению с жизнью текущей. Или же, напротив, текущая жизнь кажется вечным кошмаром по сравнению с тем райским спокойствием старой Земли? Решение таких вот всплывающих в сознании дилемм и вопросов часто занимало Марка перед сном и в моменты пиковой ясности мысли. Но оно было как бесплодным днём, так и бесплотным ночью. Не помогало, а служило бампером для разогнанной психики, смягчало давление от существования. Из потока воспоминаний и идей он вынырнул за мгновение до того, как увидел, что путь в следующий кластер перекрыт завесой тумана.
Плотная завеса снежно-кучерявых клубов пара недвижимо стояла перед путниками, безликим стражником смотрела на людей, пока меняла ткань реальности, решала, из какого мира в этот раз переместить осколок пространства и как встроить его вместо уже существующего.
Маршрут был известен заранее, а потому никто из людей не беспокоился. Каждый раз сюда прилетает один и тот же тоннель, в котором никогда не бывает ни людей, ни заражённых. Он длится почти два километра и обеспечивает приятную прогулку. Риска обрушения тоже никогда нет, потому что стены тоннеля абсолютно герметичны. А идти вперёд — одно удовольствие, потому что ноги ступают не по земле и обломкам, а по чистейшему полотну маглева — монорельсу для поездов на магнитной подушке. Однако тоннель обладал интересной особенностью — в нём был абсолютный вакуум, и потому после прилёта в Стикс и, состыковавшись с кластерами, содержащими в себе воздух, вакуум стягивает его на себя, образуя сильный ветер, но лишь на несколько секунд, после чего можно будет спокойно двигаться вперёд. Так было всегда, и, по сведениям Эйки, тоннель никогда не подводил. Но не в этот раз.
Пещерную тишину разорвал свист, от которого тут же заложило уши. Огромный и длинный поезд-пуля, перенесённый в Стикс, разогнанный до умопомрачительных девяти сотен километров в час, мгновенно унёсся вдаль от закрывших уши людей. Монорельс, по которому он скользил, исчез, и шестисоттонная стрела высокоскоростного состава, лишённая привычной магнитной подушки, тут же превратилась в неконтролируемый баллистический объект чудовищной мощи.
Следом за маглевой магистралью начинался двухполосный автомобильный тоннель, и поезд, почти не потеряв энергии, ворвался туда.
Передняя секция ударилась о бетонный пол, искры с шипением вспыхнули, окрашивая темноту каскадами бело-синих брызг. Корпус задрожал, но инерция не позволила поезду опрокинуться — он продолжал нестись вперёд, со скрежетом бороздя асфальт, дробя и выворачивая всё на своём пути. Напряжённые стены тоннеля задрожали от чудовищной вибрации.
Мужчин, стоявших на границе кластеров потянуло вперёд вакуумным хлопком, и Оскар повалился на пол, а поезд, теперь уже превращённый в цунами из разорванного металла, вырвался на следующий кластер — прямо в ряды автомобилей.
Подземная двуполоска была забита машинами. Они стояли беспорядочно, покорёженные или пустые, в некоторых всё ещё притаились выжившие люди, прятавшиеся от снующих меж рядов заражённых. Кластер перенесло всего пять часов назад. Первые ряды машин просто испарились под натиском стального гиганта — спрессованные в тонкие пластины металла, они исчезли в оранжевых цветках бензиновых вспышек. Исковерканные остовы автомобилей закручивались, отлетая к стенам, где они мгновенно превращались в бесформенные груды железа.
Почти не сбавляя скорости, поезд перемолол сотни автомобилей, вырвался с магистрали, сбивая дорожные барьеры, и влетел в новый кластер. Здесь его путь продолжился ещё сотню метров, прежде чем произошла окончательная остановка. Последний удар — и передние вагоны разорвало в клочья, но бо́льшая часть всё ещё держалась в сцепке, пускай наклонившись или заваливаясь набок.
Всё это не заняло и секунды, а туман лишь начал рассеиваться перед глазами ошарашенных иммунных, чей путь в очередной раз озарила дьявольской улыбкой Стикса.
Оскар поднялся на ноги, отряхиваясь от пыли и каменной крошки, а Горгон, став, как никогда, серьёзным, поглядел куда-то вверх, смежил нахмуренные брови и подал сигнал — «вперёд».
Мужчины тронулись в путь, в неизвестность, не представляя с чем придётся иметь дело. Это должна была быть спокойная прогулка, но она обернулась чудовищной трагедией для принесённых в Стикс людей и таким же чудовищным препятствием для иммунных, в очередной раз зажатых между когтями Сциллы и клыками Харибды.
Бежали долго и быстро, а когда достигли конца маглевой полосы, то увидели, что последние вагоны поезда всё ещё оставались на ней, завалившись под углом в сорок пять градусов и не предоставляя иного пути, кроме, как прямиком через вопящее людской болью, нутро состава.
Горгон быстро осмотрел тоннель, но нигде было не проползти, даже через верх, потому что вагон к тому же встал на дыбы, да и пролезать под составом, надеясь, что он не рухнет или не придавит, было тоже великой глупостью.
— Вакуумный тоннель, чтоб его, узкий, как девственница, — выразил причину плотной блокировки пути Оскар, судорожно хохотнул и глотнул живчика.
— Значит, проникаем внутрь и действуем осторожно, — ответил ему Марк, после чего ударил по плечу и дополнил: «мы справимся!»
Горгон в это время взял клюв и поддел стыковочную щель между створками аварийного выхода, нащупав выступ, предназначенный для ручного вскрытия. Клюв вошёл между уплотнителями с хрустом деформируемого пластика. Горгон упёрся коленом в корпус, задействовав рычаг, и, приложив направленное давление, сдвинул створки на пару сантиметров. Затем быстро перекинул хват, вставил пальцы в образовавшуюся щель и резко рванул в стороны. Мышцы на его руках вздулись, когда створки, изначально рассчитанные на плавное автоматическое раскрытие, со скрежетом и треском разошлись, подчинившись чистой силе старожила. Герметичный механизм окончательно сдался, и двери с глухим щелчком встали в открытом положении, открывая путь.