S-T-I-K-S: Гильгамеш. Том I (СИ)

— Эпос о Гильгамеше — Таблица IX 
Несколько минут Марк лежал в полузабытьи, невольно прислушиваясь к собственному дыханию и далёкому капельному эху. Поднял взгляд на окружающее помещение. Длинная служебная комната, куда их занесло, выглядела как часть огромной коммуникационной системы. Пол, выложенный крупными бетонными плитами, местами потёртый, был мокрым от ворвавшейся воды. В некоторых местах покрытия плитки осыпались, намекая на отсутствие должного внимания к этой части подземного комплекса. Грязные водяные разводы тянулись к нескольким сливным решёткам. Всё же отвод жидкостей даже тут работал как надо.
  
Стены комнаты были выстроены из толстого бетона, покрытого тонким слоем гидроизоляции. Местами он потрескался и отслаивался, но выглядел надёжно. Взгляд мужчины скользил по металлическим направляющим, закреплённым на них массивным связкам силовых кабелей, обжатых защитными кожухами. Вдоль стен по периметру помещения располагались шкафы релейной аппаратуры. Их нержавеющие корпуса отражали тусклую алую осветь резервных фонарей.
Марк перевёл взгляд на оборудование. Большая часть выглядела устаревшей: аналоговые приборы, панели с переключателями и индикаторными лампочками. Но всё ещё можно было различить их назначения: распределительные щиты, пульты диагностики насосов и компрессоров.
Аварийные лампы тускло мерцали, бросая рубленые тени на мокрые лица людей. Они были закреплены на трассах, пролегающих под потолком, среди которых виднелись вентиляционные воздуховоды и трубы, отливающие чёрной сталью.
Глаза Марка переместились к центру комнаты. Там стояли приборы для мониторинга систем. За ними на дальней стене висела большая карта сети коллектора, закрытая толстым защитным стеклом. Рядом располагался массивный металлический стол с выдвижными ящиками.
На столе царил хаос — вечный спутник спешки и паники. Видимо, кто-то проводил ремонт до того, как сработала аварийная сигнализация. Разбросанные инструменты были тому явными свидетелями.
На тёмной поверхности стола лежали разводной ключ с повреждённой рукоятью и несколько торцевых ключей с длинными хвостовиками — вероятно, их использовали для работы с фланцами труб. Среди них выделялся газовый ключ старого образца с вытертой до блеска сталью и подпиленной головкой, явно подогнанной под нестандартный крепёж.
Рядом валялся скребок для зачистки поверхностей труб перед герметизацией, напоминающий грубо сделанный стамесочный инструмент с остриём, потемневшим от работы в вечной сырости. Там же лежала небольшая коробка с медными прокладками разного диаметра, рассыпанными по столу, металлический треугольный напильник, края которого были запачканы маслом и манометрический ключ для настройки клапанов. Глаз Марка привлёк медленно скатывающийся по столу резьбовой калибр, чьи тонкие грани заманчиво переливались в мигающем аварийном свете. Вот он докатился до загнутого края рабочей области и издал короткий звон, будто это был маленький колокольчик.
На полу валялись пресс-клещи для обжимки муфт — их массивная рукоять была раскрыта. Видно, что их бросили на полпути. Рядом свисал со стола кусок резиновой ленты из комплекта временного перекрытия протечек.
Под столом была разбросана грязная промасленная ветошь и пустая банка из-под технической смазки. Вся эта картина дополнялась тонкой пеленой грязной воды, подтянувшейся к ножкам стола. В тонкой лужице, как на картине, отразился последний рабочий миг человека, застывший в вечности, без шансов когда-нибудь завершиться.
Воздух в помещении, пропитанный запахом озона, тины и масла, давил тяжестью, но в то же время был милее любой поверхности. Марк чувствовал себя хомяком, успевшим забраться в нору до пришествия зимней бури.
В этот момент резко застонал Горгон. Лицо старожила, изрезанное ущелистыми складками, то и дело искажалось, руки дёргались, словно пытались оттолкнуть невидимого противника. Бёдра едва заметно подрагивали в ритмичном сокращении остаточных мышечных волокон, характерном для фантомных болей. На лбу выступил холодный липкий пот, а веки, несмотря на сон, порой приоткрывались от периодических импульсов.
Будь ты хоть новичок, хоть иммунный-старожил, привыкший к боли, хоть заражённый, но нервные окончания у всех имеют схожий принцип регенерации. И в процессе восстановления они, так или иначе, будут путаться в попытках "объяснить" мозгу отсутствие привычной части тела.
Губы Горгона были сжаты в тонкую линию, изредка срывающуюся в глухое, еле слышное мычание. Его грудь сдавливали частые пароксизмы боли.
Марк понял, что надо действовать, и окрикнул его, чтобы разбудить. Старожил резко очнулся, моментально придя в режим бдительного сканирования. Он напряжённо обвёл округу глазами, прислушался и только тогда позволил себе скривиться от острой боли. Переждав приступ, он достал флягу и приложился к горлышку, закинув голову назад. Одинокая капля упала на язык, и Горгон разочарованно пристегнул флягу обратно к поясу. Вынул из заплечного мешочка, который впору было бы именовать не иначе как свёртком, гермобокс и извлёк оттуда споран. Обмотал кругляша в кисейный платок, найденный в вещах пещерных туристов, начал рассасывать виноградину и, как только боль чуть отпустила, откинулся на мокрую плитку. В этот момент он был похож на довольного ребёнка с пустышкой во рту.
— Ох и дали мы жару. Как только нас угораздило, а главное — как выпутались! — по-доброму удивляясь, произнёс Горгон.
Марк лишь в ответ устало улыбнулся и поднял палец вверх. Правда, не сумел при этом поднять перед собой руку. Но Горгон, казалось, разглядел улучшение настроя у его спутника и, подойдя к озябливо стучащему зубами Оскару, обнял его за плечи и стал тормошить приговаривая:
— Молодец, спаситель ты наш, руль держишь, как смычок Паганини – ни дрогнул, ни сфальшивил! Одно удовольствие! Без тебя мы бы там и остались. Пришлось бы либо сдохнуть, либо жабры отрастить. Везучие вы, и ты и Марк, честное слово, везучие! Молитесь теперь, чтобы удача нас не покинула. Глядишь, доковыляем до спасения как-нибудь.
Оскар вначале почти не реагировал на слова Горгона, но потом понемногу стал приходить в себя и выдавил усталую кривенькую улыбку.
— У тебя были фантомные боли, — сообщил иммунному Марк.
— Да какие ж то фантомные боли, — то не боли, а почти массаж — отмахнулся Горгон, — не такую боль пересиливали, а эту вообще в карман положим! — подытожил он свою речь, улыбаясь во всю ширь.
Настрой Горгона передался молодым людям. Однако Марк осознал, что Горгон намеренно затеял всю эту буффонаду. Будучи старше и опытнее других людей по части длительных путешествий, он прекрасно понимал опасность уныния и стресса, а оттого и заботился не только об их физической, но и духовной безопасности. Старожил за время пути не раз повторял, что выжить — полдела и потому учиться тут жить надо сейчас. Слишком много ужасов, бесчеловечности, сплошные круги ада. И потому Марк твёрдо решил учиться у Горгона методам психологической защиты. Научиться никогда не терять присутствия духа и спокойного сердца.
— Я всё думал, что ты не сдюжишь эту погань, этот вонючий мир в свои семнадцать лет. Но сегодня ты всех нас вытащил, брат,— произнёс Марк и протянул Оскару руку.
Парниша приободрился, поднял взгляд на Марка и, словно что-то найдя в глазах мужчины, крепко сжал протянутую ладонь. Марк удивлённо глядел на бесхребетного распутного юношу, который сидел перед ним и не узнавал его. Словно в короткий срок Оскар переменился. Не было растерянного, беглого взгляда, не было слёз и жалости к себе. На Марка смотрел юноша, сделавший свой первый шаг на пути становления мужчиной.
Горгон глядел на это рукопожатие своим проницательным взором. Он понял, что только что совершил Марк. Марк сделал шаг от выживания в Стиксе к настоящей жизни. И мало что может быть лучшим шагом, чем спасение другой жизни. Старожил смотрел на это и впервые за долгое время был счастлив.