S-T-I-K-S: Гильгамеш. Том I (СИ)

Марк сделал как сказал Горгон. Выдернул шнур и откинул петарду за решётку. Твёрдый эфир задымился, распространяя вокруг стойкие полынные ароматы, мигом затмив трупные миазмы. Удовлетворённый временной защитой, Марк закрыл перегородку и дверь на ключ, после чего привалился на какое-то тряпье, а парниша развалился на стуле, пускай не направляя пистолет на людей, но и не убирая, держа ствол наготове. Свободной рукой он потирал виски. Ему приходилось также плохо, как и Марку, до приёма тех зелёных виноградин.
  
— Что, тяжко? — чуть улыбнувшись, спросил юношу Горгон, — на вот, положи под губу, рассасывай и боль утихнет, — протянул он уже не раз спасавший Марка от головной боли мешочек с плотным зелёным кругляшом. Откуда он только их берёт?
Парень недоверчиво взял протянутую вещицу и начав развязывать мешочек, угрюмо спросил:
— Что это ещё за хрень?
Горгон спокойно ответил ему:
— Ты не смей капронку драть, а суй её в рот как есть и рассасывай, да смотри кожурку не жуй, её потом выкинуть надо. Для того капрон и нужен. Сок тебе нужен, а шкурка-то нет. Она для нас ядовита. Коньки сразу отбросишь.
Парень, не дослушав до конца, уже сунул вещицу в рот, но как понял, что добровольно принял смертельный яд, выплюнул и стал плеваться, наводя на Горгона пушку.
— Да тише ты, полоумный. Не грозит тебе ничего, на кой чёрт нам тебя травить, если у тебя в патроннике ветер гуляет. Я когда говорил, что мы спасать тебя пришли, не лукавил. Так что, коли хочешь ещё день походить под этим небом, слушай мои советы, да на ус мотай.
Юноша глянул на свой пустой пистолет и, поняв, что патронов больше нет, со злостью бросил его в угол. Но тут он отчётливо понял, что мучительная резь, осаждавшая мозг, вдруг поутихла. Взгляд прояснился и он тут же подобрал подарок Горгона и с жадностью кинул его под язык.
— То-то, — добродушно улыбнулся Горгон, — Марк, найди-ка нам одежду и тряпье, чтоб обтереться. Проверь воду в бачках. Там дальше по коридору кухня, думаю разберёшься что да как. Накормить стоит этого бедолагу, да и мы с тобой на одних споранах долго не проживём.
«Спораны»... покрутил на языке новое слово Марк. Переспрашивать он не стал. Догадался, что Горгон имел ввиду зелёные кислинки, которые спасали его всю дорогу.
Когда обед из холодных консервов и воды из туалета был готов, Марк с Горгоном привели себя в порядок и переоделись в чистое. Их тела всё ещё благоухали, словно приманки для мясных мух, но теперь, без корки крови и грязи, они смогли впервые разглядеть лица друг друга.
Паренёк сомлел, клевал носом и не издавал ни звука. Спорановый сок избавлял от мигрени, и теперь юношу клонило в сон. Больная голова порождала бессонницу, с которой Марк был знаком. С момента падения самолёта он ни разу не проваливался в крепкий, здоровый сон. Засыпал он под транквилизаторами, а будил его стимулятор. Это не могло не сказаться на его здоровье, и, сидя возле Горгона, он смотрел на свои руки. Бывшие такими сильными, они напоминали двух костлявых кляч — не могли ни ворваться с хозяином в бой, ни пропахать целину.
Марк сжимал и разжимал свои посечённые пальцы, напоминавшие ветки молодой бузины. Смотрел на них, не отводя глаз. Он сжал их изо всех сил, пока не проступила кровь, и наконец улыбнулся. Он почувствовал, что ещё жив и силён. И не дай Бог, что-то ещё заставит его почувствовать слабость в этом мире. С первого свободного вздоха монстры пытаются отнять у него жизнь, победу над смертью в чёрной пустоши, его первый триумф. Марк пропитался к мутантам столь уродливой ненавистью, что захотел очистить от них все видимые земли. Перестать убегать, остановиться и убить каждого, кто пытается его сожрать. Но для этого сил его немощных рук недостаточно. Для этого он обязательно выживет и станет сильнее. Гораздо сильнее.
  
Глава 10
 
Gimillu ša ṣēru ippušu ina erṣeti, 
Ḫumbābā, kīma ṭēmu, ippušu ištar. 
Страж лесов закричал из зарослей дальних, 
Хумбаба, как гром, закричал издалека! 
— Эпос о Гильгамеше — Таблица IV 
— Вы умрёте, — прервал Горгон мыслепоток Марка. Безногий смотрел на бывшего пилота и спящего юнца без сожалений.
Марк тут же щёлкнул мальчишку по носу. Тот очухался и вытащил капронку изо рта. Шарик растворился, оставив после себя лишь тонкую кожуру. От парня разило перегаром, но взор его все более прояснялся. Он смотрел на людей, промаргивая давно немытые глаза.
Марк с настороженностью смотрел Горгону в глаза. Он не питал иллюзий насчёт их дружбы. Слишком мало значит спасение жизни по нужде. Он ничего не знал ни об окружающем мире, ни о калеке, а вот бородатый хитрец обладал всей полнотой информации. От Горгона сейчас напрямую зависит выберется ли он из этого бесконечного подземелья или останется тут навсегда. И ему не понравились слова из уст бородача.
— Мы умрём, а ты значит нет? — с вызовом спросил юноша.
— У тебя есть имя? — ответил Горгон вопросом на вопрос.
— Оскар, — сказал он, улыбаясь, глядя Горгону прямо в глаза.
— Ответ неверный, — устало сказал Горгон, — ни у тебя, Оскар, ни у тебя Марк нет имён, новых имён, имён Стикса!
Произнеся последнее слово, Горгон задрал кверху палец с сорванным ногтем.
Выждав секунду, он продолжил:
— Вас, младенцев в этом мире, положено наречь новыми именами. Старые вам больше не нужны. И таких, как вы, я покрестил больше сотни. Находил побитыми, сломленными, искалеченными, потерявшими родных, потерявшими надежду и последние крохи разумности. И всегда давал им новые имена: Ворчун, Мимоза, Полурукий, Сыч, Шорох, Слон, Вжика... Десятки имён, десятки раз я становился крестником, десятки раз брал на себя ответственность. Только так я вижу реализацию долга крёстного. Знаете, сколько из более чем сотни крещённых прожили хотя бы день после получения нового имени? Сорок! Всего сорок человек. А сколько из них коптят небо сейчас? Четверо. Четверо крестников до сих пор миновали клыкастые пасти и дурные пули. И какой я после этого крёстный? Дерьмовый. Самый что ни на есть дерьмовый крёстный. А потому я решил не давать вам имена. В моём шкафу больше нет мест для новых скелетов.
От воспоминаний сердце Горгона забилось сильнее и ему потребовалось несколько секунд, чтобы прийти в себя.
— Понимаю, что вопросов много. Задавайте, что интересует, потом я скажу, что знать обязательно, и будем собираться.
— Чёрт бы с этими именами, старый, — вклинился Оскар, — с чего я должен умереть? Я подыхать как все не собираюсь.
— Горгон - это имя, рождённое людской молвой, уже после того, как я сумел развить свой дар. Это значит, что я уже знаю этот мир, его законы и даже без ног сумею протянуть тут какое-то время. А безымянные иммунные по незнанию и слабости ежесекундно миллионами мрут как мухи. Что же до смерти... Я вам её не желаю, но как бы парадоксально это не звучало, принятие смерти, своей скорой участи — лучшая основа для вашего выживания. Поэтому я хочу, чтобы, прежде чем мы двинулись дальше, вы приняли то, что сегодня вы можете умереть, и говорили себе это каждый день, пока это не станет частью вас. Чтобы смерть не могла напугать вас.
Выжить - половина дела. Другая половина — научиться здесь жить. И поверьте, львиная доля выживших новичков, не принявших смерть в начале пути, начинают искать её в последствии. Может не сразу, но через время, таких находят либо в петле, либо в пасти стаи бегунов, либо на дне бутылки. Также и для меня спасти вас — лишь полдела. Самое сложное, дать понимание, как остаться человеком.
Марк ощутил в словах Горгона гораздо больше мудрости, чем способен был осознать и потому решил запомнить их. Коли выживет, они могут ему пригодиться.
— Где в этом мире безопасно? Куда мы идём? Все ли тут, как ты, могут обращать в камень и как таким стать? — задал давно интересовавшие вопросы Марк.
— В стабах. Идём в ближайший. Нет, я единственный петрификатор, которого я знаю. Дар пробудится сам и у всех он разный. Сейчас это тебе не поможет, а потому поговорим, как будет о чём, если доживём.