Когда я закрываю глаза

– Ты хочешь побыть у меня в комнате?
– Разве я здесь никогда не была? – тихо спросила я.
Лу печально покачала головой. Затем протянула мне джойстик и подвинулась, уступая место на гигантском кресле-мешке.
Я в нем чуть не утонула.
– Уф-ф-ф, так мягко!
– Крутое кресло, да? Смотри, сюда жмешь, чтобы поддать газу, поворачиваешь вот так, а здесь тормоз.
Лу показала мне, что нужно делать, все объяснила. Это почти как «Марио Карт» [8], только с котом.
  
Игра началась – я продувала раунд за раундом. И никак не могла поверить, что продуваю. В игру для малышей. Лу надо мной очень смеялась.
– Кажется, это не твое.
Мы сидели плечом к плечу, и я покосилась на сестру:
– Да что ты говоришь! Давай, покажи мне еще раз, как правильно играть.
Лу забрала у меня джойстик и села прямо.
– Кстати, чуть позже у нас будет киновечер. Давай с нами?
Лу замерла:
– Мы посмотрим «Ледниковый период»? Ты никогда не смотрела его со мной.
Я сморщила нос – не уверена, что этот мультик мне понравится, но в просьбе Лу было столько любви, что отказаться невозможно.
– Ладно. Но только первую часть.
Я думала, что Лу обрадуется, но вместо этого она вдруг всхлипнула. Я обняла сестру и прижала к себе. И не знала, что делать, когда стало еще хуже. По лицу Лу градом текли слезы, хрупкое тельце сотрясалось в рыданиях.
– Лу, – прошептала я, по-настоящему встревожившись.
– Ты никогда меня не хотела, – задыхаясь и икая, ответила Лу. – Я всегда думала, что ты не хотела, чтобы я рождалась. Или что ты меня не любишь.
На большее Лу не хватило, и она снова заплакала. Выронив джойстик, она обняла меня, уткнулась головой мне в плечо. Сердце у меня бешено билось: я боролась со слезами, с чувством стыда и вины.
Я заставила сестру поверить, что не люблю ее. Даже не уверена, что хочу знать, каким человеком я была…
Кто я, кто я, кто я?
И кем я хочу быть?
  
19
 
Нора
 
Amber Leigh Irish – Don‘t Give Up On Me (Acoustic)
Я порвала список. Разорвала на мелкие кусочки, растерзала красивые, написанные Сэмом буквы и бросила ошметки бумаги на письменный стол.
Это решение пришло молниеносно. Нет, честно говоря, оно явилось следствием медленного процесса, который начался, когда мы с Сэмом составили этот список.
Теперь мне известно, что я предпочитаю душ ванне, что люблю соленое и сладкое, потому что попробовала и то и другое во время киновечера. Я теперь не считаю себя слишком взрослой, чтобы смотреть с семьей «Ледниковый период». Вопреки всем ожиданиям, фильм мне очень понравился. Я смеялась. Очень смеялась.
Мне нравится озеро и Сэм, и…
Я закрыла лицо руками. Теперь мне ясно: больше я ничего не хочу знать. О том, что было до аварии. Потому что в этом ДО мы с Сэмом не были друзьями, хотя он мне так дорог. Потому что прошлая я внушила сестре, что не люблю ее. Что она ничего не значит, что я ее не хочу. Не желаю выяснять, что еще скрывается в моем прошлом…
Однако во мне осталась та трещина. Эта черная дыра. Эти тени. Эти голоса, которые нашептывали мне то, чего я не всегда понимаю. Это давление в груди, которое намекает – есть что-то, о чем я должна вспомнить.
Может, позже. Может, не стоит так напрягаться. Может, мне просто нужно время.
На часах ровно полдвенадцатого. Лу давно в постели, родители, без сомнения, тоже. Дверь в мою комнату закрыта. Я смотрела на список, которого больше не было. Мне в глаза бросилось слово, написанное на одном из клочков бумаги: «Музыка».
В голове тут же заиграла мелодия, которую придумал Сэм. Он любил музыку, он сочинял ее.
Да, я горячечно порвала список и минуту назад решила, что хочу оставить все, как есть, что мне нужно время. А теперь неведомая сила потянула меня к этому пункту списка. Схватив телефон, я упала на кровать и принялась наугад открывать музыкальные видео на «Ютубе». Песни тихим дождем стучали в голове. Одни я посчитала классными, другие не очень. Вскоре стало ясно, что у меня нет предпочтений в музыкальных направлениях, все зависело от песен.
А что особенно нравится Сэму?
Вдруг на экране выскочило его имя. Я рылась в контактах, а «Ютуб» закрыла.
И я позвонила ему.
Спустя несколько гудков Сэм ответил.
– Да? – его голос звучал сонно.
– Я тебя разбудила?
Я почувствовала укол совести. Мой вопрос может и подождать.
– Прости. Перезвоню завтра.
– Нет, – Сэм прочистил горло. – Нет, ничего страшного. Ты в порядке?
Услышав это, я расплылась в улыбке.
– Да, а ты?
– Немного устал, – пробормотал он.
Я тихонько рассмеялась.
– Сэм, а какую музыку ты любишь?
– Разбираешься со списком?
– Что-то вроде, – я не стала говорить, что порвала его.
– Гм. Не знаю… я люблю классическую музыку, и рок, и поп, и некоторые песни кантри, – он вздохнул. – Этот вопрос сложнее, чем ты думаешь.
– Понятно. Скажи, а что тебе нравится в музыке?
– Ты что, собираешься бодрствовать всю ночь? – в его голосе звучала улыбка.
– А ты будешь так долго рассказывать? Почему бы и нет?
– Музыка – это искусство, это выражение. Музыка – это чувство. Сложно описать… Играя на гитаре, я рассказываю историю. Ее нельзя увидеть, в отличие от историй, записанных в книгах или воплощенных на картинах, зато можно услышать. Даже если мелодия без слов. Это помогает мне нечто отпустить – или поймать.
Сэм объяснял, что делает музыку особенной, что она для него значит, а я закрыла глаза. Ведь его голос – моя новая любимая песня.
Я спала совсем недолго, и снилось мне что-то сумасшедшее. Сны я помнила смутно и отрывками. Удивляться нечему, ведь мы с Сэмом легли за полночь. Сначала день тянулся медленно, но затем будто пустился галопом.
Полшестого. Йонас опаздывал, а я выяснила, что терпеть не могу ждать то, что давно должно быть здесь. Терпеть не могу, когда кто-то не следит за временем.
Я, раздраженная, сидела на диване в гостиной. Мама отправилась в сад посмотреть, что нужно сделать в ближайшем будущем, чтобы весной все выглядело прекрасно. Большинство цветов она уже вырастила или посадила. Лу увязалась за мамой.
Папа работал, но скоро должен был вернуться.
Родители не обрадовались, когда вчера перед фильмом я вдруг объявила, что мой парень придет в гости. Папа постарался скрыть свою неприязнь к Йонасу, а вот мама свою попытку с треском провалила. Нет, я ее понимала: в конце концов, Йонас был в той машине. Он, как и я, сел в машину к пьяному водителю. Нам всем было это по барабану, но я до сих пор не понимаю, почему. И все-таки я виновата не меньше других. Я не садилась за руль пьяной, но добровольно залезла в ту машину. В том, что я пострадала сильнее всех, нет ничьей вины.
В итоге папа все-таки уговорил маму.
Раздалась трель звонка. Я подпрыгнула, словно меня тарантул укусил, бросилась за угол и быстро распахнула дверь. От нервов сердце ушло в пятки. Я даже не представляла, чего ожидать. Что почувствую, что подумаю.
Йонас стоял на пороге, многозначительно улыбаясь. Его вьющиеся светлые волосы безукоризненно уложены. Он больше и внушительнее Сэма, и взгляд у него другой. Не такой открытый и…
Я незаметно качнула головой, отгоняя эти мысли. Зачем сравнивать Йонаса с Сэмом?
– Привет.
Йонас преодолел разделявшее нас расстояние – мне пришлось запрокинуть голову, чтобы видеть его, – и без предупреждения меня поцеловал. Накрыл своими прохладными узкими губами мои. В нос ударил его горьковатый запах, я ощутила, как он обнял меня за плечи. Руки у него теплые.
  
Мы целовались. Тело без меня знало, что делать, словно поцелуй – это то, что выполняется, как приказ.
Я ничего не чувствовала. Но это было не единственной причиной, по которой сердце зачастило, а легким перестало хватать кислорода.