Ешь. Молись. Разводись (СИ)

Сила женщины ведь именно в слабости!
А я не могу позволить себе эту слабость.
Не здесь, не сейчас.
Да и раньше не могла.
Может, в этом и проблема?
Интересно, балеринка слабая? Наверняка вечером падает на диван, задирает ножки со слезами на глазах показывая Олегу свои мозольки, заставляет массаж делать, целовать.
Да уж…
Пусть. Пусть Олежек побудет под каблучком, под пуантами – это вернее.
Посмотрит, каково это.
Что-то мне подсказывает, что не слишком вся эта история ему «зайдёт».
Ну, что ж…
Руками только разведу.
Опять мысли мои убежали не в ту сторону, смотрю на дорогу, наслаждаюсь любимой радиостанцией. Скоро перестанет ловить и придётся менять волну, или переключить на флешку.
Километров тридцать позади, полёт нормальный.
Вижу в зеркало заднего вида несущийся внедорожник.
Я еду по левой полосе. Понимаю, что придётся ему уступить. Вообще, по правилам надо бы ехать по правой, но там часто «тошнит» какой-нибудь тяжеловоз, или мадам, которая принципиально больше шестидесяти никак, при разрешенной сто тридцать, ну и дальнобойцы. Поэтому все, кто едет нормально обычно тут предпочитают по левой. Сейчас справа никого, я спокойно перестраиваюсь, жду пока он меня обгонит, чтобы вернуться влево.
Авто приближается. В зеркало вижу, что это «Лексус». Черный «Лексус».
Хм, не много ли «Лексусов» на сегодня?
Что-то ёкает, очень сильно ёкает по мере приближения тачки.
Мы расстались с Арсением очень мило, он поцеловал мне руку, уходили из «Азбуки» вместе, на выходе он преподнес мне букет – купил там же в цветочной лавке, пока я брала себе в дорогу воду.
Я переживала, что он решит проводить меня до машины, к этому всё шло, а мне не очень хотелось светить свою карету просто потому, что я понимала – пробить владельца по номеру такому как Арсений будет довольно легко.
Я притормозила, хотела дать ему понять, что не готова к такому деанону, но в этот момент ему позвонили, он посмотрел на экран, нахмурился, подмигнул мне, потом неожиданно резко притянул к себе, чмокнул в щеку.
- Прости, важный звонок, не могу тебя проводить, но буду ждать звонка и свидания.
И забежал обратно в магазин.
Почему я в тот момент подумала, что ему звонит женщина?
Не знаю. Но мысль эта засела внутри.
А то, что он вот так со мной попрощался было очень даже мило.
Я быстренько загрузилась и выехала, почему-то выдохнув.
Приятное знакомство. Очень приятное.
И… может даже я ему позвоню. Или… приду в «Азбуку» в субботу, почему нет? Не в эту субботу, то есть не в следующую, я надеюсь, я буду еще в Питере. Может, потом? Когда-нибудь?
Думала так, выезжая на платную трассу.
Потом размышляла о своей жизни. О развалившемся браке. О муже. О том, какой он… не важно.
И снова об Арсении.
О мужчине, который за несколько минут сделал то, что, наверное, не сделал бы психолог за десять сеансов.
Он меня взбодрил, возродил, дал мне поверить в то, что я не старая калоша, клюшка, на которую уже ни у кого не стоит кроме алкаша дяди Серёжи с четвертого этажа, для которого я всегда «боХиня»…
Я просто богиня. Не только для дяди Серёжи.
И муж мой меня променял на балерину не потому, что я плохая, а потому что он гондон! Вот и всё!
И я буду счастливо жить дальше.
Думала я. Да.
А тут этот «Лексус» в котором совершенно точно сидит знакомый мне мужчина.
Глава 6
Стекло опускается.
Ахах, точно он! Улыбается, подмигивает.
Неужели тоже едет в Питер? На мгновение сердце замирает.
Боже, Мила, боже, остынь!
Арсений кивает, мне, явно пытаясь объяснить, что собирается притормозить на обочине.
На самом деле обочин тут нет, и останавливаться на скоростной трассе опасно. Но есть через определенное количество километров что-то типа карманов, на всякий пожарный. Думаю, он хочет, чтобы мы остановились там.
Что ж…
Может, и не стоит этого делать?
Почти пустынная трасса. Мы вдвоем, машин сегодня не так много. Не совсем, конечно, пусто, но трафик очень слабый.
Я верю, что Арс не маньяк. И не дурак.
 
Плохого ничего он мне не сделает. И если я скажу «нет» нашему дальнейшему общению он меня послушает.
Я на это надеюсь. Очень надеюсь.
Ой, Мила, ладно! Какие глупости в голову лезут!
«Лексус» перестраивается на мою полосу, чуть тормозит, чтобы я села ему на хвост. Скорость держит разрешенную, не больше ста тридцати. Вот же… я с сама ехала быстрее, дорога тут шикарная и камер нет.
Но…
Видимо мужчина в элегантном костюме решил меня немного поучить езде на авто. Ладно.
Едем еще километров десять, и я вижу, что Арс подаёт сигнал – показывает правый поворотник.
Что ж, остановимся.
Его машина съезжает в карман, моя следом.
Ух… интересное кино. И что делать.
Опускаю стекло. Конечно, надо бы выйти из машины, не то, чтобы я его боюсь…
- Привет, незнакомка, любительница кофе раф.
- Привет, незнакомец, любитель пирожных «макарунс».
- Я называю их просто макароны.
- Да я тоже.
Улыбаемся.
- Не выйдешь?
- А надо? – поднимаю бровь.
- Боишься меня?
- Скажем так, опасаюсь, - с чего мне врать, скажу, как есть.
- Не говори, что ты едешь в Питер. – его глаза так блестят, в них столько радости от этой неожиданной встречи!
У меня снова внутри тепло. Я опять получаю нереальный буст самооценки! Взлетает до небес.
Ох, ох, Милана, что же с тобой творится!
И что творится с самооценкой.
На мгновение проваливаюсь в воспоминание. Самое горькое, острое как скальпель.
Вот только душу мою кроили не скальпелем. Словами резали, взглядами. Это было уже после пионов, которыми я его по морде.
И вот тогда было больно…
- У меня другая женщина, я ухожу к ней.
Ступор. Непонимание.
Глазами хлопала и ртом, как-то резко дыхания стало не хватать.
- Миля, пойми, я мужчина, я нормальный мужчина. Мне всего сорок четыре, я хочу еще пожить, пожить так, как мне нравится.
Он говорил, а я не понимала, как будто он на чужом, незнакомом мне языке говорит. Или на французском, который я когда-то знала, а сейчас почти совсем забыла. Выхватываю отдельные слова, которые не складываются в предложения и смысла в них нет.
- Жанна, молодая, юная, яркая, очень талантливая, и я ей нужен, понимаешь? Очень нужен.
- А нам? – я вдруг вспомнила не о себе, о детях, о сыне, который и так почти всё время без отца. О дочери, которой, конечно, хочется быть принцессой. – Нам?
- Миля, детям я буду помогать.
- Помогать?
Почему-то это слово тогда особенно по нервам проехалось. Помогать!
Им не помогать надо! Их надо любить! Не деньги давать, а время с ними проводить?
Именно это меня тогда заставило опять сорваться. Повести себя так, как базарная баба, наверное.
И за это стыдно. Стыдно, потому что опустилась до его уровня, не могла держать марку…
- Вы о чём-то нехорошем сейчас думаете, Милана. – голос случайного знакомого такой теплый, ласковый.
И его улыбка, и глаза.
Делаю глубокий вдох… выйти? Или не выйти? Кто бы мне еще подсказал!
Выхожу. Потому что… по крайней мере – это не вежливо.
Улыбаюсь. И думаю о том – когда в последний раз я вот так свободно и искренне улыбалась? Ну после того, как муж заявил мне, что разводимся мы, а не мосты?
Кстати, про мосты. Сколько раз я была в Питере, ни разу не видела, как разводят мосты. Да, да, увы, это так. Но в этот раз я должна, обязательно! Даю себе слово!
Я бы хотела увидеть это зрелище вместе с Арсением – такая мысль мгновенно приходит в голову. Конечно, я не буду его просить, предлагать. Но почему-то так хочется!
И покататься с ним на кораблике по каналам.
И поесть пышки в знаменитой «Пышечной» на Большой Конюшенной.
Помню, как привела туда первый раз Олега. Мы были тогда еще совсем молодыми. Столько романтики – быстро идущая очередь, пышки в сахарной пудре, строгие тетеньки за кассой, ведерный кофе. Места внутри не было, но какая-то сердобольная старушка подвинулась, и мы уместились. Я ела пышки, а Олег слизывал пудру с моих губ.