Стигма ворона (СИ)

Эш ощущал прикосновение тайны, и пусть оно было не приятным и волнующим, а скорее леденящим кровь, это была его тайна.
Она появилась неизвестно откуда, и теперь уходила неизвестно куда. Шаги вдовы все еще раздавались в лабиринте узких переулков на фоне доносившегося с площади шума.
И Эш побежал за ней.
Он не знал, что скажет ей, когда найдет, но упустить ее просто не мог.
Пробежав весь переулок насквозь до следующей улицы, Эш растерянно остановился.
Шаги все еще звучали где-то неподалеку — неспешные и тяжелые. Но самой женщины нигде не было видно. Эш бросился в другую сторону, но он словно пытался поймать эхо.
А потом с площади донесся оглушительный рев.
— Твою ж акаду… — пробормотал он и помчал к рынку прямо по дождевой воде, пойманной в ловушку вмятин на мостовой. Топот лавиной хлынул ему навстречу, и вскоре Эш увидел испуганных горожан.
Стая хищников вновь превратилась в обычную толпу.
Эш прижался ближе к фасадам домов, чтобы не попасть под ноги в очередной раз сменившему настроение людскому потоку.
И через несколько минут очутился на площади.
Трепещущие факелы отражались в десятках крошечных водных зеркал, разбросанных дождем по мостовой. Раненые простолюдины, цепляясь друг за друга, пытались убраться подальше от освещенного пятна, вокруг которого лежало не меньше двух десятков горожан, убитых в столкновении со стражей. Повозку с писчим с площади уже убрали, пустое жестяное блюдо валялось в стороне, рядом со стонущим бородачом без правой руки, из которой хлестала кровь.
А стража под предводительством бархатного чиновника и латника на коне взяли в кольцо телегу с живым грузом стигматиков, пытаясь оттеснить ее в сторону и атакуя высокого воина, выполнявшего роль возницы.
Высокий уже дошел до стадии преображения. Его коричневую кожу покрывали наросты и шипы, огромные желтые глаза светились зеленым вертикальным зрачком. На спине и плече стигматика виднелись глубокие раны. Он отчаянно метался вокруг телеги, со свистом раскручивая перед собой два боевых топора на длинных рукоятках. Стражники шарахались от него, и тут же другие нападали сзади, ступая по телам своих мертвых соратников.
А в освещенном круге, как на ристалище, между тем сражались четверо.
Потемневшего Дария с бугристыми бурыми руками Эш узнал сразу. Он сражался с другим мечником, пластичным и вертким, как кошка. Дар ревел, наступая, а тот уклонялся, не успевая контратаковать.
Но все внимание Эша сейчас приковывали вовсе не они. А чудовище, которое сражалось со вторым мечником.
Если бы не пылающие знакомые метки, Эш никогда не опознал бы в этом существе Шеду. Она словно стала на три головы выше из-за козлиных ног. Кожаная безрукавка расстегнулась, выпуская наружу не только две мягкие окружности груди, но и покрытую пучками рыжеватой шерсти звериную мускулатуру. Плечи налились силой, а в кудрявой гриве волос проступили рога. Хлыст в ее руке яростно щелкнул, оставляя отметину прямо поперек безобразной, по-волчьи вытянутой вперед морды противника. Тот взвыл, отскочив в сторону…
Эш вжался спиной в мокрые кирпичи оказавшегося позади здания.
Что происходит? Какого рожна они вообще влезли в эту драку?!
Но разбираться сейчас было не время. Хотелось вырваться вперед, на площадь, вмешаться в бой…
Но там от него никакой пользы не будет. Нужно действовать с расстояния.
Эш сорвал лук со спины и попытался прицелиться хоть в кого-нибудь из противников.
Но от волнения у него дрожали руки, а сердце стучало так сильно, что каждый его удар сбивал Эшу прицел.
Разыгравшееся пламя в крови мешало ему сосредоточиться и выстрелить.
«Тебе никогда не стать хорошим стрелком, Эш», — говорил его учитель. «Горячность дает силу разве что мечникам. А лучнику она отрубает руки и выкалывает глаза…»
И тут Эш понял, что его собственное сражение разворачивается сейчас вовсе не со стигматиками, а с самим собой.
Его враг — горячность.
Стрелок должен быть холоден. Выдержка, спокойное биение сердца, ровное дыхание.
И пусть Эш на самом деле не обладает такой выдержкой, это не беда. Можно запихнуть настоящего себя в холодную оболочку, как старик Аварра помещал бешеных духов в неподвижные статуи.
 
Очередной удар хлыста Шеды глубоко рассек грудь воина-волка. Дарий впал в какое-то остервенение, с бешеной силой нанося один за другим похожие удары…
Нет, глядя на них, у Эша точно ничего не получится.
Он шумно выдохнул, на мгновение прикрыв глаза и заставляя себя не вслушиваться в крики и вопли. Потом медленно и глубоко вдохнул, собирая всю свою волю в кулак. Легкое жжение на лопатке напомнило Эшу о стигме, которая хоть и не давала ему силы, но тем не менее у него имелась.
Неважно, кто там сражается. Неважно, где Дарий. Не важно, где Шеда. И не имеет никакого значения, что сейчас происходит на площади.
Сейчас он убьет стигматика, которого выберет. Которого ему будет удобно убить. Не потому что ему срочно нужно кому-то помочь, а просто потому что он так решил.
«Терпение ворона велико», — услышал вдруг Эш еле слышный шепот. И он знал, что этот звук идет не снаружи, а изнутри.
«Ворон терпеливее времени…» — продолжал шепот, и от его звучания у Эша по жилам разлился неприятный холодок
Он открыл глаза, и вдруг совершенно по-новому увидел происходящее на площади. Оно словно отодвинулось еще дальше, но при этом видел все немного сверху. Звуки боя стали приглушенными, зато куда громче дул ветер и журчала вода по дороге. Движения воинов стали медленнее, как если бы те двигались сквозь толщу воды.
Эш натянул тетиву и замер, выжидая подходящий момент.
«Ворон терпеливее смерти…» — вновь зазвучал шепот, и Эш увидел, как едва светятся стигмы Шеды — она сражалась, играя. Ее хлыст плавно опускался на противника, разрывая кожу и мякоть под ней, на губах застыла улыбка.
И это не взволновало и не испугало Эша. Это просто было, как листва на дереве.
А вот Дар сражался на пределе. Его стигма пылала, связки сводило судорогой. Его противник мягко выскользнул из-под меча Дария и обернулся на Эша, словно почувствовав его взгляд.
Легкая стрела мгновенно скользнула в сумерки.
Мгновение — и она вонзилась воину в глаз.
Стигматик вскрикнул, отшатнулся — и тут же меч Дария снес ему голову…
Звуки вдруг хлынули Эшу в уши, зрение стало обычным.
Стражники всей толпой наконец-то смогли отрубить своему противнику руку. Весь исполосованный их мечами, с торчащей из лохмотьев мякоти костью на локте, он со злобным смехом все еще щерился и уворачивался от атак, танцуя на трупах поверженных им врагов…
— Остановиться! Все — назад! — прокричал вдруг чиновник, выглядывая, наконец, из-за спин стражи. — Переговоры!..
Эш поморщился.
Какие еще переговоры? Они ведь почти победили. А стигматики сами напросились — они ведь хотели забрать и невольников, и деньги, и под шум народного волнения по-тихому скрыться из города.
Вот только никто из них не ожидал, что здесь окажутся свои одержимые.
Однако Шеда, как ни странно, послушалась и остановилась. Израненный воин выбрался из-под ее хлыста и бросился к своему однорукому приятелю. Стражники расступились, опустив мечи.
Стигматик, похожий на ящера, выпрямился. Навстречу ему выехал чиновник.
О чем они говорили, Эш не слышал. Но зато из-за спины, с улицы до него донесся звук бряцающих об булыжники подбитых металлом сапог.
Дело запахло дурно.
Эш шагнул в арку дома, скрываясь в темноту. Между тем чиновник подозвал к себе Шеду и Дария. Девушка медленно принимала обычный облик, и сейчас стыдливо придерживала безрукавку, не давая ей распахиваться на груди. Обменявшись парой фраз, бархатный господин неожиданно звучно крикнул:
 
— Найдите лучника! И без грубости там!
Тронув коня, он шагом направился куда-то с площади. Дарий и Шеда в сопровождении латника направились за ним следом. А стигматикам стражники услужливо передали флакончики с прижигающим снадобьем. Рассевшись прямо посреди трупов, воины принялись обрабатывать раны.