Последняя осень. Буря (СИ)

С того времени их отношения изменились. «Сохранил кружку. Может, не все потеряно?» – понадеялась она.
– Есть кипяток? – спросил Марк будничным тоном.
– Остыл, – невозмутимо сказал Леонид.
– Подожду.
Маша едва сохраняла спокойствие: «И все? Ему настолько плевать?»
– Как работа? Нормально платят? – проговорил Леонид, поставив чайник на конфорку.
– Не жалуюсь.
– Где учишься?
– Нигде. Я не могу учиться в таких условиях.
– Каких?
– Любых. А кроме шуток, зачем отдавать деньги универу, если потом снова отчислят? Ищу себя, надоело слушать других.
Маша заметила его укоряющий взгляд и вспыхнула: «На что он намекает? Никогда со мной не советовался».
– Со стороны виднее, – не удержалась она.
– Полезнее быть эгоистом, – твердо заявил Бортников.
– И деградировать? – хмыкнула Маша. – Умный признает ошибки, глупый отрицает.
– Если постоянно прогибаться под чужое мнение, потеряешь свою личность.
– Откуда вы это берете? – вмешался Леонид. – Из сообщества с цитатами?
Чайник оглушительно засвистел. Марк схватился за металлическую ручку и ругнулся, убрав ладонь.
– Осторожно! – воскликнула Маша, вскочив с места.
– Не лезь, – огрызнулся тот.
Наполнив чашку, он ушел. Хотелось запустить ему вслед чем-то тяжелым или догнать и хорошенько встряхнуть, чтобы перестал ломать комедию.
– Придурок, – проворчал Леонид.
Маша взяла кисточку. Линии стали выходить рваными, неаккуратными. Оранжевая надпись и ватман расплылись. Она зажмурилась, укоряя: «Глупая. Уже взрослая, чтобы реветь из-за дурака».
– Ты чего? – осведомился Леонид.
– Соринка в глаз попала, – севший голос выдал правду.
– Хочешь, посмотрю?
– Не надо. Сейчас пройдет.
Из коридора донесся голос Игоря. Вскоре в холл потянулись студенты, недовольные очередным собранием. Староста посчитал ребят и обреченно заявил, что Захар Владимирович сегодня не приедет. Посыпались вопросы. Оказалось, спешка и встревоженное состояние преподавателя объяснялись не мистикой, а рядовыми причинами. Дочь увезли на скорой, и тот как примерный отец поспешил в больницу. Часть одобрила поступок, другие разозлились из-за безответственности руководителя.
– Это не к добру, – прошептала Динара.
Маша отмахнулась. Позже она сильно пожалела, что не восприняла слова подруги всерьез.
 Глава 2. Убийственная вечеринка 
Стояла такая тишина, что было слышно, как в левом крыле бродит Марк. Новость назойливой мухой кружила над ребятами, но в отличие от насекомого справиться с ней не было возможности.
– Что дальше? – тихо спросила Ангелина.
– Вскроем запасы, – повеселел Михаил. – Не зря же тащили. Знал бы – затарился бы основательно.
– Это по-нашему, – хлопнул его по плечу Глеб. – Девчонки, организуйте закуску.
– Вы шутите? – нахмурилась Вика. – Захар вернется, заставит писать объяснительную, потом на дисциплинарке отчитают. Общажных выселят. И все из-за вашей тяги к спиртному.
– Нестрашно. Комендант сговорчивый, – с намеком сказал Кирилл.
– Он понимает свинячий язык? – недовольно скривился Леонид. – Я надеялся, что хотя бы здесь не увижу ваших пьяных рож.
– Опять ноешь. Не хочешь пить – иди снежки лепи, не знаю только, где ты найдешь ясельную группу детского сада, – с презрением ответил Михаил. – А мы просто расслабляемся.
– Захар Владимирович не одобрит, – строго сказала Динара. – Если ты не забыл, то на нас висит куча заданий, которые рано или поздно придется сделать.
– Все великие писатели творили свои шедевры не на трезвую голову. А, бывало, сидели на чем-то покрепче советских болгарских стульев, – проговорил Михаил, но его аргументы не были восприняты всерьез.
– Остается компромисс. Подготовимся к его приезду, – предложил Кирилл. – Снимем ролик, потом уже как следует отметим.
 
Ребята приободрились. Новоиспеченные операторы, актеры и сценаристы устроили мозговой штурм. Был какой-то особый шарм в том, чтобы придумывать что-то необычное, хотя этого и не требовалось. Маша показала сырой плакат девушкам, назначенным в дизайнеры. Похвалив, две ушли колдовать над вожатской, третья взяла ватман.
– Почему лагерь называется «Буря»? – неожиданно спросила незнакомка.
– Не знаю, – пожала плечами Маша. – Наверное, хотели выделиться на фоне «Ястребенка», «Росинки» и «Моря».
– Скажи спасибо, что не «Подснежник», – раздался позади уверенный голос Кирилла. – Как у вас продвигается?
Маша почувствовала запах мужского дезодоранта, повернула голову, едва не уперевшись в его щеку, смутилась: «Слишком близко». Он стоял, положив руки на спинку стула, заглядывал ей через плечо. Еще немного, и она бы коснулась его кожи. Стало неловко. Она сдвинулась на край, выпрямила спину, чтобы увеличить расстояние. Кирилл будто не испытывал неудобства.
– Скоро закончим, – ответил Леонид, макнув кисть в синюю гуашь.
– Чем плох «Подснежник»? – растерянно пробормотала Маша, пытаясь отвлечься.
– Так называют трупы, – сказал Кирилл.
– Почему? – удивилась та.
– Как цветы, по весне пробиваются из-под снега.
– Фу, какая чернуха! – выпалила подоспевшая Яна. – Пойдем, мы придумали концовку.
Они удалились. Маша выдохнула, поразившись: «Что это было?» До отчисления они с Кириллом пересекались только на лекциях. Он был скорее добрым знакомым, чем другом, пару раз выручал, несмотря на то, какое большое приключение связывало их ранее. Ситуация, произошедшая пару минут назад, сбила с толку. Истории о френдзоне всегда вызывали у нее недоумение. Казалось несложным определить грань, когда приятельские чувства перерастали во влюбленность и отношение менялось. «Сначала глазею на Леонида, потом краснею из-за Кирилла, – недоумевала Маша. – Неужели это побочный эффект расставания?» В статьях, которые она читала, говорилось, что после разрыва происходил всплеск эмоций: обида вызывала гнев, появлялось желание отомстить бывшему, наказать или убедить его начать все заново. Она считала глупым использовать парней, чтобы заставить Марка ревновать, поэтому списала все на стресс.
Время шло, наброски обретали цвета. Девушка с филологического и Леонид, пообсуждав творчество Принцева, переключились на «Кентервильское привидение».
– В образе призрака Уайльд изображает философа, независимого и неподвластного чарам женщин, – сказала та, словно процитировала учебник.
– Он какой-то неудачник, – потер подбородок Леонид. – Не может справиться с близнецами.
– Смотри глубже. Это проблема двух цивилизаций, рационального и потустороннего. Финал – символ примирения американцев с англичанами.
– Зачем нужен призрак, если он не пугает? – упрямился Леонид. – Сделали бы человеком. Бомж и то страшнее.
– Ты не осознаешь посыла! – раздраженно воскликнула студентка.
Она ушла, продемонстрировав настолько оскорбленный вид, будто Леонид плюнул ей в душу.
– Какая ранимая, – фыркнул он. – Я же не обижаюсь, когда путают Австрию и Австралию.
– Или презумпцию и преюдицию, – кивнула Маша, скрыв замешательство.
– Ага, – неуверенно отозвался тот.
Подождав, пока творения высохнут, они переместились в вожатскую. Студентки филологического одарили их недобрыми взглядами и, невпопад хмыкнув, продолжили орудовать тряпками. Широкие шкафы, две идеально заправленные кровати, чистая люстра и настенные светильники резко контрастировали с интерьером обычных спален. Отглаженные шторы почти доставали до блестящего линолеума. Маша и Леонид, как могли, повесили плакаты поверх голубых обоев.
Вскоре подтянулась съемочная группа. Динара, расправив складки на платье, протянула кулон.
– Как я выгляжу? – спросила она, когда Маша застегнула украшение.