Последняя осень. Буря (СИ)
Тени сгустились, воздух сделался вязким, как будто начиналась гроза. Пространство сузилось, перед глазами замельтешили точки. Маша моргнула, перед ней появилась до боли знакомая картина: слякоть, металлический штырь, разбитый затылок, зловещее безмолвие, расколотые очки. Видение пропало, однако реальность слишком сильно походила на прошлое. По телу пробежала дрожь, в висках запульсировало, накатила тошнота. Ступени поплыли, закружились безумным серпантином. Маша не боялась высоты, но сейчас вцепилась в пыльный поручень, напрягла ослабевшие ноги. Леонид подхватил ее за локоть, не дав рухнуть на бетон. Кивнув, она посмотрела на остальных, словно искала подсказку, что ей делать дальше. Ангелина охнула и отвернулась, побелевшая Настя зажала рот ладонью, Яна сорвала с шеи шарф и замахала им, как веером, Динара пробормотала что-то нечленораздельное, Эмилия обессиленно привалилась к стене. Женя приложился к невесть откуда взявшейся фляжке, Михаил принялся грызть ногти, а Игорь выронил телефон. Старенький гаджет громко стукнулся о площадку, крышка отскочила, аккумулятор спикировал вправо.
– Умер? – испуганно прошептала Вика. – Ты уверен?
Не дожидаясь ответа, она бесстрашно шагнула к Глебу, опустилась на корточки, достала пудреницу и попросила Кирилла посветить. Блеснул солнечный зайчик. Маша подумала о том, как в школе частенько ослепляла противного одноклассника, чтобы хулиган не пулялся бумажками из корпуса шариковой ручки. Деталь из детства прогнала оцепенение, действительность навалилась неподъемным грузом. Она, будто лунатик, очнувшийся на краю балкона после бездумных прогулок, силилась понять, как и почему здесь оказалась.
– Бесполезно, – подала голос Динара, растеряв былую уверенность. – Зеркало запотеет от твоего дыхания. Проверь по зрачкам.
Вика огрызнулась, прислонила пудреницу ко рту Глеба, зажала ему нос, уставилась в отражение, затем раскрыла посеревшие веки, наклонила телефон к мутной роговице, потом, скрипнув зубами, закатала рукав куртки, приложила пальцы к запястью, шее, виску. Она проводила манипуляции без заминок и суеты, не теряла самообладания, но Маша отмечала, что ладони дрожали. Наконец Вика ласково, почти любовно погладила парня по щеке, рывком встала и обреченно произнесла:
– Окоченел. Не реагирует на свет. Пульс не прощупывается.
– Я же сказал, – влез Кирилл с таким видом, будто они решали задачи на семинаре.
Настя вскрикнула, разрыдалась. Макияж размазался, самоуверенная девушка превратилась в ошеломленного подростка с веснушками. Маша равнодушно покосилась на плачущую одногруппницу.
– Мертв? Как, почему? Что с нами будет? – боязливо затараторила Ангелина, растрепав косички. – Ой, меня сейчас стошнит.
– Без паники, – громко скомандовал Игорь. – Разберемся. Нервные и впечатлительные – на выход.
Никто не пошевелился. Игорь ругнулся, похлопал по плечам Михаила и стоящего рядом бородатого философа, возмущенно прошипел:
– Уведите истеричек.
Те не спорили, отвели ранимых подальше от жуткой сцены. Маша задумалась: «Тоже сбежать?» Наверное, ее не отпустил шок, раз захотелось поприсутствовать и вникнуть в суть произошедшего. Фанаты передач о преступлениях жаждали поглазеть на покойника, но их выставили вон. Вскоре в закутке топталось шестеро студентов юрфака и Леонид, сохранявший невозмутимый вид, словно каждый день находил человеческие останки.
– Нужно оттащить труп, – по-деловому сказал Игорь. – Положить на простынь, прикрыть, чтобы крысы не съели.
Он приосанился и оживился, будто давно грезил о подобном моменте, чем еще больше напоминал отца. Владимир Юрьевич так же недовольно хмурил брови, смотрел на мир понурым взглядом, но держался более статно. Служба в прокуратуре добавляла ему веса в обществе, а вкупе с отвратительным характером позволяла безнаказанно грубить обычным людям. Однажды Маша обратилась к черствому мужчине из-за вороха проблем, сообщила о хитром адвокате Тигране, который сперва вынудил ее раздобыть снимки важных документов, а когда запахло жареным, испарился. Сначала все факты указывали на то, что именно нечестный законник организовал гибель папы. Тихий полицейский, семьянин, вполне довольный своей судьбой, никогда бы не полез в петлю. По крайней мере добровольно. Владимир Юрьевич пообещал содействовать, но выдвинул два условия: девушке следовало привезти из села Андреевка непутевого брата, вечно колотящего жену, а после убедить его несчастную супругу забрать заявление о побоях. Маша знала о проблеме домашнего насилия, но все равно выполнила эти требования, предпочла не думать о моральной стороне своего поступка, ведь руководствовалась благой целью: выяснить, что случилось с самым близким человеком. Остальное было неважно. Через месяцы, мысленно прокрутив тот момент, она задумалась: «Что я должна была чувствовать? Почему не сопереживала той женщине? Неужели со мной что-то не так?» Ситуацию омрачало то, что помощь Владимира Юрьевича не слишком помогла в поисках правды.
Ее размышления прервали гневные слова Вики:
– Ты нормальный? Это же Глеб, на одном потоке учимся. Вчера вместе пили.
– И что? – безучастно произнес Игорь, протерев собранный телефон о штанину. – Все жмуры одинаковые.
Маша, как и Вика, опешила. Кирилл упрекнул старосту, авторитетно заявил, что ученые давно установили связь между равнодушием к чужим переживаниям, низким уровнем эмоционального интеллекта и склонностью к агрессии. Речь лилась проповедью, вдохновляла исправить ошибки, взрастить в себе доброту к чересчур эмоциональным, а потому слабым бедолагам. Игорь явно не впечатлился наставлением, почесал щетину, потыкал на кнопки «кирпича» и мрачно сказал:
– Не включается.
– Дай сюда, – вскипела Динара.
Вырвав у старосты допотопный гаджет, она застучала по клавишам наманикюренными пальцами, но через пару минут уступила Вике и Кириллу. Леонид, молчаливо понаблюдав за их потугами, взял мобильный, вынул составные части, приладил обратно и треснул кулаком для верности. Экран вспыхнул.
– Городские, – недовольно скривился он, протянув вещь владельцу. – Ничего не можете.
– Молодец, – похвалила Динара, пропустив фразу мимо ушей.
– О, Захар Владимирович прислал эсэмэску, – проговорил Игорь и озвучил текст послания: «Приношу группе свои извинения. У дочери и супруги острая кишечная инфекция, состояние тяжелое. Не теряйте, появлюсь к субботе. P. S. Пожалуйста, выполните задание».
– Вдруг это вирус? – опешила Динара, но тут же ядовито выплюнула. – Лучший руководитель: затащил нас в дебри и бросил.
– Не боись, проспиртуемся, – хмыкнул Женя, отсалютовав флягой.
Игорь набрал номер полиции, но дисплей потух, когда дежурный поднял трубку. Воцарилось красноречивое молчание, сравнимое лишь со стрекотом кузнечиков после несмешной шутки.
– Не будем паниковать, – поспешил успокоить всех Кирилл. – Строители заявятся в пятницу, Захар чуть позже, Мы, конечно, проверим, ловят ли другие операторы, ведь Марк часто ошибается или напрямую врет, но лучше перестраховаться. Если связи не будет, подождем спасения либо поплетемся к шоссе.
– Через сугробы? С трупом наперевес? – сощурилась Динара. – За ночь навалило кучу снега, я не хочу продрогнуть в лесу и заболеть.
– Приятнее сидеть с мертвецом? – насмешливо хмыкнул Леонид.
– Это Глеб, знакомый нам человек, а не бомж с улицы, ясно? – возмутилась Вика. – Проявите уважение, называйте его по имени.
– Лично я не буду скорбеть, – равнодушно ответил Игорь.
– Конечно, ты же чуть не прибил Глеба бутылкой, – разозлилась та. – Радуешься, что он неудачно упал?
Леонид потер подбородок и задумчиво сказал:
– Может, его столкнули?
У Маши пересохло во рту, мысли наполнились подозрениями. В богом забытый, полуразрушенный пионерский лагерь вела единственная тропа. В корпусе не было иного выхода, кроме двери, которую ночью заперли на ключ. Посторонние не могли бы проникнуть внутрь, следовательно, убийца затаился среди студентов. Вероятно, он согласился участвовать в университетском проекте, чтобы покончить с наглецом. «Бред, – отмахнулась Маша. – Нельзя было угадать, что семью Захара госпитализируют. Только тупой будет мстить, когда рядом находится бывший следователь, преподаватель криминалистики и автор диссера о расследовании убийств, замаскированных инсценировкой».