Не ломайся, девочка! (СИ)
— Ты чего кричишь? Это же я.
— Ми… Мих… Какого… Мих… хуил? — вырывается непроизвольно и потом я, набрав полные легкие воздуха, ору. — Ты больной, что ли?! Так и обкакаться можно! От страха! С ума сошел! Ты что творишь?!
— Эй… Я всего лишь сюрприз тебе хотел сделать. Романтический.
Выглядит невозмутимо.
И, самое дурацкое, что он одет расслабленно — легкие льняные брюки, босые ступни, рубашка белая, легкая, расстегнута до самой груди!
И в руке — светодиодная безопасная свеча, которую он включает нажатием.
Так и стоим. Я в подъезде, уставшая, злая, нервная!
Он — на пороге квартиры.
— Не люблю я романтику! Ясно?! — гаркаю. — Уходи! Напугал! До полусмерти! Пошел… Вон! И что со светом?!
— Я выключил автоматы в щитке, — отзывается беспечно.
— А ключи откуда?!
Черт. Вопрос глупый. Михаил сам говорил, что хозяева здесь не живут, сдают постоянно, даже не появляются. Все текущие заботы, вплоть до вызова клининговой компании, полностью на его плечах. Довольно широких, кстати. И сам он… тоже ничего.
Вот только у меня от него не самые приятные ощущения, и то, как он нагло собирается залезть ко мне в трусы, отталкивает.
Как будто я соглашалась отдать ему долг… натурой. Не было такого! Не было…
И, если уж на то пошло, сам Михаил от нашего «сотрудничества» выиграл немало. Потопил конкурента, пропиарился знатно.
Вон какой довольный стоит.
Самодовольный, я бы даже сказала! И нет ни одной мысли, что кто-то может его… не хотеть!
— Так, давай, входи, — машет. — Поговорим спокойно. Ну же… Не упрямься, — строго так. — Аглая. Хочешь, и свет включим?
— Да уж, будь добр. Включи.
Сама не полезу. В эти щитки. Вот еще.
Пусть включает и… проваливает. Напугал.
До сих пор сердце где-то в районе пяток, едва живое, бьется с трудом! Через раз…
В коридоре зажигается свет. Только после этого я шагаю в коридор квартиры. Осторожно оглядываюсь. Свечи расставлены, букет роз… На барной стойке роллы расставлены, вино, сок.
Подготовился.
— Видишь? Приятное тебе хотел сделать, — подходит Михаил сзади и роняет руки на талию.
Прижимается.
— Я думал, ты нежный цветочек, а ты… верблюжья колючка, — шепчет на ушко. — Хватит ерничать. Давай отметим еще один из победно завершившихся этапов.
— Какой еще?
— Агентством «РиЭль» еще и налоговая заинтересовалась, и банк выявил несколько крайне подозрительных переводов. Говорят, руководство рвет волосы в районе заднего прохода, — усмехается Михаил.
Нет, он прямо таки светится! И прижимается ко мне все настойчивее, своим… Прямо в попу мне! Очевидно, слова о победе его будоражат сильно, и это еще мягко сказано.
— Спасибо, что поделился новостями. Мог бы сказать об этом и по телефону. Не стоило вламываться в квартиру. Ты же понимаешь?
— Ну извини, — улыбается. — Посидим? Выпьем?
— Я не пью. Голова разболелась. Дни напряженные. Я бы с радостью побыла одна. Вот честно…
— Не могу позволить тебе грустить. Кстати, я так и знал, что ты пить откажешься. Сок?
Неужели никак от него не избавиться?
— Михаил! — пытаюсь придать строгости своему голосу.
— Присядь, Аглая. Составь мне компанию, — смотрит жестче и добавляет командных ноток в голос. — Поужинаем…
Колеблюсь. Совсем мне не хочется с ним… Ужинать.
— Я выбрал романтическую комедию для просмотра, — включает. — Упс… Кажется, это не совсем комедия.
Конечно, на экране начинается 50 оттенков серого. Стоит ли говорить, что моя подозрительность достигает 99 lvl за считанные секунды?!
— Не люблю этот фильм.
— Смущаешься смотреть горячие сцены? — подмигивает Михаил.
— Нет. Просто актеры паршиво играют, книгу читала. Тоже… не впечатлило.
— Может быть, просто еще никто тебя не разжигал, как следует?
Есть не хочется, пилю несчастный ролл на кусочки, проглатываю с трудом, делая вид, что ем. Запиваю каждый большим количеством сока.
Михаил за двоих болтает и ест неспешно.
Я же будто на иголках.
Ужин бесконечно долгий. Фоном идет другой фильм, я даже не понимаю, какой…
— Рада была повидаться, Михаил. Хорошо, что у тебя дела вверх пошли.
— Плюс, я встретил тебя. За тебя, красивая, — выпивает еще немного вина. — Потанцуем?
У меня из-за нервов и стресса голова становится тяжелой и медленной. Телу, наоборот, жарко. Зрение расплывается. С трудом делаю еще один глоток.
Михаил что-то говорит, тянет танцевать. Я вроде бы послушная и не очень. Не для себя послушная…
Мужчина подталкивает меня к дивану, оставляет поцелуи ниже и ниже.
Вяло отмахиваюсь:
— Нет, не надо. Не хочу. Отпусти…
Внутри страшно. Так страшно, мамочки.
Но сделать что-то оттолкнуть, нереально. Все плывет, мне плохо…
— Нет, я не хочу. Нет. Не хочу… — шепчу с паникой.
Его липкие ладони повсюду. Лифчик под футболкой расстегнут, шнурок на завязке на штанах ослаблен.
— Что значит, не хочу? — встряхивает легонько. — Малышка, ты же понимала, что я не буду просто так хату снимать на целый месяц. Столько сил и денег потратил. Ради тебя, красивая, стараюсь, между прочим. Давай, просто расслабься, я все сам сделаю.
Диван подо мной пружинит мягко, внутри все бурлит и неожиданно выкатывает рвотным рефлексом.
Михаил отскакивает. Роллы и апельсиновый сок с горчинкой просятся выйти…
— Ты… Блин… Твою мать… Уделала меня. Фак!
Я с трудом поднимаюсь.
— Мне надо в ванную. Срочно…
С трудом иду, меня качает.
— Плохо. Мне плохо… Очень плохо…
Спотыкаюсь на ровном полу, едва не влепившись лбом в косяк. Михаил все же подхватывает. Обеспокоенное лицо мужчины качается надо мной как блин.
— Так не должно быть… — движутся губы. Кажутся мясистыми. Слишком красными. — Давай. Пусть протошнит тебя. Живее. Давай… Два пальца в рот и…
Теперь он сам меня толкает в сторону ванной.
От его касаний только хуже становится. Собрав все силы, отталкиваю его. Он, кажется хватается за меня. Или отталкивает.
Наверное, отталкивает.
Вспышка перед глазами ослепляет, и свет гаснет.
АЙРИН ЛАКС - НЕ ЛОМАЙСЯ, ДЕВОЧКА!
Глава 18
Глава 18
Аглая
По слуху бьет требовательный телефонный звонок.
Узнаю свой телефон, с трудом глаза разлепляю.
Зрение вспыхивает и отключается, как неисправная мигающая лампочка.
Дальнейшие действия смазанные какие-то.
Михаил суетится, пытается что-то сделать, то поднимает, то вытирает, по квартире мечется.
Вижу, что он что-то собирает.
Вытирает тряпкой?
Потом снова бросается ко мне. Нет, от меня.
Мечется. Как перепуганное животное.
Самое паршивое, что я все понимаю.
Не всегда. Но урывками, когда картинка ясной становится, понимаю, что Михаил суетится и сметает со стола еду, напитки, бокалы.
Все в мусорный пакет.
Снова от меня.
Бросает взгляд, говорит что-то.
Вижу, как движутся его губы. В глазах — страх.
Потом опять накрывает липкой волной.
Отключаюсь.
Прихожу в себя.
Уже на пороге ванной. Ползла, что ли?
Телефон звонит, не замолкая.
Поворачиваю голову на звук, он упал на пол.
Лицо липкое, мокрое. Мне дурно.
В квартире тихо. Никого, кроме меня. Михаил убежал!
И ведь никто… никто меня искать не станет.
Надо добраться до телефона. Не хочу умирать в луже собственной рвоты. Не хочу…
С трудом ползу, распластываясь после каждого малейшего движения.
Сил почти не остается. Кончиками пальцев подтягиваю к себе телефон.
Нужно набрать скорую.
Снова кто-то звонит, смахиваю пальцем.
Сиплю изо всех сил.
— Скорую. Кузнецова, дом семнадцать.