Последний министр 4 (СИ)
Наверное, при любых других обстоятельствах, в здании от выстрела поднялась бы паника. Вот только полицейские имели на своих стволах глушители.
Поэтому, когда Курлов первым переступил через тело общественника и двинулся дальше — никто из земгорцев даже не заподозрил, что смерть стоит на их пороге и стучится в двери.
Дальше расстрельная группа шла вдоль коридоров, открывала двери и всаживала пули всем, кто встречался на их пути. Как и говорил Протопопов, сегодня в здании исполнительного комитета Земгора в Петрограде было немноголюдно... тем более достаточно поздним вечером.
Один раз, открыв дверь кабинета на первом этаже, Курлов вздрогнул — за деревянным широким столом сидела пожилая женщина. Она уставилась на чёрный ствол с ужасом, начала заикаться.
— В-вы, что з-здесь делаете...
И могло показаться, что уж она то точно невиноватая и у предателям отношения не имеет. Но Павел Григорьевич быстро пришёл в себя — бабы, повёрнутые на делах революции подчас куда опаснее, вероломнее и коварнее мужиков. Достаточно вспомнить Носатую, не так давно попытавшуюся отправить Александра Дмитриевича на съемной квартире.
Пух.
Раздался приглушённый выстрел.
И старуха сползла под стол уже мёртвая. Нет, пощады не будет никому.
Челнокова и других важных господ застали в одном из кабинетов. Полицейские ничего не спрашивали, не дали земгоровцам опомниться и понять, что вообще происходит — зашли в кабинет. И расстреляли всех девятерых на месте, устроив в кабинете кровавую баню.
Львова среди них не оказалось.
Видать залёг на дно после трепки.
Павел Григорьевич подошёл к столу, взглянул на бумаги над которыми коптели земгоровцы — куча листков с цифрами, исписанными на английском языке. По большей части отчеты. Английский генерал знал скверно, но и его глубины знаний хватило, чтобы понять — мерзавцы помимо прочего отсчитываются за финансирование своей деятельности перед теми самыми иностранными хозяевами.
Понятно все.
Закрапанные каплями крови листки Курлов вернул на место. Они без надобностью теперь — отныне правосудие вершиться без следствия и суда. Чего хотели — то и получайте.
— Уходим, — коротко бросил генерал Курлов, когда все было кончено и приказ оказался выполнен.
Поздним вечером 19 января 1917 года руководящий состав общественников в Земгоре оказался вычищен под корень...
Примерно также события происходили в тоже время в офисе ЦВПК.
Если Земгор была правой рукой либералов, то ЦВПК — левой. Да и вообще в принципе их работу так или иначе сложно было отделить друг от друга. ЦВПК успешно объединял под своим широким крылом аж 240 местных и 33 областных военно-промышленных комитета. Глубоко проникнув корнями на местах во всех регионах необъятной России. В бюро центрального военно-промышленного комитета входили: небезызвестные нам Гучков и Терещенко, а ещё такие господа, как Бубликов, фон Дитмар, Жуковский, Зернов, Изнар, Ковалевский и Фёдоров. Вот эта верхушка айсберга, выступала либо контрагентами военного ведомства, либо посредниками между казной и предприятиями при распределении оборонных заказов, спуская их из Петрограда и Москвы областным и местным военно-промышленным комитетам. Надо ли говорить, что общественники Земгора были тут как тут, участвуя в распределениях?
Рука руку моет.
Ну а за «благими намерениями» предупреждения стачечного движения, мобилизации производства и улучшения условия труда на предприятиях оборонки за счёт создания Коноваловым рабочих групп, скрывалась бесчестная попытка ВПК и Земгора контролировать умы рабочих масс. Аппарат рабочей группы, кстати размешался на Литейном проспекте дом 42, в том же здании, что и сам ЦВПК — две комнаты на втором этаже..
Революция в этом гадюшнике, как и в Земгоре «пеклась как на дрожжах» и выжидала своего часа.
Неудивительно, что когда автомобиль со второй расстрельной группой остановился возле здания ЦВПК и полицейские ворвались внутрь с пистолетами наголо, на первом этаже в зале заседаний они не застали не души. Те рабочие, которые искренне желали мира и добра своей стране, сегодняшним вечером сидели по домам, а предатели засели на втором этаже в своих кабинетах. И вынашивали свои планы.
Туда и последовали полицейские.
Топот ног по лестнице.
Наверху открывали двери, заставали секретарей и прочая за рабочими столами и вели огонь на поражение. Как и у группы Курлова, у полицейских из второй расстрельной группы не дрогнула рука. Они делали своё дело с холодной головой и этим отдавали долг своей Родине, которой потребовалась защита.
Когда существует риск получить пулю и распрощаться с жизнью, пойдёшь на какие угодно шаги, пусть и безумные. Вот и секретари среди которых оказались старший секретарь Маевский и Пумпянский, попытались скрыться, выпрыгивая с окон. Куда там — падая с высокого второго этажа эти господа ломали себе ноги. Но и там, внизу их ожидал новый сюрприз — на улице их поджидало ещё двое полицейских. Как и Курлов, начальник этой расстрельной группы, оставил двоих ребят по углам здание. И здесь на Литейной это понадобилось и сработало.
Слышались глухие выстрелы, знаменующие для общественников начало неминуемого конца. Тела общественников так и остались лежать на холодной улице, коченея в мороз, когда вторая расстрельная группа спустилась, села в автомобиль и уехала. Приказ Протопопова был выполнен здесь от и до...
Своими делами, вменёнными им министром внутренних дел, занимались столичные бандиты. Каланча честно отрабатывал свою заключённую сделку с Александром Дмитриевичем, и последний несколько не сомневался, что Федька покажет результат.
Не сладко пришлось рабочим, которые поддавшись лести и громким беспочвенным обещаниям левых радикалов, выступили против нововведений на промышленных предприятиях, выполовших оборонные заказы. Ту часть трудящихся (в том числе бывших тыловиков, значительно усиливших производство), кто поверил, что производственная реформа Протопопова направлена во благо, активно переубеждали в обратном, склоняли к революции. Призывали учавствовать в стачках и взять оружие в руки. Тем самым срывали планы, не давали рабочим выполнить норму, чем лишали трудовой народ прозрачного заработка в зависимости от объема выполненных работ. И в целом всячески пытались показать, что предложенная «модель Протопопова» на практике не стоит выеденного яйца. Не знали ведь они, что мастерами среди бывших тыловиков приставлены люди министра внутренних дел в виде бандитов Федьки Каланчи... идиоты. А таких горе-революционеров бандюки вычисляли вмиг.
Появившись в одном из цехов на пожалуй крупнейшем заводе Петрограда — Путиловском, Федька не стал пресекать наглые провокации, но все те мерзавцы, кто дестабилизировал ситуацию на производстве, очень скоро получили своё.
По завершению смены такие были выявлены и по завету Александра Дмитриевича взяты под белы ручки на проходной. Ну а после подведены к стеночке.
А там — расстреляны.
Федька не намеревался проводить никаких воспитательных работ и в принципе заниматься тем, чем занимались радикалы — пропагандой. Тягаться с ними на их поле — нет совершенно никакого смысла.
Косноязычный был Каланча и свой недостаток знал хорошо.
Поэтому к вечеру такие вот противники производственной реформы оказались преданы земле и забвению. Ну а их тела — вывезены и выброшены на свалку где то под Петроградом. Примерно тоже самое происходило на других промышленных предприятиях столицы — опять таки, приказ Протопопова выполнялся бандитами от и до...
Одновременно Паша, тот самый директор спортивного общества «Динамо» и некогда личный телохранитель министра внутренних дел, занялся наведением порядка в продовольственных магазинах по всему Петрограду. Для чего привлёк к делу динамовцев.
Паша активно скупал имеющуюся продукцию, где только мог и заказывал новые поставки продовольствия на самое ближайшее время. Делал он это по кусачим рыночным ценам (что отпугивало от закупок предпринимателей и они предпочитали переждать), привлёкши для этого средства из того самого «фонда сочувствующих» делу. Ну а скупив, давал владельцам магазинов предписание торговать продуктами по доступным ценам.