Вела Сезон 1

Слова скомкались во рту Нико, горькие и полные ненависти к себе.
«Что ж, — не могла не подумать Асала. — Теперь ты поумнели».
Но она смогла одернуть себя раньше, чем произнесла это вслух. Им нужно возвращаться к своей миссии. Террористы — под предводительством ни много ни мало ученой Узочи Рёты — какого черта они затеяли?
— Надо составить план на время прилета в лагерь «Гала». — Асала заставила себя говорить твердо. — Думаю, теперь можно пользоваться настоящими именами. У гипатских властей нет ни юрисдикции, ни ресурсов, чтобы нас преследовать, даже если нас опознают, а с межпланетным сотрудничеством здесь еще хуже, чем на Внутреннем Кольце. Еще стоит подумать насчет того, чтобы раскрыть твою связь с отцом. Это не поставит его в неудобное положение. — С возможной угрозой теракта ставки повышались. — Что ты знаешь о лагере беженцев?
— Кроме того, что это перенаселенная душегубка с отказывающей системой жизнеобеспечения, и все это потому, что Гань-Дэ не позволяет беженцам осквернять их девственно-чистую землю? Боги, Асала, да наш корабль не долетел. Если орбитальные блоки «Галы» склепаны из того же мусора, тогда как планета под ними на девяносто процентов необитаема…
— Да, кроме этого, — отрезала Асала. — Сверхзадачей террористов не мог быть сам захват «Велы» — как минимум потому, что это они провернули втихую. Это говорит о чем-то покрупнее. Я тебе гарантирую, иммиграционная политика будет последней заботой человечества, если на Гань-Дэ снова развяжут войну.
Нико фыркнули — кажется, не соглашаясь.
Асала решила пропустить это мимо ушей.
— Рассказывай, какие у тебя есть контакты в лагере, которые могут нам помочь.
— Наш лучший вариант — Сорайя. Она не официальный администратор, но от них все равно по большей части толку нет, или они работают на правительство Гань-Дэ, или и то и другое сразу. Если «Вела» проходила через лагерь «Гала», Сорайя должна об этом знать — либо должна знать тех, кто знает. — Нико излагали данные почти машинально, словно «Вела» больше не имела никакого значения.
— Хорошо. Можешь с ней связаться?
Нико порылись в кармане и показали наладонник. Экран был черный.
— Разрядился еще до разрушения корабля. Я спрашивали спасателей — они говорят, что не могут поделиться. Я бы могли подключиться где-нибудь без спроса, но…
Асала сглотнула. Единственное, чем этот корабль лучше того, с которого их сняли, — пригодность к полету. Чтобы перезарядить наладонник, много энергии не требуется, но…
Попав на борт, она заметила, что команда вынуждена была свернуть спасательную миссию из-за того, что модули питания их скафандров разрядились в ноль. В голове попытался выйти на первое место надвигающийся теракт, но раз до лагеря «Гала» все равно осталось только два часа…
— Найдем Сорайю, когда долетим, — решила Асала.
О своем наладоннике она старалась не думать. Он потерялся вместе с оружием после разгерметизации. Теперь наверняка болтается где-то в бездне космоса, холодный и разбитый. Это могло ожидать и ее.
Асала сидела, подтянув колени к груди; теперь она уткнулась в них лбом и закрыла глаза. Перед ней снова промелькнули умирающие гипатцы. В этот раз у всех было лицо Дайо.
***
Нико чувствовали себя так, словно их душат.
Со всех сторон давила толпа — горячая, вонючая и нездоровая. Нико и Асала плелись к выходу со спасательного судна в таком столпотворении, что Нико не смогли бы остановиться, даже если бы захотели.
Они снова почувствовали привкус желчи и вдруг оказались на мусорном корабле: вот перепады гравитации мечут их в свободное падение в кромешной тьме, крики, крики, потом рвота, потом чернота. Впрочем, даже это не сравнится с ощущениями позже, на спасательном судне, под медодеялом, когда бегаешь глазами по людям в поисках пропавших лиц — всех тех, с кем Нико встретились, пообщались и подружились за долгие недели после того, как они с Асалой так эгоистично и малодушно сбежали с Гипатии. Амаранта, Джагдиш, Хамиш… Эйрена и ее родители, ее семь клановых матерей и два клановых отца…
 
И теперь их нет. Нико понятия не имели, как это случилось. Они погибли, когда рассыпался корабль, — наверняка в одиночестве, в панике, с осознанием, что это конец. Все, чего они хотели, — крошечный закуток Вселенной, где можно спокойно жить.
Вселенная решила, что они слишком много просят.
Но Нико выжили. Нико, привилегированное дитя живой планеты, которые после всего этого могли развернуться, улететь на эту самую планету и найти там не просто закуток, а столько места, сколько захочет. Нико, которые уже взяли от жизни больше, чем просил любой из этих людей. Нико, которые на корабль-то попали только потому, что бросили одногочеловека с Гипатии, которого обещали спасти.
В голове прозвучал голос отца — как Экрем поручал задание, хлопнув тяжелой рукой по плечу: «Ты найдешь „Велу“, дитя; я знаю, что могу на тебя рассчитывать», — и с этим накатили незваные чувства, желание Нико оправдать доверие или погибнуть, хотя мнение папочки стоило меньше буквально всего, что сейчас творилось во Вселенной. А когда Нико попытались заверить отца, что да, они найдут пассажиров «Велы» и вернут их невредимыми, Экрем ответил своим фирменным очаровательным смехом: «Помни, не только людей, корабль нам тоже нужен в целости и сохранности!» — словно в шутку, хотя на самом деле нет.
Отвращение, которое тогда ощутили Нико, перетекло в настоящий момент — ярчайшим контрастом. Отца заботили только красивые кадры и снимки для новостей — блестящий спектакль с целой и сияющей «Велой». То, что ему мог быть важнее корабль, какой-то проклятый богами корабль, когда здесь каждую секунду люди умирали, будто их жизни ничего не стоят... Мозг Нико кипел из-за этого так, словно это символ всего проклятого богами здешнего бардака, которого никому на Хайяме не понять.
Который раньше не понимали и Нико.
Они плелись с толпой дальше, стараясь не отставать от Асалы. «Ей-то не из-за чего мучиться совестью, — изводили себя Нико. — Однажды она уже прорвалась через это безумное путешествие. Это я не заслуживаю жить».
Нико не заметили, когда именно они сошли с корабля на космический трап, а с трапа — в сам лагерь «Гала»; все вокруг сливалось в сплошное пятно слабого освещения и замызганного металла. И что вообще считать началом лагеря? К этой разболтанной громаде космического металлолома без конца приваривали новые мусорные корабли. Приваривали к разболтанной громаде, куда набивалось все больше и больше людей, больше, чем хватало любых ресурсов: кислорода, продовольствия, лекарств и воды, — набивалось безнадежно и бесконечно.
Гань-Дэ и генерал Кинриг, наверное, надеялись, что в конце концов лагерь сам развалится в небесах. Это бы разом решило все их трудности с беженцами. А пока их орбитальная оборона щетинилась ракетами с искусственным интеллектом — на тот случай, если какой-нибудь беженец посмеет спасти себе жизнь, решившись на что-то большее, чем цепляться кончиками пальцев за края космической железяки.
Сутолока, сжимавшая Нико и Асалу, расступилась в широком зале. Должно быть, изначально он предназначался для груза или, возможно, шаттлов — на том незадачливом судне, где когда-то находился. Теперь это был негостеприимный атриум, где беженцы сбивались в горстки в широком пространстве, собрав рядом с собой пожитки.
Над трюмом тонко забубнил автоматический голос.
«Пожалуйста, подойдите к стойке, чтобы получить номер. Поступивших примут в порядке прибытия. Текущее время ожидания — пятьсот шестьдесят семь часов. Если потеряете свою временную продовольственную карточку…»
 
— Нужно найти, с кем поговорить. — Асала вертела головой. Остальные с их корабля рассеивались, расходились к экранам вдоль стен.
— Прошу прощения, кима, — обратилась Асала к одной группке, сидящей на полу. Подняла голову старушка — один ее глаз был подернут белым. Вторым она прищурилась на Асалу.
— Да?
Асала перешла на язык Верхнего Полумесяца.