Живи и ошибайся 2 (СИ)

Дошла очередь и до Алексея.
— Господа, многие из вас воевали с Наполеоном, лечили раненых в полевых условиях...
Принимать и понимать очевидное доктора никак не хотели! Для меня это стало настоящим шоком. Я, конечно, раньше читал литературу про то, как в прошлом с трудом вводились элементарные гигиенические нормы. Но чтобы вот так откровенно и агрессивно отрицать очевидное, это было выше моего понимания.
— Бактерии играют важную роль в круговороте веществ в природе, — взялся я дополнять ответ Алексея.
— Это какой-такой круговорот?! — выкрикнул один из профессоров, пользуясь тем, что на тишине в зале во время прений я не настаивал.
«Ля! А ведь они могут и этого не знать!» — пришло мне в голову. Лёшка тоже сообразил и быстро перехватил ответ. Далее он кратко описал, как все организмы и растения после смерти пожирают бактерии. Что не будь этого процесса, мы бы давно утонули под горами трупов и мусора. Ну и как обычно, Алексей дал развернутый ответ в духе триллера с элементами постапокалипсиса.
В зале воцарилась такая тишина, что было слышно шебуршание мышей где-то под подиумом. При описании вероятных зомби я начал ненавязчиво подёргивать друга за рукав. На меня первым шикнул Куроедов, его поддержали студенты. Профессора хлопали глазами, стараясь уместить у себя в головах теперь уж точно откровенную чушь. Но Лёшка не был бы самим собой, если бы плавно не вырулил на основную тему лекции, завершив свою речь перечислением кисломолочной продукцией, получаемой при помощи полезных бактерий, и намекнув на то, что и лекарства можно создать при помощи бактерий.
— Ещё древние греки исследовали немицелиальные бактерии. Позже их знания были утрачены. Египтяне и греки использовали плесень для лечения инфекций. Стоит обратить внимание на опыт древних учёных…
Постепенно публика успокаивалась. Вопросы продолжали сыпаться, но стали более конструктивными. Присутствующий в зале профессор Буяльский стал расспрашивать о Пушкине и операции в таком сложном месте, как брюшная полость. Хирурги разом позабыли о бактериях и вирусах. Их интересовал риск проведённой операций. Естественно, Алексею задали вопрос, что именно он использовал для обезболивания. В зале снова стихло. Мой друг запнулся всего на пару секунд и выдал версию о препарате из Америки, которого, к сожалению, совсем не осталось, и продолжил отвечать на другие вопросы.
Скрывать сложность и опасность извлечения пули Лёшка не стал. Перечислил основные проблемы: проникновение микробов и недостаточную стерильность всего, что сопутствовало операции, начиная от неподходящего помещения и заканчивая инструментом. Вспомнил Лёшка и известный анекдотический случай, произошедший в Англии.
Два джентльмена повздорили и, как водится, вызвали друг друга на дуэль. Одним из дуэлянтов был граф Генри Барри, а второй Хамфри Ховарт — член британского парламента (в прошлом военный врач). Ховарт, памятуя о том, что при ранении инфекции возникают в организме в том числе из-за грязной одежды, проникающей в тело вместе с пулей, предстал перед оппонентом в чем мать родила. Генри Барри, аристократ до кончиков пальцев, был невероятно смущён зрелищем голого мужчины и отменил дуэль. В итоге оба джентльмена остались живы. Правда, потом злопыхатели болтали, что Хамфри просто напился до потери памяти и плохо соображал.
Лекция о заражении и стерильности продолжилась. Мне казалось, что Алексей говорит элементарные вещи, а его перебивали, уточняли, спорили.
— Почему нужно кипятить инструмент, почему не менее получаса? Что это за стерильность такая?
— Где это видано! Инструменты, они же из железа, заржавеют из-за постоянного пребывания в горячем.
Дезинфекция, мытьё, стерилизация, в том числе холодным методом — удивительно, но всё это было в новинку. И раз уж мы затронули эту тему, то перешли к антисептикам. Народ в зале выданные листки стал использовать для конспектирования. А ведь многое уже известно и доступно, как тот же спирт или борная кислота. Йод открыт в 1811 году. Хирурги не использовали его в медицине. Даже простую соду и ту игнорировали.
 
Завершилась лекция около пяти вечера. Куроедов к этому времени вылакал всю воду из графина, Лешка охрип, да и я с трудом держался на ногах.
Нас отпустили не сразу. Многие студенты пытались пробиться поближе и пожать руки, говорили что-то ободряющее, приглашали куда-то. Я уже не слушал, мечтал вернуться домой. Нужно ускорить выпуск справочника. Притомился я говорить столько часов подряд. Пусть читают и присылают свои возмущения в письменном виде. Читать не буду, а то никаких нервов не хватит.
К тому же не думаю, что нас стали бы слушать и приглашать выступить, не будь до этого своеобразной рекламной компании. Пушкин выжил и шёл на поправку. Ходили слухи, что государь отправит его не то в Сибирь, не то в Крым. Про семью ничего не слышно. А вот Дантес уже убыл во Францию, в пребывании в России ему отказано. Сделал ли Алексей Наталью Гончарову более счастливой, сложно сказать. У семьи огромный долг. Если в другой реальности вдове Пушкина помог сам император, то сейчас им придётся решать денежные проблемы самостоятельно. Хорошо, что помогать материально любимому поэту Алексей не рвался. Так-то он фанат Пушкина и автограф взял, но всё в разумных пределах.
У нас в планах наладить выпуск фанеры, для получения прибыли там не обойтись без серьёзных вложений. Удачно, что теперь не нужно выкупать имение Похвистневых.
Примерно через неделю дед уже спокойно заменял нас на выставке. Правда, поток посетителей почти иссяк. Алексей утверждал, что не более двух десятков за день приходило. Я на «Флибустьеров» не отвлекался. Мы с Куроедовым до отъезда собирались выпустить медицинский справочник. Половину (до буквы «Т») уже отдали в набор. Думаю, позже сделаем более подробный. Пока и этого хватит с лихвой, чтобы на нас обрушилась критика.
Вообще-то я надеялся, что умные люди оценят, кто-то решит проверить, кто-то найдет пути лечения заболеваний, на которые мы намекали. Справочник нужен хотя бы по той причине, что он систематизировал болезни. Куроедов умудрился найти у себя симптомы более половины из перечисленного, даже признаки беременности с удивлением обнаружил. Лёшка ржал, но объяснял, что это нормально. Будущие медики и в наше время похоже себя вели.
Куроедов не доктор, зато много чего уже изучил, постепенно отсортирует «лишние» болячки. Главное, человек занят нужным и полезным делом. Глядишь, появится в Петербурге новая мода измерять температуру тела, а после сравнивать симптомы по нашему справочнику, в котором, между прочим, писалось, что клизмы и пускание крови полезны в очень редких случаях.
Опять же доктора начнут спорить. Ладно там наши, все эти новомодные, иностранные медики ни во что не ставят достижения русской науки. В очередной раз я повторил Куроедову, что после того как мы напечатаем справочник, передадим торговцу сотен пять экземпляров (деньги все сразу не станем просить), а сами шустро уедем домой. Всех критиков будем встречать на своей земле и выпускать старца Самарского для защиты собственного мнения.
Насчёт картины почти договорились с Императорской медико-хирургической академией. Пусть не по профилю, но нас в этой академии почти полюбили. К тому же денег за полотно мы решили не брать. На самом деле я таких странных коммерческих проектов не одобрял, но возражать не стал, согласившись, что следующие наши дела в столице пройдут более успешно.
Чтобы ускорить отъезд, Лёшка взялся помогать в написании справочника. Деда к этому мы привлечь не могли по той причине, что Куроедов не помнил за Петей подобного кругозора. Пусть постепенно привыкает к мысли, что Пётр Петрович резко поумнел. Дед продолжал скучать возле картины, с нетерпением ожидая убытия домой.
И вдруг в один из дней с самого утра прибежал посыльный с запиской от Петра Петровича срочно прибыть на выставку.
— Нам вдвоём или еще Куроедова брать? — не понял Алексей.
— Берём и его. Там что-то случилось, — разволновался я странным посланием.