Беби - бум для босса (СИ)

Душно пахнет розами и похотью, и мир съеживается до размеров микрона. Боже. Прости меня за мой безвольный грех. Я не могу сопротивлятся.
Его руки везде. Выгибаюсь от сладкой истомы, когда Глеб обхватывает мой сосок губами, прямо через тонкий шелк пижамной рубашки. Искры наполняют комнату яркими всполохами. Мужские пальцы проникают под резинку трусиков.
Оен вдруг резко отстраняется от меня, заставив меня застонать, и резко поворачивается в сторону зияющего дверного проема, при этом накинув на меня чертово одеяло. И я глохну от навалившегося на меня бессилия и разочарования. Стону, хотя хочется в голос рыдать.
- Какого хрена?  - снова рычит разъяренный зверь.
  
Глава 9
 
Глеб
- Отпустите девушку, Глеб Егорович,- долетает до моего сознания голос юриста. Твою мать, чертов задрот. Сейчас я бы его растерзал, если бы не испуг в зеленющих глазах женщины, распятой мною на казенной койке. Ее аромат отрезвляет, но превращает в неконтролируемое животное. И это настолько приятно, что я готов вообще деградировать до амебы, лишь бы эта обратная эволюция продолжалась. И с дубиной наперевес я себя вполне представляю, потому что моя палка сейчас готова шарахнуть заклинанием взрыва, как у поганца Потного Гарика, мотающего своим волшебным олеандровым прутиком направо и налево. –И следуйте за мной.
- Ты ничего не попутал, пес? – начинаю заводиться. Этот полудурок даже не понимает что буквально сейчас шлындает по краю пропасти. И только мое невероятное самообладание спасает его от лютой,кровавой кончины.
- Отпустите меня,- лепечет рыжуха,слегка меня приводя в человеческий вид. – Пожалуйста.
Господи. За что? Эта мольба, зеленые искры в девственно – грешных глазах выбивают дух. Я понимаю, что это две вещи взаимо – исключающие- грешность и невинность. Они смешались в ней, совершенно вырубая все мои инстинкты самосохранения. Сейчас главенствует другое безумие –я хочу иметь эту девку до одурения. Хочу, чтобы рыжая молила меня о пощаде, искусанными от страсти в кровь, губами.
- Глеб Егорович. Не заставляйте меня вызывать охрану. И приберите мусор, которым завалили клинику. Это не цветочный рынок,- настаивает дурак, не понимая, что я уничтожу его карьеру щелчком пальцев. Хотя нет, он точно знает, что я этого не сделаю, потому что сейчас спасает глупого богатея от самого себя.  И я чувствую себя полным имбецилом. И охапка цветов, которую я приволок в порыве шокового стресса, рассыпанная по всей комнате, кажется ужасно пошлой.
Иду по коридору, за семнящим впереди юристом. Как его там звали? Михаил, кажется. Блестящая лысина перед моим глазами жутко раздражает. Но главное бесит его правота.
- Вы понимаете, что нарушаете договор? Все мыслимые и немыслимые его пункты? – спрашивает гаденыш, едва мы переступаем порог его кабинета. – И на всякий роток не накинешь платок. Я не смогу противостоять сплетням, которые обязательно дойдут до Ольги Владимировны.  Клинике не нужны скандалы.
 Молча киваю, хотя, мне насрать на умные речи убогого. Пальцы, которыми я чешу, совершенно не свербящий нос, пахнут соками Насти. Кружат голову похлеще односолодового.
- Миша, да мне под сраку лет. Детей нет, невеста сука. Ты думаешь я чего - то боюсь?
- Все бояться чего то, - устало улыбается этот поганец. – У вас на это меньше причин, вот и все. Я думаю вам нужен здоровый наследник. Не мешайте процессу.
 Я его слушаю, киваю согласно, но уже не уверен, что хочу иметь ребенка. Мне нужна только она. И это наваждение пугает. Она моя, я чувствую . Только мне принадлежит.
- Я думаю, не стоит тянуть с процедурой. Перенесем ее на неделю раньше. Анализы у пациентки, хоть в космос запускай. Слегка гормоны шалят, но это бывает. Нервы, знаете ли. Противопоказаний нет.
 Он говорит о моей Насте, как о неодушевленной машине производящей на свет исчадий ада. От нас с Ольгой только такой симбиоз получится, я почти уверен. Жаль, что мои живчики не работают как надо. Ленивые ублюдки, делающие меня недочеловеком. Я снова хочу убивать.
 
- Я могу навестить Анастасию Алексеевну. Хочу принести ей извинения? – в моем голосе усталость. Я и вправду дурак. Напугал девчонку, а ей и так достается. Она ведь решилась стать сурмамой не просто так, а я веду себя, как полный козел. Проплатил клинику для ее племянницы, врачишку забугорного оплатил. А не подумал, что девка связана договором. Который может лишить ее нормальной жизни. Я козел. Да. Да. Не меценат и спаситель, а обычный мудак. Даже не знал, когда ребенка спонсировал больного, что это она – моя зеленоглазая ведьма, готова на все ради этой девочки. Просто поинтересовался бабой, которая мне ребенка родит и пожалел несчастную. Решил спасти хоть часть своей души. Не о малышке больной думал, а о себе.
- Это неуместно и совершенно не нужно,- морщится Михаил, не помню как его отчество. Да мне и абсолютно это не интересно, если быть откровенным. – Эта женщина, всего лишь купленный вами исполнитель. Обычная баба, готовая за деньги выносить вашего ребенка. Не стоит ее отождествлять с героиней матерью. Она просто инкубатор, при чем очень дорогостоящий. Да и девушке вы испортите жизнь, дав ей ложную надежду. Пустое это, Глеб Егорович. Понимаю,вам трудно психологически. Если желаете. Наш штатный психолог проведет с вами несколько сеансов.
 - Иди в жопу,- выплевываю я, и твердо иду к выходу из кабинета юриста. Он прав. Я испорчу жизнь Насте. Уже начал - напился, как свинья, устроил цирк. И почему я такой мудила? Напугал женщину, которой нужен покой и внимание.
Кляня себя на все лады добежал до машины, обвалился на сидеье. Потом подумал и вызвал такси. В голове шумит от алкоголя, невыплеснувшегося возбуждения и ярости. Я злюсь на весь мир, хотя понимаю, что главный виновник моей ярости – я сам.
Настя
- Раз. Два, три. ...- считаю я минуты, ожидая когда меня выгонят из клиники за распутное поведение. Но никто не приходит. И вообще все вокруг очень тихо. Страшно воняет розами. Просто адски. Мне всегда нравился этот запах – такой тонкий, солоноватый,  щекочущий ноздри, но сейчас он вызывает противное отвращение.
- Раз, два – три... – проклятые овцы, которых я считаю, никак не хотят скакать через покосившуюся изгородь, находящуюся в стране моего воображения. Нас мама учила так засыпать – меня и Катюшку. Считать лохматых белых овец. У Кати получалось, а я как всегда оказалась неумехой.
Сама не замечаю, как проваливаюсь в сон - глубокий, как бездонная пропасть. И в нем я ем вонючую сушеную рыбу, которую не могу терпеть. Просто не выношу.
- Анастасия Алексеевна,- в мозг впивается звонкий женский голосок. Я подскакиваю на кровати, словно ужаленная. Интересно, когда наступило утро? Странно – солнечное для этого времени года.- Анастасия Алексеевна, пора на процедуры. Сейчас у вас возьмут анализы. Есть пока нельзя. Воздержитесь пожалуйста и от чистки зубов, питья и душа. Потом вас осмотрит доктор, даст рекомендации,- читает с листа, вставленного в кокетливый розовый планшет, молоденькая медсестра. Снова новая. Слава богу, а то бы я сгорела от стыда.- И после, вас ждет у себя Михаил Ефимович для разговора.
Утро проходит в хлопотах. Мне кажется, что из меня просто выкачали все биологические жидкости, наполняющие организм. Но меня все устраивает. Эти муки дают отсрочку от неприятного разговора с юристом, которого я боюсь. И даже не знаю почему - я ведь не виновата, что этот «искрометный» придурок "нажрался" до свинского состояния, и почему то решил , что я ... Что меня...
 
Черт. Да я согласна была на все. Зачем я лгу себе? И даже сейчас у меня в глазах плывет от возбуждения и «нижний этаж» свело приятно – болезненной судорогой. Или нет – не приятной. Просто свело, и в поясницу прострелило.
- Свами все в порядке?- интересуется девчонка, таскающаяся за мной по кабинетам,- Анастасия Алексеевна, все хорошо?
- Все отлично,- через силу улыбаюсь я. – Просто немного упало давление, видимо. Я посижу тут немного,- киваю на кушетку стоящую у стены.