"Фантастика 2024-154". Компиляция. Книги 1-18 (СИ)
Сквозь замочную скважину пробивается тусклый свет. Там, за пределами комода, — день. Вечер еще не наступил. Наверное…Но мне не выбраться самому на свободу. Мамы нет. Ее забрали двое мужчин. Ключ остался у мамы в кармане. Я не знаю, что делать. Можно стучать по стенкам комода, звать на помощь. И нужно, наверное… Но мне неимоверно страшно.
В голове постоянно повторяется тот самый глухой звук. Словно упало что-то тяжелое. И ругань этих двоих. Ляпина и Разинкова…
— Ляпин и Разинков… — Повторяю вслух шепотом. — Ляпин и Разинков…
Какое-то злое, темное колдовство. Заклятие, которое сковывает меня еще сильнее. Они сделали плохо маме. Я почему-то в этом уверен. Они причинили ей вред.
Я не знаю, сколько прошло времени. Может, полчаса, может, час, может все пять. Мне кажется, будто каждая минута тянется бесконечно долго. Я хочу есть. Я хочу пить. Я умру в этом комоде. Точно умру. Но поднять руку, чтоб постучать, или закричать во весь голос, не могу.
Неожиданно слышу звук открывающейся входной двери. Потом — тихие неторопливые шаги.
Я осторожно прижимаюсь щекой к стенке комода и пытаюсь сквозь замочную скважину рассмотреть, кто это бродит по нашей квартире.
А потом… Вижу сапоги. Те самые. Первые. Грязные. Это Ляпин…Я точно понимаю, это он. Вернулся в квартиру.
От ужаса внутри все заходится в паническом приступе. Я теперь даже оторваться от замочной скважины не могу. Приклеился к ней намертво.
Сапоги медленно двигаются по комнате. Их хозяин, хозяин этих сапог, словно прогуливается, рассматривая каждую деталь. То вижу грязную обувь рядом с комодом, то она совсем пропадает из поля зрения.
А потом сапоги приближаются к моему укрытию. Останавливаются. Раздаётся тихий шорох. Такое чувство, будто Ляпин гладит крышку комода рукой.
— Пацан…Парень…Я знаю, что ты там. Но ты молчи и слушай. Сделаешь, что скажу. Обязательно. Слышишь!?
Я забываю, как дышать. Просто не могу ни вдохнуть, ни выдохнуть.
— Ты сейчас сосчитаешь до двадцати, а потом выберешься и выйдешь на улицу. Так тихо, чтоб никто, вообще никто, из соседей тебя не увидел. Понял? Запомни. Это очень важно. Ни одна живая душа не должна знать, что ты был в квартире. Спустишься вниз по улице до булочной, завернешь за угол, там — тупик. Сядь на старый ящик. Он стоит возле стены в углу. Я оставил тебе булку, завернутую в бумагу. Не бойся, она свежая, ешь спокойно. Это для тебя. Сиди и жди. Я обязательно тебя заберу. Ты можешь мне верить. Сейчас я для тебя добрый дядюшка, который поможет. Мама и папа обязательно присоединяться к нам позже. Главное — дождись меня. Это очень важно. От твоих действий зависит дальнейшая судьба родителей. Ты молодец, я это знаю. Все сделаешь правильно.
Неожиданно замочная скважина пропадает. Через нее больше ничего не видно. Я еле успеваю отодвинуться в сторону. А потом раздается скрежет. Звук ключа, который повернули в замке. В ту же секунду Ляпин отступает от комода и быстро уходит из комнаты. Он словно сбегает, опасаясь чего-то…
Еще почти пять минут сижу не двигаясь и прислушиваясь к звукам. Мне кажется, это — ловушка. Сейчас вылезу и он меня схватит. Потом, наконец, мои мысли начинают приходить в порядок. Я думаю, нет. Глупость какая-то. Зачем ему открывать комод, убегать и прятаться. Он и так мог бы вытащить меня наружу.
Осторожно толкаю дверцу. Она со скрипом распахивается. Я сижу, не двигаюсь. Смотрю на ту часть комнаты, которую теперь видно хорошо.
Возле стола валяется мамино пальто и лежит ее шаль. Это — дорогая вещь. Шаль. Мама ее очень любит и никогда бы не ушла без нее. И пальто…На улице холодно. Как она могла уйти без пальто? Невозможно.
А еще рядом с ножкой стола лежит кусок торта. Он размазался некрасивой блямбой на полу. Словно его уронили, неосторожно смахнув с тарелки.
Я медленно выбираюсь на свободу. Опираюсь сначала на одну ногу, потом на вторую. Тысячи маленьких иголочек впиваются в мою кожу. Это больно. Ужасно больно.
Я шиплю сквозь сжатые зубы и начинаю руками растирать те места, где колет сильнее всего. Мне очень хочется расплакаться, но я терплю. Нельзя плакать. Нельзя.
Пытаюсь двинуться с места и едва не валюсь на пол. Наверное, мышцы сводит судорогой. Я помню, у меня так было после гриппа. По ночам ужасно болели ноги.
Несколько минут просто стою, согнув немного колени. Потом осторожно делаю несколько шагов. Вроде бы получается.
Иду в прихожую, хватаю пальто и шапку, натягиваю ботинки, а затем выскакиваю в подъезд.
Этот человек, Ляпин…Он сказал, ни одна живая душа не должна знать, что я был в квартире…Он сказал, я могу ему доверять. А еще, он вернулся за мной. Открыл комод ключом. Значит, ключ дала ему мама. И если мама доверяет Ляпину, то я тоже должен доверять. Надо сделать все так, как он велел.
Прислушиваюсь к звукам в подъезде. Мы живем на втором этаже. Чтоб попасть на улицу, надо пробежать два лестничных пролёта. Вроде бы тихо…
Я несусь вниз, застываю перед дверью, которая ведет во двор, осторожно ее открываю и смотрю, нет ли кого поблизости. Двор пуст. Наверное, все заняты своими делами.
Выскакиваю на улицу и по тропинке, вытоптанной в снегу, бегу вперед, постоянно оглядываясь по сторонам. Уже перед тем, как свернуть на улицу, которая ведёт к булочной, вспоминаю об очень важной вещи. Шаль. Мамина шаль. Надо взять ее с собой. Я должен вернуться. Мама обрадуется, когда увидит любимую вещь.
Разворачиваюсь и бегу обратно. Всего лишь надо зайти в подъезд, подняться на второй этаж и все. А потом проделать тот же путь обратно.
— Алеша?! — Буквально из ниоткуда, передо мной вдруг появляется соседка.
Ее, кажется, зовут тётя Нюся. Когда мы приехали с вокзала, она встретила нас во дворе и говорила с мамой о каких-то общих знакомых.
Откуда она взялась? Ее же не было…Я застываю на месте. Снова наваливается страх. Ляпин сказал, никто не должен знать. Никто…от этого зависит судьба мамы и папы.
— Ты же Алеша?! Из четвертой квартиры… Правильно?
Тётя Нюся хватает меня за рукав и тянет куда-то в сторону. Я молча пыхчу, пытаясь вырваться. В голове крутится только одна мысль. Нет, две. Две мысли. Никто не должен знать, что я был в квартире. От моих поступков зависит жизнь мамы и папы… Никто не должен знать… Зависит жизнь… Никто не должен знать…
— Да чтоб вам всем обосраться… — Высказался я с чувством, уставившись в темноту.
Очередное пробуждение в холодном поту. Очередное воспоминание Алеши. Ну, хоть разнообразие появилось какое-никакое. А то первые несколько дней одно и то же кино показывали. На повторе.
Вот честно говоря, бесит уже. Просто бесит! День сурка какой-то. Я скоро вообще спать перестану. Чтоб не переживать эмоции пацана заново.
Как же задолбали эти сны. Как же задолбало это чертово раздвоение личности. Когнитивный диссонанс, твою мать, какой-то. Зачем мне все это снится? На хрена?! Все равно ведь ничего, ничегошеньки не понимаю.
Вернее, понимаю, конечно. Я же не идиот. Но исключительно чисто технически — кто куда пошел, кто откуда пришел. А вот смысла во всей истории не вижу вообще. Особенно не вижу смысла, зачем мне, лично мне, это знать? Ну, хрен с ним. Пусть Реутов мой дед. Пусть. Хорошо. И что дальше? Что надо сделать? Изменить какие-то моменты его жизни? Так это точно не ко мне. Я вон за один день ухитрился все только еще больше испортить.
Зато теперь хотя бы ясно, как пацан выбрался из комода. Понятия не имею, для чего мне эта информация, конечно, но слава богу, дедуля не обладал способностями Гудини. А то я после первого сна несколько раз думал, как ему удалось оказаться на улице.
Правда, абсолютно нет версий, на хрена вернулся один из чекистов и освободил его. Черт… Не так… Это тоже понятно. Узнал, что в квартире остался ребенок, запертый в комоде, вот и вернулся. Единственное…Если оценивать сон взрослым, адекватным разумом, есть ощущение, насчёт доверия Алёша зря разгубастился. Очень сомневаюсь, будто ключ этому Ляпину дала мать. Вот прямо очень!