Помощница капитана (СИ)

  
Помощница капитана
   
ГЛАВА 1
 
Участок, где был возведен Осенний Дворец, тянулся вдоль берега Ладоги до самого проспекта Громовержцев. Когда-то он был скромным двухэтажным домиком, построенным, как любили говорить, «как в Низких Землях» — с двумя выступающими по сторонам крыльями и входом посередине, с высоким крыльцом.
Его прикрывала острая черепичная крыша, а украшал дворец, выстроенный Основателем, лишь небольшой нарядный портал, узкие полуколонны по углам да резные рамы окон. Комнат там было мало, но уже через пятнадцать лет после того, как Ромеи высадились на Таурон, дворец стал казаться тесным императорскому двору, и было решено пригласить корсиканского архитектора Мантернови, чтобы построить другой. Основатель, впрочем, уже не увидел его: он скончался в маленькой полуподвальной комнатке прежнего дворца за два года до того, а на престол вместо него взошла его преданная, но не очень любимая жена.
Второй дворец, как и первый, вряд ли поразил кого-нибудь величиной: в нём было всего три этажа, покрытых высокой пологой крышей, хорошо обозначенная центральная часть и все те же неприметные полуколонны по фасаду.
Ещё через четыре года по приказу императрицы другой корсиканский зодчий, Трезини, внес изменения во второй дворец, значительно увеличив площадь здания, дополнив его двумя флигелями и выделив его центр тремя колоннадами и богато украшенным антиком. По воспоминаниям старожилов шесть зал во втором дворце были убраны «изразцами закордонскими», а «низенькие семь каморок — корсиканскими».
Впрочем, не прошло и пятнадцати лет, как стало ясно, что этот дворец не может удовлетворить требованиям, которые предъявлялись к царской резиденции Империи Ромеев. Дело в том, что к тому времени в Империи Ромеев произошёл переворот, и едва возведённая на престол императрица Анна Алексеевна, возвратившись из усадьбы, где она пребывала по состоянию здоровья, пока гвардия проводила переворот, не пожелала обустраиваться в старом дворце «у канавки» — как назвала она его. Дворец она считала непредставительным и немного мрачным. Зато просторный дом фельдмаршала графа Кюхельдорфа, выделявшийся своими размерами среди всех соседствующих с Триумфальной площадью строений, а также великолепием и нарядностью декора — среди всех Тауронских домов, пришелся ей по вкусу. Во дворце был устроен царский двор, а ещё одному знаменитому корсиканцу было поручено построить новый дворец.
Так появился ещё один корпус Осеннего дворца, глядевший самым длинным фасадом на Палату Адмиралов. Дом Кюхельдорфа, впрочем, тоже был пристроен к дворцу — тем более, что владелец его к тому времени уже умер и всё имение оставил в наследство императорской семье.
В итоге расположение зал и комнат дворца получилось довольно замысловатым и напоминало лабиринт, усложнённый к тому же флигелями, коридорами, неожиданными поворотами и черными ходами. И кое-кто из приближённых к императору даже поговаривал: «Дом сей столь чудного дела, что такого Империя Ромеев до днесь не имела».
Фасады дворца, тянувшиеся по побережью Ладоги на две сотни саженей, во многом имели черты стиля барокко — с ясной структурой, звучного, живописного в деталях, полного причудливых украшений. Однако в отделке внутреннего убранства просматривался уже талант гения в архитектуре. Особенно роскошными все гости дворца признавали Церемониальный зал, Палату Мельпомены и Зал Короны. В последнем пятьдесят разных пилястр держали свод, украшенный изумительным плафоном, написанным корсиканским мастером кисти Каравакки. Но хотя новый дворец поражал гостей своим изяществом, уже через пять лет новая императрица приказала возвести еще один.
Ещё два графских дома пали жертвой этой затеи, и другой план нового корсиканского зодчего начал приводиться в исполнение.
Следующий дворец своими размерами и торжественностью убранства превзошел все предыдущие и стал настоящим символом Империи Ромеев: величие его признавали все, кроме разве что тех, кто к тому времени по приказу новой императрицы отправился осваивать глубокий космос.
 
Своим потрясающим объёмом и превосходящей все соседние строения высотой он величественно вздымался на фоне неба. Строительство его длилось десять лет. В три раза дольше длились работы по декорированию внутренних интерьеров — пока внук императрицы, получивший её корону, не счёл, что процесс завершён.
Теперь дворец представлял собой замкнутый четырехугольник с просторным внутренним двором в духе старого Рима. Каждый его фасад отличался от других.
Так, с севера стены дворца вытянулись вдоль берега Ладоги довольно ровно и не имели каких-то существенных выступов. Отсюда он напоминал бескрайнюю двухступенчатую колоннаду.
С юга дворец смотрел на Триумфальную площадь, здесь фасад состоял из девяти частей: посередине его выступала широкая, богато украшенная часть здания, подчеркивающая его симметрию, внизу которой находились четыре въездные арки.
Западный фасад, обращённый к Палате Адмиралов, смотрел на статую Основателя Империи Ромеев, восседавшем на могучем скакуне.
В этом строении трудно было заподозрить единообразие или отсутствие контрастов: огромное количество его колонн цвета слоновой кости то встречались, словно в хороводе, то редели и давали обзор к окнам, украшенным львиными мордами и головами нимф.
Торцы, декорированные лепниной, великое множество скульптур и ваз, причудливые изломы карнизов, окруженные колоннами углы зданий — всё это вызывало ощущение необычайной парадности.
Раньше, чем карета Ксении Троекуровой приблизилась к столице достаточно близко, чтобы хотя бы издали различить блеск пронизывавшей её реки, она невольно увидела в окошке далеко впереди золотые шпили высоких башен Осеннего Дворца и его превозвышавший все городские крыши верхний этаж. Полчаса, а то и более, прошло с этого момента до тех пор, когда карета пробилась сквозь засыпанные первым снегом улицы столицы, и кучер остановил её во дворе резиденции императора.
Соскочив с подножки, Ксения направилась ко входу во дворец, где лакеи тут же взяли заботу о ней на себя. Поднявшись по широкой Легатской лестнице на второй этаж, она оказалась в Представительской Анфиладе, насчитывающей семь переходящих друг в друга залов. Рядом с Легатской лестницей находился Речной подъезд, через который в день чествования Принятия Ветров семья Императора и высшие священники проходили к Ладоге для проведения ритуала Водоосвящения Ветров.
Кроме парадных залов на втором этаже дворца размещались личные покои императора и его приближённых. Первый занимали помещения для прислуги, а на верхнем были обустроены апартаменты для придворных.
Откланявшись, лакей оставил Ксению в Нефритовом зале. Потрясающая палитра полутонов и вкраплений зелёного цвета в обрамлении золота и яшмы окружили её со всех сторон. Золото, будто колдовской водопад, разливалось повсюду — то текло вниз, занимая поверхность большого участка стен, то разделялось на тонкие ручьи или сверкало в дивных узорах. По молочно-белым стенам стройно высились ярко-зеленые колонны из малахита с белым же основанием. А между ними висели мозаичные картины из нефрита в золотых рамах.
Кроме Ксении в зале не было никого, и какое-то время, устав от окружившего её великолепия, она просто смотрела в окно — на покрытую белой паутинкой льдинок гладь реки.
Затем появился камердинер — или, может быть, ещё один лакей и, поклонившись, повёл её через галерею Защитников Таурона в следующий зал.
В галерее Защитников Таурона по приказу императора художники запечатлели подвиг ромейского народа, последним покинувшего систему Земли. Несколько комнат, находившихся между Нефритовым залом и Розовой галереей, были соединены в один длинный зал, где вдоль стен располагались три сотни портретов героев Последней войны. Вытянутое в длину помещение на четыре части разделяли невысокие балюстрады. Однако, прекрасно расписанные потолки, барельефы, украшавшие дверные проёмы, выпуклые орнаментальные вставки под портретами героев, огромные подсвечники синего цвета из лазурита на высоких постаментах существенно затмевали своим великолепием лица почивших флотоводцев.