Голый неандерталец. Происхождение, обычаи, ритуалы, интеллект древних родственников человека

Тогда, вероятно, и сыграли главные поворотные моменты в стремительном развитии нашего вида на планете. Именно в этот период была предпринята экспансия старого мира нашим человечеством. Эти моменты, вероятно, могут также считаться основными ключами к техническому развитию и образу мысли наших предков. Леви Стросс напоминает о том, что человеческие общества движимы потребностью отличаться от других, выделяться, в организации каждой группы подчеркивая ее особенность. Вовсе не удаление, а наоборот, близость человеческих групп, их взаимодействие, порождает культурное разнообразие, потребность выразить, в чем и как мы люди, зрительно выразить нашу особенность, а значит, выделить то, чем «иные» отличаются от нас и потому не могут считаться полноценными людьми. Эта потребность отличаться от других очень часто встречается в этнографии, но в нашем случае она проявляется между разными человечествами. Общественные и культурные изменения, произошедшие во время встреч людей разных видов, должны были основательно повлиять на представления всех популяций.
 
Радиоуглеродные датирования дают нам точность в несколько веков или тысячелетий, а это не позволяет предполагать одновременность в масштабе одной территории.
 
Но на редких европейских местонахождениях, одновременно сохранивших следы последних неандертальцев и первых людей современного типа, тяжело определить, сколько времени разделяет эти поселения. Это извечный вопрос. Нависающая над Роной пещера Мандрен, в которой я работаю с 1998 года, позволяет высветить особенный момент пересечения двух человечеств.
Однажды на раскопках появились два предмета: мустьерский наконечник, вытесанный из черного кремня, абсолютно характерный для этой неандертальской культуры, и белое лезвие, после анализа несомненно оказавшееся произведенным человеком современного типа. Они лежали в прямом соприкосновении друг с другом. Подобное свидетельство чрезвычайно интересно, хотя и сложно объяснимо. Занимали ли эти популяции пещеру одновременно? Или неандертальский наконечник пролежал там тысячу лет, пока человек разумный не оставил рядом с ним свое лезвие? Это всего лишь интересный случай, но как же подобраться к этому важному вопросу, если даже физическое совмещение двух типичных предметов, представляющих два общества, не подтверждает реальность возможной встречи между ними? В попытках опереться на данные костных остатков и физико‑химические анализы мы оказываемся в том же тупике. Радиоуглеродные датирования дают нам точность в несколько веков или тысячелетий, а это не позволяет предполагать одновременность в масштабе одной территории. Одновременность популяций в Европе, доказанная на основе анализа возраста последних неандертальских поселений и самых древних следов человека разумного, представляет собой статистическую вероятность, а не историческую или этнографическую действительность. В Европе встреча этих популяций невидима нашему глазу, а может быть, и не имела места… Пропасть нашего невежества, касающегося одного из самых важных событий в истории человечества, на самом деле поистине велика.
  
О памяти огня
 
Итак, мы оказались в тупике, который не связан с моими исследованиями в пещере Мандрен, а относится к развитию знаний всего научного сообщества. Но в пещере Мандрен нам повезло, мы смогли разработать замечательный метод, основанный на анализе кальцитовых натеков, образовавшихся на стенах пещеры. Этот метод опирался на исследование сажи, отложенной на своде пещеры тогда, когда доисторические люди разжигали в ней огонь. Сеголен Вандевельд в рамках своей докторской в первый раз выявила под микроскопом каждый эпизод появления палеолитических охотников. Осадок сажи на стенах пещеры Мандрен хорошо узнаваем и позволяет ясно отличать слои, оставленные неандертальскими огнями, от слоев, оставленных огнями человека разумного [21]. Это настоящая «память огня», для нас она стала практически хроникой. В течение почти пятнадцати лет мы собирали пробы со сводов, запечатлевшие все периоды пребывания доисторических людей на протяжении более восьмидесяти тысячелетий!
  
И вот, по истечении 14 лет изысканий, неожиданное открытие принесли эти анализы с высоким разрешением; исследование этих пленок сажи показало, что прошел максимум год между посещением одной пещеры двумя человечествами! Это означает, что впервые в Европе мы прикоснулись к физической встрече двух человечеств на одной территории. Два человечества должны были встретиться здесь нос к носу на территории этого особенного места. Мы пока не можем добиться еще более высокого разрешения, но впервые доказано, что эти две человеческие группы действительно были современниками на конкретной территории, где бы ни произошла встреча: в долине реки Роны или же в самой пещере.
С учетом того, что неандертальские популяции приходили в пещеру Мандрен систематически на протяжении около 80 000 лет, тот факт, что момент этой встречи соответствует концу неандертальских обществ по всей Европе, с трудом можно отнести к числу несчастливых совпадений. Мало того, что после точного момента этой встречи не найдено следов неандертальских культур, похоже, что эти популяции биологически прекратили свое существование, за исключением редких, крайне периферических участков континента, соответствующих возможным убежищам на далеком севере, которые мы уже обсуждали.
И так как, в отличие от большинства моих коллег, я совершенно исключаю, что неандерталец умер от холода или испарился, как снег на солнце, я прихожу к естественному выводу, что причины исчезновения неандертальских популяций основательно связаны с приходом нового человечества. Какого бы рода ни были их отношения, в пещере Мандрен, так же, как и в других местах, новые популяции людей современного типа, похоже, очень проворные, поселились на этих территориях и подменили неандертальских аборигенов, проживавших на этом пространстве на протяжении десятков тысячелетий. Можно предположить, что появление человека разумного не было простым постепенным передвижением, медленной миграцией к западу на протяжении веков или тысячелетий. Нет: что они являлись настоящими завоевателями. Археологические свидетельства говорят о нескольких возможных волнах заселения.
Я думаю, что можно говорить о трех отчетливых волнах, из которых первые две не смогли привести к окончательному завоеванию территорий. А вот третья попытка представляет собой настоящую волну заселения, культурно однородную и заполнившую очень быстро все территории континента. Это первые формы ориньякского человека, потомки которого позже распишут пещеру Шове в этом же регионе долины реки Роны. Неандерталец уступил место людям и не вернулся, его род вымер повсюду, около 42 000 лет до наших дней. А здесь, в пещере Мандрен, мы выяснили, что это замещение произошло за несколько сезонов. Другими словами, неандертальские популяции уступили свое место предельно быстро. Эту мгновенность можно было бы считать побочным эффектом неточности нашего радиоуглеродного анализа, ведь он дает погрешность в века или тысячелетия. Датирования, опирающиеся на анализ генов ископаемых популяций, ненамного точнее и могут оказаться еще более неверными. Но наша сажа, наша память огня однозначно пересекает временные границы. Здесь видно, что замещение популяции не растянулось ни на несколько тысячелетий, ни на несколько столетий, ни даже на длительность человеческой жизни, а прямо‑таки «оглянуться не успели»…
Все‑таки неандерталец не испарился, так же, как и не растворился генетически в каждом из нас. Его не истребила комета, не сожгло извержение вулкана. Неандерталец также не стал бесплодным после 300 000 лет существования, причем сразу же в момент, когда на его территории прибыл человек разумный… Можно провести одну параллель: если популяции американских индейцев действительно были частично уничтожены вирусами и бактериями, занесенными европейцами, то ни один из этих коренных народов не вымер от оспы, краснухи, тифа или холеры. В первую очередь в истреблении американских аборигенов, конечно, виноваты европейцы. Исторические события связаны одной цепочкой – прибытием народов‑колонизаторов.