Борцы с нечистью. Том 1 (СИ)

— Меня ж в детстве крестили, хоть я этого не помню! — вяло протестовал Лёха. — Вы же сами у меня крестик нашли.
Юноша предусмотрительно умолчал о своём неверии.
— Кто знает, в каком обряде тебя крестили, — возразил игумен Назарий. — Лишним не буде. А ежели истинно православный христианин, то чего страшиться тебе?
Вскоре Лёха согласился, про себя решив, что воспримет обряды как формальность. «Спасибо хоть, что крёстного мне не навязали, — думал Лёха перед тем, как окунуться в холодную монастырскую купель. — А то могли подсунуть в этом качестве какого-нибудь Олега. Ещё не хватало его наставления слушать».
Наконец началось что-то интересное для Лёхи. Каждый божий день допускали в тайную книгохранительницу, откуда потом юношу приходилось выгонять чуть ли не бранью и розгами — настолько захватывало чтение рукописей о чудовищах, пускай даже церковнославянский давался с трудом. Оказавшись счастливчиком, что имеет право держать в руках редкие книги с тайным знанием, Лёха только здесь по-настоящему понял, какое это великое благо — Интернет, ведь поразительно, когда у тебя есть лёгкий доступ к невообразимо гигантским пластам информации, накопленной человечеством за тысячелетия, и открыть её ты можешь всего за пару нажатий. Да величайшие умы прошлого всё бы отдали, чтоб хоть на денёк прикоснуться к такому сокровищу! «Только тратил я ту возможность на всякую хрень, — с горечью подумал Лёха. — Теперь вот стопке книг радуюсь до невозможности».
Весьма занятно было разглядывать на страницах красочные миниатюры — вот изображение волколака, разрывающего жертву на куски. А вот безкровельный — домовой, которого выгнали из освящённого попами жилища, так что ничего иного не осталось, как только скитаться и вредить обитателям других домов поджогами, порчей посевов и разорением курятников. На другой странице леший засовывал в пасть кричащего охотника, и в эту иллюстрацию Лёха вглядывался особенно долго. «Совсем забылся, — вздрогнул парень, — смотрю на это, как на развлекательную книжку. А ведь такова реальность этого мира. Монстры — существуют. И я сам недавно чуть не стал жратвой для одного из них». Осознание это было особенно пугающим в полумраке того подземелья, где читал книгу; здесь лишь тусклый огонёк свечи удерживал тьму. Лёха с мелкой дрожью невольно бросал взгляды на затенённые углы, будто ожидая, что оттуда волной исторгнутся те самые монстры, о которых только что прочитал. Он даже впервые искреннее перекрестился. «И ведь это значит, что безопасных мест нет, — чем больше юноша обретал знаний о нечисти, тем больше возрастала тревога, которая не притуплялась и при свете дня. — В монастыре твари тоже могут достать. И мне в любом случае придётся с ними сталкиваться! Я ж ведь могу разделить судьбу Бельчонка и Глеба. Это совсем не игра. Блин, зря, наверное, подписался на такую фигню…»
Пораженческие настроения несколько рассеялись, когда дело дошло до боевых тренировок. Первая из них проходила на поляне недалеко от монастыря. Подгоняемый нетерпением, Лёха шёл впереди команды борцов, а потому прежде других достиг полянки. Борцы, наоборот, задержались, затеяв спор о чём-то.
Не в силах без движения дожидаться их прихода, Лёха запрыгал как боксёр, с сопением молотя кулаками по воздуху и совершая уклоны «маятником» от незримых атак нечисти. «Всё равно размяться надо, — юноша поднырнул под лапу воображаемого волколака, и всадил сокрушающий апперкот по зубастой челюсти». Только Лёха собирался мощным хуком уничтожить очередного лешего, как вдруг замер, услышав пение.
Тонкий девичий голос будто обволакивал поляну мягкими переливами.
— Ирина?.. — прошептал Лёха. — Не… Не похоже на церковное пение. Да и не слышал я ранее, чтоб она…
К тому же слова приглушённо доносились с противоположной стороны поляны. Зачарованный щемяще сладким мотивом песни, юноша сам не заметил, как ноги несут его туда, откуда звучит голос. Вот Лёха подступает к краю поляны, а вот уже крадётся по роще, затаив дыхание, чтобы ни один лишний звук не нарушал прекрасного пения. Удивительное дело, вроде бы певица всё ближе, но слух не разбирал её слова чётче, они всё ещё словно обрывочно просачивались сквозь стену. Лёха дополз до берега озерца, и спрятался за пышной порослью.
 
Из укрытия юноша разглядел девушку, что стояла в воде почти по пояс. Влажная рубаха прильнула к её бледноватой коже, — отражающей солнечный свет как снег — так что можно было в полной мере восхититься изящными изгибами бёдер и стройной талией. Незнакомка чуть поглаживала чёрные как безлунная ночь волосы, которые ниспадали почти до поясницы. Природа вокруг будто входила в неспешный ритм с дивным пением: ветер не решался тревожить зеркальную гладь воды и шуршать листвой; даже самые непоседливые и крикливые птицы затихли и только изредка встряхивали крылья.
Но девушка вдруг сама смолкла, а через несколько мгновений обернулась и посмотрела туда, где затаился Лёха. Её стан оказался не менее прекрасным, чем вид со спины: сквозь полупрозрачную ткань виднелись очертания соразмерной груди и соски. Юное лицо с гармоничным сочетанием черт и зелёные глаза, блестящие подобно изумрудам… Вдобавок взирающие прямиком на Лёху.
Осознав, что его раскрыли, юноша встрепенулся и отпрянул. Однако сделал это столь неловко, что перекатился через голову, хрустя ветками как пьяный медведь. Поднявшись, Лёха ожидал услышать испуганный девичий вопль или ругательства. Но бросив смущённый взгляд к озерцу, юноша увидел, как девица усмехается и отнюдь не пробует прикрыться. Наоборот, Лёха уверился, что в её лукавой улыбке и чуть сощуренных глазах читается приглашение. Юноша скованно ступил к берегу. Девушка шаловливо повела пальцем по озёрной глади, как бы подбадривая парня.
Нога погрузилась в воду, однако он почему-то не чувствовал того неприятного холода, что непременно бывает, когда заливает башмаки. Лёха зашёл по колено и где-то на периферии разума промелькнула мысль: происходящее как-то неестественно, будто похоже на сон. Заметив колебания парня, девушка негромко рассмеялась, а затем игриво обрызгала его. Это простое действо не позволило подозрениям укорениться, их словно унесло быстрым речным потоком и потянуло ко дну водоворотом как обессиленного человека, не умеющего плавать.
— Холодно, — томно прошептала девица, — согрей меня.
Она вынула из его растрёпанных волос веточку с листом, которая застряла там после неуклюжего переката, а потом положила ладони на Лёхины плечи, а его пальцы коснулись стройной талии. Такой обжигающе холодной — слишком холодной даже для мокрой одежды.
— Вот так русалка приманивает к себе, и топит беспечных молодцев, — озорство девушки сменилось серьёзным выражением.
Не успел Лёха опомниться, как черты её лица чудовищно исказились, а глаза почернели. Девушка с шипением раскрыла рот, показав ряд треугольных, как у пираньи, зубов.
От испуга Лёха плюхнулся спиной в воду. Вынырнув, он панически заспешил к берегу, то и дело спотыкаясь и окунаясь лицом. Добравшись до суши, парень на четвереньках засеменил в сторону поляны, но вдруг врезался в чьи-то ноги. Подняв взор, он узрел Олега. Позади него стояли Ирина и Евдокия.
— Слава Богу! — выкрикнул Лёха и повернулся к озеру. — Тут монстр!
Только сейчас юноша обнаружил, что русалка не преследует его, а только заливисто смеётся. Её лицо вновь приняло человеческий облик.
— Ну, теперь мы тебе зададим, — пробубнил Лёха, поднимаясь, — борцы, приготовьтесь!
— Ну-ну, распушил перья, мокрый петух! — хохотнула Евдокия.
— Чё? — бросив взгляд через плечо, Лёха обнаружил, что в отличии от него борцы не спешат принимать боевые стойки. — Чё вы?..
— Целыми днями за книжками сидишь, а про русалок не узнал, — проворчал Олег, уходя к поляне.
— Вот посему борцам и надобно взращивать в себе христианские добродетели — чтоб так бестолково не угодить в беду, — осуждающе проговорила Ирина, и последовала за Олегом. — Срам какой.
Монахиня была одета в ту самую обтягивающую форму, которую Лёха наблюдал в бою с лешим.