В оковах его власти (СИ)

—Бать, ты мне скажи, кому дорогу перешел? А? Мы как в «Бригаде» будем? — сидя за кухонным столом, игриво спросил сын. Азиза моментально нахмурилась и напряглась, это было видно боковым зрением.
—Сын, я не бандит, а законопослушный гражданин и мэр этого города, так что как в «Бригаде» мы точно жить не будем. А тех, кто совершил преступление, найдут очень быстро, в этом ты можешь ничуть не сомневаться.
Рустам скривился и недовольно закатил глаза, мол не ожидал я от тебя, батя, такого. Думал, что ты крутой, а ты обычный.
—Да ладно, не бузи ты, я ж пошутил. Но все сходится, ты Саша и Белов. Саша Белый, епта!— сын подмигнул мне, а затем встал из-за стола и похлопал по плечу.
—Ты пересмотрел своих сериалов. Лучше расскажи, как учеба?
—Ну как учеба, идет своим чередом, — подойдя к барной стойке на кухне, ответил сын, а затем развернулся и подмигнул уже матери, тепло улыбаясь.
У них особенная связь, потому что как мать Азиза была безукоризненной, и меня это не могло не радовать. Она все-таки его любила несмотря на то, что когда-то говорила и чем меня шантажировала. Оказалось это блефом, чему я скорее рад, чем нет, ведь это мой сын, который заслуживал только самого лучшего.
—Пап, а как ты понял, что мама та самая? — Рустам подошел к Азизе и обнял ее со спины за шею. Смотря на них, я видел безумное сходство, даже засмотрелся, от меня сын взял разве что скулы, да цвет волос.
Вопрос поставил меня в тупик, и глядя в глаза женщине, которую никогда не любил, я думал о той, которой когда-то отдал всего себя, но в ответ получил одну лишь боль.
—Ты просто захочешь ее спрятать от всех, чтобы никто не смел даже смотреть на нее, сын. Дышать не сможешь, тебя будет переполнять незнакомое чувство абсолютного счастья, оно будет раздувать в тебе желание жить. И только тогда на первом месте будет твоя женщина, а потом уже все остальные.
Лицо Азизы по мере моей речи вытягивалось все сильнее, а потом и вовсе потеряло все краски. Она сидела с мертвецким выражением лица, а в глазах стояли невыплаканные слезы. Все потому что она, как никто другой, сейчас понимала: речь не о ней. И никогда не будет уже о ней.
—Да просто интересно стало. Интересно как бывает.
Я посмотрел на своего взрослого сына с отеческой гордостью, раньше он такого не говорил. Я знал, что у него были девочки, было их много. В свое время именно я поведал о средствах контрацепции, именно я их ему купил и обучил, как ими пользоваться, втемяшив в голову одну простую истину «без резинки ты ничего никуда не тыкаешь». Это я вбил ему в подкорку так сильно, что других вариантов теперь у него не было предусмотрено. Только с той, от которой он захочет детей. Все.
Пусть он учится на чужих ошибках, которые стали судьбоносными не только в моей жизни, но и во многих других.
—Не смотри на меня так! Я влюбляться вообще не планирую. Такую, как мама, уже не найти, — хохотнул сын, а я только снисходительно хмыкнул.
И за тобой придет это чувство, сын. Всему свое время. Но вслух я этого, конечно же, не сказал. Сын умчался на учебу, а мы остались вдвоем.
Доедали завтрак молча, ведь каждый давно уже думал только о своем.
ГЛАВА 3
МАША
Я получила очередной выговор и мне сократили зарплату за этот месяц, а это значило, боже, я даже не могла сейчас думать, то же это значило. Как минимум ворох новых проблем, потому что я четко планировала бюджет исходя из расчётов с включенной зарплатой. А теперь все становилось абсолютно скверным. О ночной ситуации я старалась не думать. Просто не думать.
—Маш, ты чего нос повесила? Забей, хочешь вообще уйдем отсюда и найдем вариант получше? — Ваня уселся за барную стойку, натирая бокалы. Он тут бармен, а я официантка.
—Легко сказать, только куда меня возьмут с моими возможностями?
Днем у меня были бесплатные курсы при медицинском университете, с переменным успехом я на них ходила, потому что часто срывалась домой как угорелая, к отцу, которому периодически нужна была помощь. Периодически сказано слабо, ему она нужна была всегда. Чаще я захаживала туда, если мне звонила соседка и говорила, что пришли его дружки с неизменным пойлом. А пить ему было строго запрещено, иначе можно было бы уже распрощаться со своей жизнью.
 
—Будем искать вечерние смены.
Ваня всегда был так уверен в успехе, что мне порой было страшно рядом с ним, таким оптимистом, находиться, чтобы не запятнать его ауру вполне классическим реализмом. Я смотрела на вещи здраво и понимала, что мне точно не найти сейчас место лучше, чем это. Все-таки не последнее заведение в городе, тут отдыхают сильные мира сего и часто оставляют приличные чаевые, на которые я могу питаться порой очень долго. Конечно, был путь более легкий, я могла за дополнительные услуги получать намного больше, но я не опускалась до подобного.
Для меня всегда был и будет честный труд, а свое тело я не продам никому.
—Маша, випка номер пять, не спи! — Мегера пригрозила мне пальцем и скрылась за дверью кухни.
Випка так випка.
—Ты главное, держись, Мань, прорвемся, — Ваня обнял меня и поцеловал в лоб, на что я смущенно улыбнулась и, подхватив блокнот с ручкой, направился в вип-ложе нашего заведения. Таких было у нас семь, в каждом обычно сидели очень серьезные мужчины со своими спутницами, и чаще всего это были далеко не жены.
Первое правило нашего заведения: работник глух и слеп ко всему, что видит.
Ступив в слабоосвещенный коридор, ведущий к випкам, я вдруг ощутила странный холодок, бегущий по телу. Какое-то предчувствие вдруг охватило меня, а пальцы заледенели, обхватив блокнот с ручкой мертвой хваткой.
Зайдя внутрь, я увидела мужчину, сидящего ко мне спиной. Широкий размах плеч, видно, что дорогой костюм, белая рубашка и черные кудрявые волосы, аккуратно зачесанные назад. Он сидел вальяжно, расслаблено, выкинув правую ногу вперед. Стойкий запах дорого парфюма приятно щекотал ноздри, тут явно сидел человек у власти, это было очевидно, ведь таких я сразу узнавала невооруженным глазом.
—Здравствуйте, я Маша, сегодня я ваша официантка. Мы рады приветствовать вас в нашем заведении, — пробормотав вызубренную наизусть фразу, я обошла мужчину и наконец-то поняла, кто передо мной сидел. Мэр. Сердце почему-то пропустило удар, и только одно воспоминание ворвалось в голову.
Человек, в которого стреляли.
Человек, которого я спасла.
Он поднял на меня внимательный взгляд глаз с гетерохромией и очень медленно скользил им с головы до пят, молча, скрупулезно, педантично. Раньше я не замечала у него этого, хоть и видела на фото в интернете, да в новостях. В реальности этот дефект смотрелся удивительным. Голубо-серые глаза, но на левом виднелось яркое коричневое пятно, как клякса, небрежно брошенная на идеальную картину.
А потом мужчина вдруг поморщился и откинулся на спину широкого кожаного кресла. Я понимала, что речь сейчас шла о боли, а не об отвращении в мою сторону, потому что Белов неосознанно потянулся рукой к тому месту, где, как я помнила, и было пулевое ранение.
—Здравствуй, Маша. А я Александр Белов, но, думаю, мое имя и так для тебя знакомо, чтобы его называть.
Даже простое приветствие с его уст звучало так, будто бы он диктует закон, а не просто сидит в ночном клубе, уже потягивая виски. Значит, кто-то его уже обслуживал. А зачем тогда тут я?
—Пришел поговорить и обсудить наш с тобой общий вопрос. Мои люди сказали, что ты отказалась брать что-либо от них, поэтому я пришел сам, — мужчина достал из кармана пиджака внушительный конверт и осторожно положил на стол. —Садись, не люблю, когда девушка в моем присутствии стоит. Дурной тон.
Я уселась на пуф напротив мужчины, чувствуя себя при этом не в своей тарелке. Нам запрещено уделять такое время клиентам, для этого есть специально обученные люди и делают они совсем другое, как уже можно понять.
Взгляд Белова был колкий, резкий, какой-то через чур серьезный, но при этом подернутый какой-то поволокой грусти. Он не хмурился, не щурился, просто смотрел, но складывалось ощущение, что был максимально раздражен.